Мама для сирот - Павлова Павлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я так сильно задумалась, что не заметила, как разговор на кухне стих. Из раздумий меня вывел сильный удар по щеке. Я не удержалась на ногах и упала, больно ударившись рукой о пол.
— Ах ты, маленькая дрянь!»
— Не надо!
Я резко села на кровати, чувствуя, как сердце бешено колотиться в груди. Перед глазами все еще стояло искаженное яростью и злобой лицо черноволосой женщины с зелеными глазами. Ее волосы были распущены, сама женщина была одета в сорочку, с шалью на плечах. Этот образ так ясно появился в моей голове, что я бы точно узнала ее из толпы.
Что это было вообще? Воспоминания прошлой Нади? Если это так, то в жизни ей абсолютно не везло.
Я наконец-то отдышалась и смогла оглядеть комнату. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь тонкий белый тюль. Сама комната была довольно просторной. Входная дверь находилась в противоположном углу от кровати, на которой я сидела. Кровать, к слову, была широкой, из светлого дерева под нежно-розовым балдахином.
Так же в комнате было одно большое окно с широким подоконником, на котором расположился набитый пухом матрас. Скорее всего, Надя сидела на нем и наблюдала за тем, что происходит на улице. Ближе к кровати располагался письменный стол, явно дорогой. Тоже из светлого дерева, но украшенный драгоценными камнями. Стул был обит то ли атласной, то ли шелковой тканью. Напротив кровати у стен находился стеллаж с книгами. А рядом с ним, почти у самой двери, шкаф для одежды.
Я опустила ноги на пол, размышляя о том, где тут может быть уборная. Я уже собиралась одеться и выйти во двор, чтобы расспросить слуг, как на глаза попалась неприметная дверка. Она находилась недалеко от кровати, но так как была обита той же тканью, что и стены, ее было сложно заметить.
Поколебавшись мгновение, я подошла к двери и распахнула ее. Передо мной предстало странное место. Деревянная ступенька, а затем ступенька повышел. Я встала на первую и заметила дыру на второй. Все встало на свои места.
— Но почему совсем нет запаха? — пробормотала я и, не удержавшись, заглянула в отверстие.
Там внизу стояло небольшое деревянное ведро, а в нем были странные камни. Формой они напоминали огненные камни и водяные. Только цвет у камней был коричневый. Сделав нехитрые логические выводы, я предположила, что эти камни как-то влияют на утилизацию отходов. Впрочем, я быстро в этом убедилась, когда воспользовалась уборной.
После я решила проверить, что в шкафу есть из одежды, поэтому распахнула шкаф и была приятно удивлена, увидев зеркало во весь рост на дверце.
Зеркало было совсем не таким, к каким я привыкла. Оно было мутным, со слегка ребристой поверхностью. Но себя разглядеть мне удалось — невысокая, стройная девушка. Волосы распущены, доходят до поясницы. В ночной сорочке живота и не видно почти. Но скрывать беременность будет бессмысленно, если Глеб покажет меня врачу.
Вздохнув, я покачала головой и начала перебирать одежду, что висела в шкафу. Тут было много платьев и сарафанов. Все они были из очень мягкой и дорогой ткани. Но почему-то все платья были серого, черного или темно-синего цвета. И на них не было ни единого украшения. Эта одежда напоминала одежду монахини.
«Ах, да», — я вспомнила, что Надя была дочерью или потомком первосвященника. — «Но она же не была монахиней. Почему ей не позволяли надевать хотя бы простые платья светлых оттенков?»
Надевать что-то настолько мрачное мне не хотелось. Да и не налезли бы платья на меня. Пусть у меня был только четвертый месяц, но я действительно сильно поправилась. Поэтому пришлось надеть свое старое платье, которое я вышила сама. Оно было из голубой ткани, с красивой вышивкой на подполе и на рукавах. А воротник я вообще украсила вышивкой в виде цветов. Да, ткань на платье была весьма скромной. Зато я чувствовала себя в нем комфортно.
Стоило мне надеть платье и подойти к окну, чтобы посмотреть, что происходит на улице, как в мою дверь постучали.
— Госпожа, пора вставать, — раздался властный женский голос.
Сразу после этого, без моего разрешения, открылась дверь. Я увидела высокую девушку в простом платье. Сразу было понятно, что она служанка. Но она явно позволяла себе больше, чем ей было положено. Я уже приблизительно понимала, какие отношения должны были быть между слогами и господами. Поэтому было... неприятно осознавать, что даже слуги в этом имении Надю просто ни во что не ставили.
— Выйди, — резко сказал я, от чего служанка замерла и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
— Что?
— Я сказала, выйди. Я не позволяла тебе входить в комнату.
Ничего, Надя. Я еще поставлю всех на место. И ребенка рожу здорового и крепкого. И заставлю всех тут пожалеть, что обращались с тобой так по-свински. Короткий сон, который приснился мне сегодня, четко дал понять, что Надя всегда была одна. И все из-за того, что ей не досталось какой-то силы.
— Вы шутите, госпожа? — насмешливо спросила девушка, перекидывая свою косу на бок. — Сбежали и теперь чувствуйте свою безнаказанность.
Я молча подошла к служанке. Она была выше меня почти на пол головы, но я не отводила взгляда. Моя головы была высоко поднята. В движениях была только уверенность в своих силах.
— Я. Сказала. Выйди.
Я видела, как колеблется девушка. Видела, как она смотрит мне в глаза и постепенно осознает, что в госпоже что-то поменялось. Она делает шаг назад, но выйти не успевает.
— Что тут происходит? — в дверном проеме, привалившись к косяку плечом, стоял Глеб.
— Госпожа... она...
— Эта служанка вошла в мою комнату без разрешения, — спокойно перебила я девушку. — Вас в этом доме даже прислуга не уважает?
— Я уважаю господина! — взвизгнула служанка, падая на колени. — Умоляю, простите меня!
Я не обратила внимания на действия прислуги. Все это время я смотрела только на Глеба. В первую очередь мне следовало наказать именно его. Но только как? Как раскрыть ему глаза на то, что во всех бедах Нади, пока она жила в этом доме, виноват именно он?
— Я ваша жена, — тихий шепот сорвался с моих губ. — Отношение ко мне олицетворяет отношение к вам. Прислуга презирает вас. Кто
