Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Поначалу римляне вообще богов не имели, а верили в духов — воды, огня, воздуха, стыда, пахоты, румянца и пр. Римские боги-духи обитали везде — в земле, в траве, в источнике воды, в реке, в сарае. У каждого человека был свой дух-покровитель — гений. Все имело свое мистическое значение в этом сакральном мире — бледность ребенка, его первый крик, писк мыши. Любимая Дугиным сакральность была разлита повсюду. Бог был размазан по всей природе ровным слоем исчезающей тонкости и по сути представлял собой просто природу плюс суеверия, то есть ошибочные алгоритмы воздействия на эту природу.

Потом начался процесс конденсации духов. Люди начали представлять себе богов в виде конкретных дядек и теток — шел нормальный, характерный для взрослеющего дикарского сознания этап очеловечивания богов. Боги росли вместе с людьми. Так сложился громадный пантеон, в котором за каждое конкретное направление или действие отвечал конкретный божок. Богиня Партула отвечает за родовые боли. Бог Ватикан отвечает за первый крик младенца. Бог Диспитер показывает младенцу первый свет. Богиня Румина учит младенца сосать грудь… И такое столпотворение — в любой сфере. Богиня Пателана помогает пшеничному колосу развернуться. Панда — богиня уже раскрывшихся колосьев. Бог Лактан отвечает за молочные колосья… В общем, многочисленные мелкие боги, как мухи, суетились вокруг римлян.

(Позже, когда христианство модернизировало под себя прежний идеологический фундамент, один бог резко выделился, а все остальные превратились в разнокалиберных святых, отвечающих, как и в язычестве, каждый за свой фронт работ — кто-то беременным помогает, кто-то строителям, кто-то купцам покровительствует… А дух-гений превратился в ангела-хранителя.)

Ввиду такой многочисленности богов буквально все действия древних носили религиозно-мистический характер, потому что куда ни плюнь, обязательно попадешь в какого-нибудь божка. По каждому пустяку нужно было консультироваться со жрецом, как сейчас с юристом. Любое действие, вплоть до огораживания участка забором носило характер религиозного обряда. Любопытно, что один из кланов римских жрецов назывался понтификами, то есть буквально мостостроителями. Когда-то эти люди должны были наблюдать за постройкой моста через Тибр. Постройка моста — дело важное, а значит, священное, тут без жрецов никак не обойтись… В дальнейшем, когда римляне повзрослели и стали строить мосты сами, без помощи высших сил, понтифики начали отвечать за общий надзор за богослужениями в Риме, составляли календарь… Функции изменились, название осталось.

Перед каждой битвой непременно должны были осуществляться гадания на курах. Специальный дармоед (жрец) выпускал из клеток священных кур и если те начинали клевать зерно, объяснял, что это означает, будто боги милостивы к римлянам и сулят им победу. А если куры зерно не клюют — дурной знак боги подают. Маразм, да?.. Не только нам, но и цивилизованной элите римлян было ясно, что курогадания — маразм вопиющий. Но серая солдатская масса — вчерашние крестьяне — были очень набожны, очень суеверны… И иногда возникали конфликты.

Первая Пуническая война. Римский полководец Клавдий Пульхр собрался дать морской бой противнику. Условия для римлян благоприятные — надо нападать! Нельзя? Почему? Ах да, невозможно начинать сражения без курогадания… Ну так выпускай быстрее своих кур, жрец! Авгур выпускает из клетки кур, а те не клюют зерно. Ах, твари!

— Не хотят жрать, так пускай напьются! — рявкает Клавдий и велит выкинуть поганых кур за борт. После чего начинает сражение. Но все римские воины видели, что куры зерно клевать не стали. Значит, боги отвернутся от римлян, и тогда чего ж зря кровь проливать?.. С таким настроем римляне бой, конечно, проиграли. Если мне память не изменяет, это было первое и последнее крупное поражение римлян в морском бою.

Другой пример столкновения цивилизованного подхода и страха серой солдатской массы. Вторая Пуническая. Консул Гай Фламиний, хмурясь, смотрит, как священнодействует политработник, выпуская курей из клетушки. Чего-то опять у кур нет аппетита. «Давай на завтра бой перенесем, — советует авгур полководцу. — Я их сегодня не покормлю, завтра за милую душу клевать будут».

— Охренеть! — восклицает полководец, — Будем теперь воевать в зависимости от куриного аппетита!

И приказывает расстроенным солдатам идти в бой. Который через три часа проигрывает и погибает.

Но не всегда кончалось так печально. В 223 году до нашей эры два консула выступили с войском против галлов. Но римским жрецам снова что-то не понравилось, и, посовещавшись, они передумали — решили, что прошедшие выборы консулов были недействительны, потому как сопровождались дурными предзнаменованиями. Вслед ушедшим на войну консулам летит гонец с приказом — вернуться и сложить с себя полномочия для перевыборов. Консулы — люди интеллигентные, в богов не верят, в приметы тем более. Но формальность соблюли — зная содержание приказа, просто не стали раскрывать послание до окончания битвы, разбили врага и вернулись с добычей в Рим. Так там их чуть триумфа не лишили за такое самоуправство! Как можно пренебречь указаниями гаруспиков! Это просто аморально!

Греки, народ более культурный, смеялись над суеверностью и религиозностью римлян, также как сейчас европейцы посмеиваются над религиозными американцами. А позднее, уже и сами окультуренные Ренессансом, римляне изрядно поохладели к своему «мультфильмовскому» пантеону. В римской элите уже к Третьей Пунической сложилось мнение, что их мудрые предки специально придумали религию, чтобы держать народ в узде, а умному и благородному человеку религия ни к чему.

Вот, скажем, отрывок из личного письма благородного патриция Кассия своему другу Луцию: «Пишу тебе из Рима, где я только что присутствовал на играх, которые император Домициан давал в Колизее… Новости, которые здесь у всех на слуху, удручающи: авгуры предсказали императору неприятные события… Скажу тебе, однако, что я ничуть не верю в эти предсказания. Я полагаю, что, как сказал Лукреций, человека надо вырвать из его суеверий. Ну серьезно ли, чтобы государство принимало свои решения с оглядкой на аппетит священных кур? Цицерон поставил уже под сомнение это обстоятельство… Знаю, мой скептицизм придется тебе не по нраву. Но действительно ли ты веришь, что «Святая весна», декрет, который принял сенат в начале Второй Пунической войны, может повлиять на исход битвы? Умерщвление всех животных, родившихся весной, не помешало Ганнибалу разгромить нас при Требии, у Тразименского озера и при Каннах».

Друг Сципиона, увлекающийся астрономией, успокаивал солдат, потрясенных солнечным затмением, и говорил, что никакие боги и дурные знамения тут не при чем, дело здесь только в природном и периодическом явлении. Убедил… Грамотность убивает религиозные суеверия.

Сципион же полагал, что для благородного человека само сознание того, что он поступил благородно, является лучшей наградой для совершения гуманных поступков. И никакие божьи награды и божьи кары приличному человеку не нужны.

В общем, пантеон сварливых, мстительных, склочных, напоминающих соседей на коммунальной кухне римских богов казался смешным просвещенным людям еще до нашей эры. Нужно было что-то более абстрактное и менее глупое. И оно пришло. И аккурат впору пришлось…

Возможно, когда-нибудь и христианство будет казаться смешным. Собственно, многим уже давно кажется — как-никак две тыщи лет этой сказке, пора кончаться! Просвещенная Европа начала смеяться над христианством и отказываться от него еще в XVIII веке. Острый глаз исследователя отмечает в христианстве и древнейшие следы каннибализма («Ешь мое тело, пей мою кровь» — символически предлагает Господь, подсовывая верующим мучные изделия и вино), и заимствованные из более древних культов мифы о непорочном зачатии (по легенде, кстати, отцом Ромула и Рема был бог Марс, который непорочно, но весьма конкретно оплодотворил их мать, также, как позже Саваоф оприходовал деву Марию). А этот ужасный обычай приносить в жертву гостю собственного сына, который сквозит через все христианство!..

— Нельзя понять ни Коран, ни Библию, не будучи знакомым с этим кошмарным обычаем Востока, — рассказывал мне как-то в парке на скамеечке профессор Назаретян, занимающийся проблемами социальной эволюции. — В ереванской картинной галерее висит картина, которая изображает исторический эпизод: армянская танцовщица танцует перед Тиграном Великим, держа в руках отрезанную голову своего сына. Это был очень широко распространенный обычай на Востоке — в честь дорогого гостя принести в жертву старшего сына. Голову ему отрезать… И Коран, и Библия буквально пронизаны этим обычаем. Помните, знаменитый эпизод, когда Авраам приносит в жертву Богу сына… И подобное не только в Ветхом завете! Вся интрига Нового завета замешана на этом варварском обычае: «И так возлюбил Бог людей, что принес в жертву им своего сына». Причем этот обычай существовал на Востоке аж до конца XX века! Мне рассказывал мой коллега, старый профессор… Это случилось в конце 1940-х годов. Ему тогда было 12 лет, и он путешествовал вместе со своим отцом по Ирану. Советская власть тогда возбуждала курдов к национально-освободительной борьбе, отец профессора — партийный чиновник — именно этим и занимался. Приезжают они в горное курдское племя. И вождь племени говорит: в честь дорогого русского гостя я решил принести в жертву своего старшего сына!.. К счастью, нашему партийцу удалось уболтать вождя не резать голову своему сыну под предлогом, что, мол, «он нам еще понадобится для борьбы». Мой знакомый вспоминал, как он, 12-летний мальчик, страшно тогда перепугался, он подумал, что сейчас состоится «обмен любезностями»: вождь отрежет голову своему сыну, а его отцу придется убить его.