Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник) - Одри Хепберн

Иногда я думаю, что скандалы устраивают из-за невозможности хорошо играть на сцене или съемочной площадке. Если так, то плохо, это означает падение уровня не только кинематографа, но и всего человечества. Потому что кино предлагает прежде всего то, что хочет видеть зритель. Неужели зрителю интересней актерские скандалы?

Что-то я разворчалась. Это потому, что сегодня пришлось долго терпеть от одной дозы обезболивающего до другой. Боли становятся все сильнее, я уже с большим трудом хожу, приходится просить вынести кресло в сад, чтобы просто посидеть и подышать воздухом.

Зато сегодня заметила признак повышенного интереса к собственной персоне со стороны репортеров – над Толошеназом завис вертолет с журналистской братией. Плакать или смеяться? Пусть смотрят, мне все равно. Когда стоишь одной ногой в вечности, подобное кажется такой нелепой мелочью… Я даже попросила Роберта не разгонять журналистов. Если это сделать, они решат, что есть чем поживиться, и станут только настойчивей.

Я хочу прожить последние дни спокойно, не отвлекаясь на пререкания с любопытными. У меня много других дел и воспоминаний.

Мой дорогой Роб

Счастье не зависит от возраста

Без этого человека не было бы меня. Вернее, я не была бы такой, какой стала в конце жизни. Можно много лет и даже десятилетий искать счастье, а потом найти его неожиданно и… так поздно!

После стольких разочарований, стольких мучений, попыток сохранить сначала одну, потом вторую семью, настоящего отчаянья я вдруг познакомилась с тем, кто возродил меня к жизни и помог стать такой, какая я в действительности.

К моменту встречи с Робертом после Рождества 1979 года я была несколько больна звездной болезнью, требовала на съемках себе только лучшее, ходила с охранником, относилась к членам съемочной группы вежливо, но отстраненно. И дело не в том, что они моложе и не всегда знали, кто я такая. Само возмущение, что кто-то не подозревает о моем звездном статусе, выдавало эту самую звездную болезнь. Конечно, я не делала обстановку вокруг себя невыносимой, но и не была похожа ни на ту Одри, что снималась в «Истории монахини», ни на ту, что каталась по Риму с Грегори Пеком.

Просто когда тебе пару десятилетий твердят о твоей уникальности и твоем несомненном таланте, когда за минуты пребывания перед камерой предлагают огромные деньги только за само имя (я получила огромную сумму за рекламу париков на телевидении и миллион долларов за никчемный фильм «Они все смеялись»!), невольно начинаешь считать себя большой ценностью. Давным-давно прошли времена, когда я бралась за любую работу ради того, чтобы хоть как-то оплачивать свои счета, теперь я перебирала, и мне роскошно платили.

Но вокруг меня образовалась пустота, и это было самым страшным!

Шел обычный прием, каких в моей жизни были сотни, просто обед, на который мы пришли с Уайлдером. Меня посадили рядом с высоким, симпатичным мужчиной с глубоко посаженными умными глазами, в которых затаилась грусть. Короткая бородка делала его старше, потому сначала я приняла Роберта за своего ровесника, но оказалось, что он на семь лет моложе.

Роберт Уолдерс совсем недавно овдовел, причем его супруга, актриса Мерль Оберон, была старше его на двадцать пять лет, но их взаимная любовь не вызывала никаких ни сомнений, ни насмешек окружающих. Роберт сильно переживал смерть любимой, до этого он долго ухаживал за Мерль, перенесшей тяжелую операцию на сердце. Узнав обо всем этом, я даже вздохнула: бывают же такие мужчины…

Но для меня Роберт оказался еще одним подарком: он был голландцем, хотя и снимавшимся в Америке. Возможность поговорить с кем-то на языке детства привела меня в восторг, а ему это помогало хоть на время забыть свою боль. Мы вспоминали и вспоминали свое детство, проведенное в Голландии. Для всех людей детство, каким бы тяжелым оно ни было, один из самых приятных поводов для воспоминаний. Хотя иногда мне кажется, что для тех детей, которых я позже встретила в районах бедствий, их детство таковым не будет.

Завязалась наша дружба с первого взгляда, рядом с Робом мне было спокойно и даже уютно, не нужно помнить, что ты звезда, не нужно следить за каждым словом, каждым взглядом. Не было и намека на романтические отношения, потому можно не бояться пристального внимания со стороны, что для нас обоих было очень важно, потому что Роберт страдал из-за потери близкой женщины, а я мучилась из-за развала уже второй семьи.

У меня начался бракоразводный процесс с Дотти. Поженились мы легко и просто в Швейцарии, а вот разводиться предстояло в Италии, что неимоверно осложняло эту процедуру. Андреа не Мел, он не проявил благородства и попытался отстоять свое опекунство над Лукой. Мне стоило неимоверных трудов, доброй половины нервных клеток и много денег, чтобы мои адвокаты сумели добиться проживания сына со мной.

Ко мне переехала очень больная мама, у меня были трудные взаимоотношения с Андреа Дотти, и мне, как никогда, была нужна поддержка. Роберт все понял и приехал в Толошеназ. Мы не оформили свои отношения с Уолдерсом официально, не считая это главным. Он вполне состоятелен. Мерль в благодарность за заботы и ласку оставила ему виллу в Малибу и большую коллекцию драгоценностей. Вопреки подозрениям любопытных денег у Роба хватало, ведь он не игрок, не кутила и не любитель женщин.

Мы живем гражданским браком, если это кого-то интересует. Но именно Роб единственный из моих мужей, который понравился моей маме. Баронесса ван Хеемстра вздохнула:

– Ну, наконец-то ты нашла приличного человека!

«Приличный человек» скупо улыбнулся…

Жизнь в Толошеназе, по мнению некоторых моих знакомых, похожа на болото, но друзья сразу поняли, что я обрела то, чего так страстно желала. Поддержала меня София Лорен, она соглашалась:

– Правильно! Главное – дети, любимый мужчина и спокойствие, остальное че-пу-ха!

София так и произнесла по слогам, подчеркивая свое отношение к славе и деньгам. Конечно, можно возразить, что и того и другого у моей подруги-красавицы вдоволь, но она все заслужила. Двоих детей родила с немыслимыми трудностями и риском для жизни, мужа обожает всю жизнь, а спокойствию у мадам можно только поучиться.

Я жила, как и София, – мы много гуляли, ухаживали за садом, читали, слушали хорошую музыку. Когда-то я пыталась делать это и одна, но всегда чувствовала пустоту, мне нужен рядом близкий по духу человек. Роберт Уолдерс чем-то похож на Феррера внешне, но совершенно не похож на него характером. Роба не интересует карьерная суета, он не желает таковой ни для себя, ни для меня, нет безумных далеко идущих планов, ради которых стоило бы мотаться по свету, но главное, он не имеет желания меня перевоспитывать, он стремится только поддерживать. Роберт не жаждет славы и внимания журналистов, как Андреа, не напоминает на каждом шагу, что его супруга звезда, не бегает за каждой юбкой и не кичится своими любовными успехами.