Сладкий грех или Горькая любовь - Карина Волк

Го­ря­чая ярость ре­за­ну­ла моё серд­це. Ог­нен­ный гнев, злость и не­на­висть про­мо­ра­жи­ва­ли на­сквозь, де­ла­ли мир кри­сталь­но чётким, а до­ро­гу к мес­ти – без­ус­лов­но, яс­ной. Яс­ность ре­за­ла ду­шу ле­дя­ны­ми ос­кол­ка­ми…Ка­кая месть? О чём я ду­маю? Мне ни­кто ни­че­го не обе­щал? Я всё при­ду­ма­ла са­ма? Ложь! Кру­гом бы­ла од­на ложь…Об­ма­ны­ва­ла дру­гих, уме­ло и се­бя вво­ди­ла в за­блу­ж­де­ние. Но раз­ве это не ес­те­ст­вен­но? Го­во­рить раз­ное в за­ви­си­мо­сти от со­бе­сед­ни­ка. При­спо­саб­ли­вать­ся к си­туа­ции. Ес­ли бы мы это­го не де­ла­ли, не су­ще­ст­во­ва­ло бы ни стран, ни на­цио­наль­но­стей, ни со­циу­ма. Все лгут в за­ви­си­мо­сти от об­стоя­тельств. Ка­ж­дый но­сит раз­ные ли­ца пе­ред сво­ей семь­ёй, друзь­я­ми и ок­ру­же­ни­ем. Но кто ска­зал, что это не­пра­виль­но? Что есть «ис­тин­ное» ли­цо?

Чёрт! Мог­ла врать дру­гим, но как же глу­по бы­ло об­ма­ны­вать­ся са­мой.

– Егор, – нерв­но про­ве­ла влаж­ным язы­ком по пе­ре­со­хшим гу­бам, – по­че­му ты мне не рас­ска­зал?

– Что я дол­жен был те­бе рас­ска­зать, – муж­чи­на тя­же­ло вздох­нул и ото­рвал свой не­до­воль­ный взор от ком­пь­ю­тер­но­го эк­ра­на. – Али­на, к че­му эта ис­те­ри­ка на ров­ном мес­те. Б…ь, – он са­мо­до­воль­но ус­мех­нул­ся, – ты же не ма­лень­кая, глу­пая, ро­ман­тич­ная де­вуш­ка, ко­то­рая се­ри­аль­чи­ков на­смот­ре­лась и те­перь ве­рит в лю­бовь с пе­ро­во­го взгля­да.

Ду­ра. Ещё как ду­ра, вы­рос­шая на ро­ман­тич­ных се­риа­лах о ска­зоч­ной люб­ви.

– Я ду­ма­ла, что яв­ля­юсь для те­бя осо­бен­ной жен­щи­ной.

Егор не­то­ро­п­ли­во под­нял­ся на но­ги.

– Али­на, ты пре­крас­ная, за­ме­ча­тель­ная, сек­су­аль­ная и стра­ст­ная жен­щи­на, но слиш­ком ба­наль­ная. В те­бе мно­го ру­ти­ны, не­нуж­ной суе­ты, – его по­тух­ший взор, лишённый вся­кой стра­сти и же­ла­ния, скольз­нул по мо­ему те­лу.

Скуч­но. Де­ли­кат­но Се­ве­ров на­ме­ка­ет на то, что я на­дое­ла ему…Ко­неч­но, ря­дом с неж­ной, вос­пи­тан­ной, утончённо Ка­ри­ной, я вы­гля­де­ла как по­трёпанная, дра­ная кош­ка.

– Пре­крас­но! – Вло­жи­ла в го­лос, как мож­но боль­ше ме­тал­ли­че­ских, сталь­ных но­ток. Слёзы го­то­вы бы­ли вы­рвать­ся в лю­бую се­кун­ду, но я не мог­ла про­явить сла­бость. Пусть ду­ма­ет, что на­ши от­но­ше­ния бы­ли для ме­ня лишь лёгкой, ма­ло­зна­чи­мой про­гул­кой. А сло­ва, признания – это всё бы­ло так, ра­ди крас­но­го слов­ца.

Се­ве­ров ви­но­ва­то сверк­нул гла­за­ми, блу­ж­дая шаль­ным взгля­дом по блед­но­му, без­жиз­нен­но­му ли­цу.

– Про­щай, Егор. Ос­во­бо­ж­даю те­бя от всех дан­ных мне ра­нее обе­ща­ний, – фаль­ши­во рас­смея­лась, на­пол­няя зву­ки го­ло­са без­раз­ли­чи­ем. – Жи­ви со сво­ей не­на­гляд­ной же­ной. Но пом­ни, что очень ско­ро те­бе ста­нет оди­но­ко. И то­гда ты при­дёшь ко мне. И зна­ешь, – прон­зи­тель­но по­во­ди­ла гла­за­ми вниз — вверх, – я при­му те­бя. Про­щу. Но толь­ко по­сле то­го, как ты при­знаёшь­ся мне в люб­ви.

Егор ед­ва уло­ви­мо снис­хо­ди­тель­но улыб­нул­ся, не ве­ря мо­им сло­вам, счи­тая их лишь на­бо­ром зву­ков.

– Это твой вы­бор. Твоё пра­во. Не сле­ду­ет ма­ни­пу­ли­ро­вать мне. Ты при­ня­ла ре­ше­ние. Я те­бя пра­виль­но по­нял? Мы рас­стаёмся?