Перепутья Александры (СИ) - Анна Бахтиярова

   - Не выходит, - хмуро бросила я на немой вопрос Кондратьева, когда открыла глаза в палате Макарова. - Снова темнота. И бабочка.

   Доктор промолчал. Только кивнул сухо, без привычного злорадства, признавая наше новое совместное поражение.

   Все эмоции вулканом были выплеснуты четыре дня назад, после моего полноценного возвращения из Потока, того самого, когда я решилась забрать красавчика себе и поцеловала его в убежище на пляже. Слепая девушка рыдала в углу, и слезы точно нельзя было назвать крокодиловыми, а Кондратьев орал на меня, срывая голос. Я отвечала тем же, не желая признавать вину. С какой стати? Нельзя забрать у человека то, что ему никогда не принадлежало!

   - Ты предательница! Предательница! - закричала Света, когда я объявила эскулапу, что не куплюсь на их отрепетированный спектакль. Разумеется, я понимала, что это не так, и врач с помощницей устраивали скандал абсолютно искренне и, как говорится, от души, но уже завелась от удвоенных упреков. К тому же, прерванный поцелуй с мужчиной мечты не способствовал сдержанности.

   - А ты тогда кто? - гневно поинтересовалась я у Светы. - Я тебе, коряга неблагодарная, жизнь спасла, когда из Потока вывела! А ты мне ультиматумы ставишь. Нет уж! В любви, моя дорогая, каждый сам за себя!

   - Разве это жизнь?! - девушка неуклюже вскочила, и темные очки слетели на пол. В никуда глянули мертвые заплаканные глаза, перевернув что-то в груди. - Это насмешка!

   - Хватит! - грозно рявкнул бас Кондратьева. - Не желаю больше слышать о вашем разлюбезном! Если б ещё настоящим был, а то сплошной морок с выдуманной амнезией! Я не для того провожу исследования, чтобы терпеть глупые женские истерики!

   Позже завотделением жалел о выпаде и даже домой к Свете ездил - извиняться. Вернулся, правда, ни с чем. Помощница обиделась крепко и не желала ни мириться, ни, тем более, возвращаться к работе. Даже рассказать, как победила в прошлом мир Страха, не согласилась.

   Пришлось доктору довольствоваться тем, что имелось в наличие, то бишь мной.

   - Имейте в виду: мне не жаль, - оповестила Кондратьева я, когда он нашел меня в Вовиной палате. На этот раз с просьбой проверить вздернутого носа позвонил папа, а ему, как известно, отказывать у меня не слишком получалось.

   - Какая неожиданность, - проворчал доктор. - Всё, что мне нужно от вас, госпожа Корнеева, это лояльное отношение к делу. А работать лучше начните с братом. Показатели Макарова скачут. Думаю, до конца осталось недолго...

   Но с делом не сложилось. Хотя я, как никогда раньше, хотела добиться успеха. Ожидая почувствовать босыми ногами теплый песок, занесла ладонь над головой Вовочки. Закрыла глаза и... шагнула в непроглядную тьму.

   О! Давно я так не пугалась. Даже в тот миг, когда Василий Петрович скинул нас с конём в пропасть. Представьте мрак. Абсолютный. В котором невозможно разглядеть даже собственные ладони, поднесенные к глазам. Будто вас поглотило небытие. Засосала червоточина, из которой не выбраться.

   Наверное, я бы закричала. Если б не побоялась, что отчаянные призывы о помощи сильнее разозлят Поточных шутников. А в том, что это очередное издевательство, я не сомневалась. Только на миг вспомнила рассказ Светы о её мире Страха и отринула подозрения. Слепая девушка не смогла бы создать для меня подобный ужастик. Она далеко. И увиденное девочкой в прошлом путешествии было воплощением её собственного кошмара, вызванного забытой слепотой.

   Мне же сейчас просто не давали пробиться в закольцованный мир. В наказание за эгоизм и беспечность. Или чтобы не подпустить к Вове и Максу. Ведь я твердо вознамерилась отыскать сводного братца и отправить в Перепутья, даже если придется тащить его туда волоком. Когда появилась огненная бабочка, в груди родился крохотный лучик надежды. Но сразу погас. Поточное воплощение не собиралось помогать. Наслаждалось беспомощностью и бессилием.

   На следующий день я снова попробовала пройти в убежище через Вовочку и опять ничего не добилась. На третий раз Кондратьев со скрежетом разрешил вторгнуться в сознание Максима. Но и это не сработало.

   - Не верю, что это конец, - объявил доктор, ходя туда-сюда по кабинету, в который мы переместились после очередного провала. - Нужно пытаться дальше. И ждать.

   Я не стала язвить и разрушать хрупкое перемирие. Поехала домой - отдыхать. Последние попытки взять Поток измором выматывали не хуже марафона. В коридоре ободряюще подмигнула дежурившей Любе и получила в ответ смущенную улыбку. Бедняжка-медсестра продолжала испытывать неловкость из-за травмы Вадима.

   - Понимаешь, всё случайно вышло, - стараясь не смотреть в глаза, объяснила Любаша на днях. - Хотела использовать твоего приятеля, как мужчину. В смысле, попросила стол починить. Ножка шаталась. Но он его доломал. Вот цветочный горшок и поехал. А Вадим, как нарочно, голову из-под стола высунул. Так глупо получилось!

   - Ты, конечно, первую помощь парню оказала.

   - Конечно, - заверила Люба, но сообразила, что над ней подтрунивают, и замахнулась потрепанной картой. - Ну тебя! Человек без головы мог остаться, а ей всё шуточки!

   Сам травмированный ремонтник уже выписался и старательно избегал со мной встреч, чтобы не показывать негеройскую рану. Только смс-ки скидывал, мол-де продолжает мониторить состояние пациентов и следить за заведующим. И раз я приезжаю в клинику по вечерам, он решил разделить наше дежурство на две смены, посему торчит в отделение до обеда. Меня такое положение вещей вполне устроило. Вадим бы только помешал и без того провальным нынче исследованиям.

   Уснула я в эту ночь снова лишь под утро. До звездочек перед глазами думала о Потоке и его новых кознях. И, конечно же, о Дмитрии. Как же не вовремя небесные наблюдатели продемонстрировали дурной юмор! В тот момент, когда я, наконец, решилась на столь трудный шаг. Нам сейчас следовало столько сказать друг другу. Понять, как быть дальше. Ох, надеюсь, парень не воспримет моё отсутствие, как нежелание его видеть.

   Приснилась Варвара. В памятном костюме лебедя. Она не танцевала, нет. Сидела в первом ряду собственного Поточного театра и, не моргая, смотрела на пустую сцену. Как же тихо было там. В огромном темном зале, навсегда покинутом зрителями. Стерлась позолота, покрылись пылью кресла, выцвели алые шторы. И только хозяйка продолжала чего-то ждать. Неужели, возвращения поклонников?

   - Они никуда и не уходили, - балерина повернулась в мою сторону, глянув с укором. Но вдруг превратилась в насупившегося мальчика Борю и отчеканила голосом Златы. - Вы, по-прежнему, не хотите замечать очевидное, Александра Викторовна!

   За миг до того, как надрывающийся будильник вырвал меня из сна, я снова увидела театр в его лучшие времена - новеньким и роскошным. А ещё зрителей, рассаживающихся по местам в трепетном ожидании премьеры...

   Больница встретила надвигающейся бедой. У палаты Макарова собралось всё семейство. Дядя Виталик, так похожий на Макса, преданно заглядывал в погасшие глаза жены, а она не замечала его присутствия, каждые несколько секунд машинально поправляла волосы дрожащей рукой. Женщина не плакала. Наверное, не могла. Или боялась слезами ускорить конец. Зато Лиза рыдала за троих, съехав на пол прямо в коридоре.

   - Насколько всё плохо? - спросила я Кондратьева, который, увидев меня, сам решительно шагнул навстречу.

   - По десятибалльной шкале? Я бы сказал: девять с половиной.

   Я впервые увидела его таким. Мрачным и беспомощным. И почувствовала, что он очень зол, хотя и выглядит непробиваемой скалой. Врачи теряют пациентов - это неизбежность - и привыкают мириться с утратами. Но последние часы и минуты - всегда вызов: умению и опыту докторов. Вот только это был не наш случай.

   - А если дело в препарате? - шепнула я, с тоской глядя, как Лиза ударилась затылком о стену. - Если...

   - Уже отменил, - Кондратьев тоже понизил голос, беря меня за локоть и отводя дальше от родственников умирающего больного. - Ещё вчера вечером, после вашего ухода. Но ничего не меняется. Думаю, причина только в Потоке. В мире Страха, завладевшем Макаровым. И, боюсь, от нас уже ничего не зависит.

   - А если ещё раз попытаться пройти через Вову, - предложила я, невзирая на собственную усталость. Ох, сейчас лучше лежать дома в постели и смотреть легкое кино, а не пытаться ставить очередные изматывающие эксперименты над организмом. - Мы же ничего не теряем.

   - Кроме ваших сил, - заведующий выразительно приподнял брови. - Не стоит геройствовать, если хоть на миг сомневаетесь в собственной стойкости. Вы действительно неважно выглядите, Александра.

   - Знаю, - я упрямо заглянула в умные (пора это, наконец, признать!) серо-голубые глаза. - Но я пойду в Поток. С вашей помощью или без неё.