На расстоянии дыхания, или Не ходите, девки, замуж! - Ульяна Подавалова-Петухова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Неудобно перед Марьей Ильиничной получилось, — проговорила квартирантка.
Брат с сестрой уставились на нее.
— Ты не о том думаешь. Дай Бог, чтоб ни шрамов не осталось, ни трещин в костях не было, а то… итак в глаза стыдно смотреть, — признался Вадим, действительно опустив глаза.
— Как порядочный мужчина ты обязан на ней жениться! — весело предложила Аля, облизав свою ложку.
Инна, услышав это, поперхнулась. Вадим выронил ложку из рук. Квартирантка закашлялась, он уже поднял руку, чтоб хлопнуть по спине, но, глянув на царапины, в бессилье опустил ладонь. Девушка погрозила ему пальцем, не сумев произнести и слова.
— Вы чего? — удивилась Аля.
— Да ты… как ляпнешь, хоть стой, хоть падай! — буркнул он, посмотрев на Инну.
Та вытирала выступившие слезы и почему-то улыбалась. Брат с сестрой смотрели на нее с откровенным любопытством.
— Вадим, — проговорила Инна осипшим голосом, — помнишь, я говорила, что моя жизнь напоминает авантюрный роман? Я была права, что ни день, то приключенья!
— Да ну вас! — буркнула Аля. — Я с вами серьезно, а вы? Вы сами-то подумайте, это же нужно вам обоим! У вас проблем выше крыши! Тебя долбят девицы, да и не только девицы. Жаждущих надеть на тебя упряжь, с каждым днем всё больше. А ты без паспорта-то как жить собираешься? Слава Богу, сегодня всё обошлось, а если бы нет? А если бы потребовалась операция? Вот завтра раз — и приступ аппендицита, что тогда делать? Конечно, у брата связи, да и ты не сирота Казанская, но всё же? Ты не хочешь покидать Питер. Инн, не спорь, ты любишь этот город, и сама говорила, что не представляешь, как будешь жить где-то еще! Выйдя замуж, ты автоматически меняешь фамилию. Опустим ее красоту и аристократичность, так как наш род не один литр крови за это пролил. Главное, ты сможешь остаться здесь, в Питере! Ты сможешь пойти работать! Даже если у тебя на данный момент в чулке пара миллионов, они всё равно когда-нибудь закончатся. На что жить собираешься? Потом ты с таким паспортом невыездная. Только автобус. Даже на поезд не купишь билет, не говоря уже про загранку. Так что, идти вам в Загс, дети мои.
Вадим сглотнул.
— Спасибо, матушка, мы подумаем, — ответил он.
— Бред, да о чем тут думать? — возразила Инна.
— Вот и я о том же! Не о чем думать! — согласилась Аля.
— Естественно — нет!
— Ну и дура! — не осталась в долгу малышка. — Что ты теряешь? Я же не говорю, о том, чтоб вы спали и всё такое! Фиктивный брак! Ты получишь штамп, и заткнешь всем своим пассиям глотки. А ты станешь другим человеком и сможешь начать новую жизнь! Идиоты, блин. Нет, чтоб поблагодарить за такую гениальную идею, а вы?! Да ну вас обоих в пень дырявый. Брат, тебе помыть посуду, не смей просить об этом Инну, она раненая. А я пойду, дораму[1] посмотрю какую-нибудь. Завтра на работу, отдохнуть нужно.
С этими словами она встала и вышла из комнаты, ворча вполголоса. Инна с Вадимом остались одни. Девушка молча ковырялась вилкой в своей тарелке, он смотрел на эти движения левой руки и тоже молчал.
— Слушай, Инн…
— Вадим, это даже не обсуждается, — моментально перебила она, — считай, что эта тема для меня табу, как для тебя твоя спина…
— Там шрамы, — просто ответил он, и девушка вытаращила на него глаза.
— Ш… шрамы? — переспросила она, сглотнув. В горле стало сухо, как в пустыне. А он смотрел на нее издевательски-веселыми глазами и ухмылялся. Инна тут же покрылась гусиной кожей.
— Испугалась? — так же весело спросил он, но интонация настораживала с каждым словом всё больше и больше. И почему-то, действительно, стало страшно. Так смотрит лев, приближаясь к своей жертве. Так смотрит удав, гипнотизируя кролика, неудачно выскочившего прямо перед ним. Хищник, от которого нет спасения.
— Смеешься? — неуверенно спросила Инна, стараясь не выказывать страха.
Он отрицательно качнул головой:
— А похоже, что я шучу?
Ей вообще стало не по себе. Даже как-то сжалась под этим насмешливым взглядом.
— Неловко, да? Это как с разгону в коровью лепешку вляпаться! — Вадим смеялся, а глаза были дикими и совершенно черными, словно угли. Словно две черные дыры смотрели на Инну, затягивая.
Она опустила взгляд и тихо ответила:
— Нет, это как ударить по больному. Или под дых, так что и не вздохнуть. Ведь ты и сам так считаешь.
«Она не такая как те девицы, которых я знаю. Она даже думает по-другому. И чувствует. И ей действительно неловко», — всколыхнулось в душе теплом.
Вадим поднялся и стал убирать со стола, потом помыл посуду. Когда он обернулся, Инны уже не было в кухне. На столе осталась тарелка и пустая, еще горячая, кружка.
— Сама упрыгала, — пробормотал он, глянув в коридор.
Зачем он проболтался? Что хотел этим сказать или доказать? Только Инну зря обидел. Выяснил лишь одно: девушке разговоры о браке причиняют боль. Ей не неприятно, а именно больно. Что же учудил ее жених, что она так реагирует?
До позднего вечера Вадим ликвидировал последствия драки. Приходил Гоша, консьерж, сказать, что Галка уехала сама, хотя парень и хотел вызвать полицию.
«Нам только полиции и не хватало»,— подумал Вадим весело. Тогда пришлось бы доставать настоящий паспорт, а какие были бы последствия, еще неизвестно.
Как бы там ни было, Вадим почему-то, удивляясь самому себе, не боялся держать у себя в доме такую бомбу замедленного действия. Даже пытался как-то завуалировать ее, причем вполне удачно. Во всяком случае, Инна выходит из дома. Правда, в большинстве случаев до ближайшего супермаркета.
Что-то в этой истории не давало ему покоя. Что-то настораживало и, словно, говорило, что нужно помочь. А теперь, когда ей так крепко досталось от Галки, да еще и Леон внес сюда свою лепту, Вадим просто по-человечески не мог ее выставить из дома. Кто он будет, если сделает это? В конце концов, именно благодаря
