«Если», 2011 № 09 - Журнал «Если»

— Вам его пить и не придется, — заверил я и положил трубку.

Редко у меня возникают причины чувствовать себя солдатом. Моя давнишняя военная служба прошла в форте Джексон, в Южной Каролине: меня отправили туда по призыву, и самыми кровожадными врагами, каких мне довелось там встретить, были комары. Теперешняя моя жизнь протекает еще более спокойно и уединенно, чем даже у Микса: он-то, по крайней мере, постоянно совершал небольшие поездки то туда, то сюда, чтобы делать свою грязную работу, в то время как я никогда не покидаю Старый доминион, разве что загляну порой в Джорджтаун за покупками или пообедать. И однако, выходя этим вечером на улицу, чтобы отправиться на Меррит-стрит, я чувствовал себя совсем как хемингуэевский солдат перед боем — пересохшая глотка, учащенный и неровный пульс, металлический привкус во рту. Сражаться с дьяволом, пусть даже мелким, — это не шутка, хоть я и рассчитывал на союзников и ощущал правоту своего дела.

Меня ожидали восемь членов «Смерти — смерть!» — все, у кого достало храбрости вернуться в дом, который они должны были вспоминать с ужасом и отвращением. Начав разговор, я понял, почему они пришли. Никому не нравится, когда его запугивают, и эти люди были очень, очень сердиты на Микса. Кроме того, если вспомнить их воззрения относительно смертных приговоров, он являл собой воплощение всего, против чего они боролись. Поэтому, хотя половина изначальных участников малодушно осталась дома, более сильная духом половина вернулась, чтобы встретить лицом к лицу свои страхи, а заодно и палача.

Я предложил им высказываться не стесняясь, а сам уселся в линкольновское кресло-качалку в нескольких шагах от группы. Разговор вначале шел спокойно, но по мере того, как шардоне обходило круг за кругом, приобретал все более решительный тон. Они напоминали женщин, пострадавших от грубого обращения и нашедших в группе поддержки смелость открыто обвинить своих обидчиков. Вскорости о Миксе уже отзывались в выражениях, какие больше подошли бы для городского собрания, посвященного вопросам медицинского обслуживания, чем для респектабельного дома Стива. Три присутствовавшие дамы высказывались не менее откровенно, чем мужчины, а седовласая представительница «первых семей Вирджинии» даже заявила голосом, дрожавшим от мстительной ярости, что «этого мерзавца следовало бы повесить».

Я вовсе не удивился, когда свет в гостиной начал тускнеть — признаться, я этого и ждал. Откинувшись на спинку удобного кресла, я прикрыл глаза и отправил вызов маме. Когда я вновь поднял веки, в комнате царила темнота, не считая уже знакомого загробного свечения, излучаемого призраками усопших. Из сумрачного коридора, который вел к спальням, надвигалась мрачная шеренга чудовищных образов, а вокруг меня одновременно собиралась вторая армия, словно готовясь к бою.

Однако создания Микса, как я и предполагал, не были — ни сейчас, ни когда-либо прежде — настоящими мертвецами, существовавшими отдельно от его власти. Скорее, они представляли собой проекции его воспоминаний или извращенных мечтаний. Мои же призраки, напротив, были реальнее грозовой тучи, и они решительно наступали, причем каждый нес перед собой яркий, сияющий образ петли, в которой он умер.

Мы, живые, теперь не имели значения. Духи проходили сквозь нас, как мы могли бы проходить сквозь дым. Они были полупрозрачны, так что даже в этой толпе противник оставался мне смутно виден. Я мог наблюдать, как Миксовы устрашающие фантомы съеживаются и тают в воздухе по мере того, как растет его страх, оставляя жалкого палача лицом к лицу с его жертвами. Вот они окружили его; вот он испустил полупридушенный вскрик; вот они сомкнулись вокруг него так плотно, что на мгновение он исчез из виду…

А затем и с лица земли. Вспышка, шипение и хлопок, какой раздается при взрыве отсыревшей шутихи — и он расслоился, возвратился в Великий Космос; любой из живых или мертвых мог бы сказать, что туда ему и дорога. Мы, живущие, поднялись с мест и взялись за руки, лишь сейчас заметив, что шесть бутылок бурбона, приготовленные Стивом, осушены до донышка.

Комментарий издателей «Журнала психических исследований»:

Мы представляем предшествующий отчет — обнаруженный на компьютере мистера Мартина его душеприказчиком — с определенными колебаниями, чтобы не сказать трепетом.

Автор являлся пожизненным членом этого общества и был известен всем нам как человек безукоризненно правдивый. Архивные экземпляры «Гринвуд-Фоллс Стандард» подтверждают существование историй о «доме палача», в точности соответствующих изложенным в отчете.

Тем не менее Стивен Престон Джеймс (это псевдоним) отказывается комментировать очерк мистера Мартина и угрожает судебным преследованием, если мы опубликуем его истинное имя или настоящий адрес его дома. Члены группы «Смерти — смерть!» следуют примеру своего поверенного, заявляя, что если они прослывут «чудиками», может пострадать их правое дело — добиться отмены смертных приговоров. Попытки связаться со вдовой Летицией Лус остались безрезультатными: она покинула страну и, по слухам, живет теперь в Рио-де-Жанейро.

Так что убедительных свидетельств мы не имеем. Тем не менее издатели чувствуют себя обязанными опубликовать этот отчет не только в связи с его значительным интересом, но также и в память о мистере Мартине. Вслед за описанными здесь волнующими событиями наш старый друг и коллега вернулся домой, уселся отдохнуть в свой «лейзи-бой» и во сне отошел в мир иной, пав жертвой сердечно-сосудистого заболевания, характерного для его возраста и сидячего образа жизни. К истории было добавлено любопытное заключение, вдруг появившееся на содержавшем отчет компакт-диске, — несколько строчек, которых там не было, когда диск в первый раз просматривали у нас в конторе. Возможно, это нечто вроде спиритического послания, подобного тем, какие получали медиумы прошедших времен на запечатанных грифельных досках? Вот как звучит этот постскриптум к нашей истории — возможно (а возможно, и нет), последние слова, которые нам суждено услышать от Джорджа Мартина:

«Не знаю, долго ли я спал после бурных событий прошлого вечера. Помню, что мне приснился какой-то короткий неприятный сон, а потом меня разбудил знакомый голос.

— Привет, мам, — сказал я, поднимаясь из кресла к потолку. — Вот будет здорово снова встретить с тобой День благодарения!»

Опубликовано: «Журнал психических исследований», т. 92, № 2. Перепечатывается с разрешения правообладателей.