Австро-Венгерская империя - Ярослав Шимов

Многие венгерские офицеры, разделявшие националистические идеи, демонстративно отказывались говорить по-немецки на службе, что нашло отражение в следующем анекдоте тех времен. Адъютант командира дивизии императорской и королевской армии докладывает своему начальнику: «Ваше превосходительство, к нам на стажировку прибыли два офицера. Один – из императорской японской армии, другой – из N-ского полка венгерских гусар». – «Очень хорошо. Надеюсь, японец говорит по-немецки, иначе как же я буду с ним объясняться?» – «С этим сложнее, ваше превосходительство. Японец по-немецки говорит, а вот венгр – нет».

Именно дебаты по вопросу об армии привели к падению правительства Тисы. В 1889 году премьер предложил компромиссный законопроект, который, по его мнению, устроил бы как императора, так и оппозицию. Однако проект вызвал не только бурю возмущения у националистов, но и демонстрации на улицах Будапешта. В конце концов Тиса добился своего, но его авторитет сильно пошатнулся. После того, как стараниями оппозиции едва ли не каждое правительственное предложение стало подвергаться обструкции в парламенте, граф был вынужден подать в отставку. В течение следующих 15 лет в Венгрии сменилось семь премьер-министров, каждый из которых боролся с теми же проблемами, что и Тиса, но с еще меньшим успехом.

Позиции национал-радикалов усиливались. Вспышку националистических страстей вызвали похороны Лайоша Кошута, который скончался в 1894 году в Италии. (Хотя после Ausgleich ничто не мешало возвращению бывшего вождя венгерской революции на родину, он демонстративно жил в эмиграции, продолжая оказывать влияние на политическую жизнь Венгрии.) Кроме того, в соответствии с дуалистической конституцией каждые 10 лет венгерский парламент должен был возвращаться к обсуждению политических и экономических условий союза двух частей монархии. Всякий раз это обсуждение, задуманное как юридическая формальность, становилось поводом для политических баталий. Особенно ожесточенный характер они приняли в конце 1890-х. Только после назначения новым премьер-министром Венгрии умеренного политика Коломана Селла (1899–1903) удалось добиться согласия, которое, однако, не было продолжительным. Венгерская политическая сцена разделилась на несколько лагерей. Либералам, остававшимся наиболее влиятельной силой, противостояли не только националисты, но и консерваторы, которые представляли интересы аристократов-землевладельцев и части интеллигенции. В условиях нарастающего социального напряжения быстро росла популярность социал-демократии. Появились и экзотические группировки – вроде «Всенародной антисемитской партии», которой, к счастью, не удалось стать крупной политической силой.

Антисемитизм оставался характерной чертой венгерского общества (как, впрочем, и австрийского, хоть и в меньшей степени). К началу XX столетия в землях короны св. Стефана жили около 1 миллиона евреев, что составляло почти 5 % населения королевства.

Консерватизм и патриархальность венгерской социальной структуры (влиятельная аристократия, многочисленная небогатая мелкая шляхта, слабость национальной буржуазии и т. д.) привели к тому, что значительная часть торговли, промышленности, финансовых операций оказалась под контролем «инородцев» – немцев, армян, евреев. Предприимчивость и конкурентоспособность евреев вызывали зависть и ненависть, которая накладывалась на традиционно негативное отношение к ним как иноверцам, особенно в тех районах, где сохранялось сильное влияние католической церкви. В каждой из двух частей монархии в конце XIX века было свое «дело Бейлиса» – судебный процесс по сфабрикованному антисемитами обвинению в ритуальном убийстве. В Праге подобное обвинение было предъявлено еврейскому юноше Леопольду Хильзнеру, причем в роли одного из общественных защитников обвиняемого выступил будущий президент Чехословакии Томаш Масарик. В Венгрии перед судом предстал молодой еврей из городка Тисаэслар, которого подозревали в ритуальном убийстве венгерской девушки-служанки. Оба процесса имели сильный общественный резонанс и вызвали в печати оживленную дискуссию об антисемитизме.

Значительная часть евреев быстро и успешно ассимилировалась; многие из этих людей уже считали себя не евреями, а немцами или венграми. Стремясь стать полноправными жителями монархии (гражданские права в полном объеме евреи получили лишь после образования Австро-Венгрии в 1867 году), они, как правило, «примыкали» к одной из двух наций, располагавших наибольшим политическим влиянием и властью. Однако тем самым евреи как бы противопоставляли себя остальным народам монархии: евреи, решившиеся на такой шаг, представлялись естественными союзниками немцев против чехов, венгров, поляков и т. д. Точно так же обстояло дело с евреями, которые перенимали венгерскую культуру в Словакии, Трансильвании, Хорватии или Далмации: они делали это как бы против румынского, хорватского и т. п. большинства. Стоит добавить, что и для многих венгров и австро-немцев ассимилировавшиеся евреи не стали «своими»: многовековые предрассудки так просто не исчезают. Таким образом, даже венские или будапештские евреи – ремесленники, учителя, врачи, адвокаты, актеры, журналисты, – чувствовавшие себя как рыба в воде соответственно в немецкой и мадьярской среде, на самом деле находились между двух огней.

К чести императора Франца Иосифа, он, в отличие от многих своих предков и родственников, резко отрицательно относился к антисемитизму. Ценя в евреях безусловную лояльность трону (ведь несмотря ни на что в Австро-Венгрии им жилось куда уютнее, чем в царской России или кайзеровской Германии), он неоднократно выражал им свое расположение и, в частности, открыл евреям доступ к любым должностям в армии и государственном аппарате, что в те времена было несомненно либеральным шагом. При всем своем консерватизме и мнимой «окостенелости» в действительности Франц Иосиф был удивительно толерантным человеком. Однако в эпоху, когда ему довелось править, одной терпимости для разрешения сложнейших национальных проблем было уже недостаточно.

Место под солнцем

Внешняя политика наряду с делами армии была основной сферой деятельности императора. После битвы при Садовой положение Австрии как великой державы заметно ухудшилось, но щадящие условия Пражского мира (1866) и последовавший год спустя Ausgleich влили в старые мехи габсбургской монархии новое вино. С начала 1870-х годов внешнеполитический курс Вены стоял на трех китах: союзе с Берлином, осторожном экспансионизме на Балканах и стремлении избежать новой войны, которая могла иметь роковые последствия для монархии.

Несмотря на чувства гнева и горькой обиды, которые испытывал Франц Иосиф по отношению к пруссакам после 1866 года, контакты между Веной и Берлином были восстановлены удивительно быстро. Обе державы оказались необходимы друг другу. У Австро-Венгрии не могло быть иного союзника, который прикрыл бы ей спину в противостоянии с Россией на Балканах. Пруссия, в свою очередь, нуждалась если не в союзе, то по крайней мере в благожелательном нейтралитете южного соседа при столкновении с Францией. Франко-прусская война, фактически спровоцированная Бисмарком, объединила Германию «сверху», превратив ее в одну из ведущих держав Европы.

Как ни велик был для австрийских генералов и самого императора соблазн отомстить за битву при Садовой, выступив против Пруссии в союзе с Наполеоном III, летом 1870 года, когда война началась, в Вене предпочли не бряцать оружием, тем более что к боевым действиям Австро-Венгрия – в который раз! – не была готова ни технически, ни финансово. Франц Иосиф не испытывал особых симпатий к обеим враждующим сторонам, поскольку те и другие успели насолить ему самому. Однако дальнейшее усиление Пруссии пугало императора сильнее, чем возможная экспансия наполеоновской Франции. Тем не менее повлиять на ход событий он не мог; оставалось лишь предаваться меланхолии, наблюдая за тем, как солдаты Вильгельма I разносят в пух и прах хваленые армии Бонапарта, а Вторую империю во Франции сменяет Третья республика. «Катастрофы во Франции ужасают и не сулят нам в будущем ничего доброго», – писал император матери 25 августа. Не оставалось иного выхода, кроме как наладить отношения с Берлином, тем более что в январе 1871 года объединившиеся германские государства с подачи Бисмарка предложили старому прусскому королю Вильгельму императорскую корону. Основой внешнеполитических комбинаций Бисмарка отныне было сотрудничество трех консервативных государств – Германии, Австро-Венгрии и России. Канцлер (теперь уже Германской империи) понимал, что разгрома 1870 года и отторжения Эльзаса и Лотарингии французы не простят немцам никогда, так что Франция на долгие годы останется главным противником Германии. Викторианская Британия строила заморскую империю и была, казалось, вполне удовлетворена своей splendid isolation («блестящей изоляцией»). С ее стороны в Берлине пока не ожидали ни угрозы германским интересам, ни помощи французам – конкурентам Британии в борьбе за заморские колонии. Оставалось укрепить позиции Германии на востоке – и Бисмарк предложил идею «союза трех императоров» (Dreikaiserbund).