Жизнь на каблуках - Маша Царева

– Можешь называть это как хочешь, Витя. Отпуск так отпуск. Только учти, я не вернусь.

…Так я потеряла работу. Зачем я это сделала, до сих пор не пойму. Но почему-то у меня было внутреннее чувство, что я поступаю правильно. Мне было необходимо просто подумать и во всем разобраться. А для того, чтобы думать, тоже время нужно.

Целыми днями я бесцельно бродила по городу. У меня пропал аппетит, но я знала, что впалые щеки мне не идут, поэтому время от времени впихивала в себя дешевые гамбургеры, пиццу с ароматом картона и палаточную картошку с безвкусными наполнителями. Это наивное стремление выглядеть хорошо, несмотря ни на что, свидетельствовало о том, что здравый смысл если и покинул меня, то не окончательно. Конечно, я могла позволить себе ублажать желудок и в хороших ресторанах – деньги-то были. За последний сезон в группе Вилли я неплохо подзаработала. Но я понимала, что надо экономить – кто знает, когда и каким образом я смогу заработать в следующий раз?

Вырвавшись из замкнутого круга, привычного пространства, населенного привычными персонажами, я вдруг оказалась в странной пустоте. За два с лишним московских года я так и не обзавелась друзьями или хотя бы беззаботными светскими приятелями, которые сейчас бы вытаскивали меня на бесконечные веселые вечеринки и отвлекали полупьяными разговорами: «Не расстраивайся, все мужики сволочи, с этим уж ничего не поделаешь!» Все это время я, получается, жила словно машинально, общалась только с теми, с кем нельзя было не общаться. Нарушить негласный внутренний обет молчания удалось только Семашкину. Только с Денисом Викторовичем вступила в диалог настоящая Варя Иванова, а не ее красиво одетая, вежливо улыбающаяся оболочка.

Ну и Вилли Федоркин. Мой московский ангел-хранитель и сейчас обо мне не забыл. Он позвонил мне через неделю после того, как я покинула группу:

– Варенька! С тобой все в порядке?

– А что со мной может быть, Витя?

– У тебя повеселевший голос… Ты уверена, что не совершила ошибку?

– Уверена, – усмехнулась я, – нельзя открыть новую дверь, не захлопнув предыдущую.

– Не думал, что когда-нибудь окажусь для тебя за закрытой дверью, – обиделся он.

– Не обижайся. Это же просто аллегория. Я тебе очень благодарна.

– Ты не подумываешь о возвращении? Нам тебя очень не хватает.

– Нет, – мягко сказала я, – никаких возвращений.

Он вздохнул:

– Ну ладно. Жаль, что не получилось тебя уговорить. Боюсь, Олег и правда возьмет кого-нибудь вместо тебя. Он мне на мозги капает каждый день по этому поводу. Я больше не могу держать для тебя место.

– И не надо… Но все равно спасибо, что предупредил.

– Ладно… Тогда пока. Давай как-нибудь встретимся, поболтаем.

– Конечно. Как-нибудь.

«Давай как-нибудь встретимся» – какая унизительная фраза. В данном случае «как-нибудь» означает никогда. Ясно, что собеседники, позволившие вырваться этому коварному обещанию, если и увидятся когда-нибудь, то по чистой случайности. Во всяком случае, они вряд ли будут названивать друг другу в поисках встречи.

Вот и Виктор, отделавшись вежливым звонком, едва ли еще хотя бы раз поинтересуется, как я живу. Оно и понятно. Он все еще никак не может привыкнуть к новому звездному статусу. У него и без меня проблем хватает. Кто я ему? Никто. Замерзшая отчаянная девушка, которую он однажды угостил зеленым чаем, а потом был так добр, что устроил на работу.

Впервые в жизни я пожалела о том, что плохо схожусь с людьми. У меня никогда не было настоящих подруг, даже в родном городе, даже в том нежном возрасте, когда девочки ходят парами, смущенно хихикая, и весело секретничают о своих надуманных проблемах.

Повинуясь какому-то смутному порыву, я набрала Наташкин номер. Когда-то я неплохо к ней относилась, да и она мне, кажется, доверяла. Взгляд на умопомешательство со стороны – вот что хотелось мне получить от бывшей коллеги.

«Абонент не отвечает или временно недоступен», – противным механическим голосом ответил Наташкин мобильный телефон. Ненавижу временно недоступных абонентов. Хорошо, что Наташка – звезда мелкого московского разлива. И нетрудно узнать, где можно найти мою красавицу. Достаточно купить журнал «Ваш досуг» и просмотреть содержание рубрики «Ночные клубы. Концерты». Так я и сделала.

У входа в модный бар «Этаж» меня встретил охранник, похожий на знаменитого хоккеиста Павла Буре. При виде меня его лицо скривилось – и это было странным, потому что, не желая ударить в грязь лицом перед звездной Наташкой, я оделась по высшему разряду: короткая куртка из искусственного меха, миниатюрная сумочка из того же материала, красная шелковая юбка.

– Девушка, у нас сегодня частная вечеринка. Вход только по приглашениям.

– Я знаю, – вежливо улыбнулась я, – но меня пригласили. Моя подруга – Наталья Орлова. Она здесь сегодня поет.

– Если пригласили, значит, должно быть и приглашение, – резонно возразил шкафоподобный цербер.

– А вы у нее спросите.

– Не имею права. Отойдите от входа.

– Послушайте, моя лучшая подруга здесь сегодня поет. Если не можете связаться с ней, позовите менеджера, я все ему объясню.

Он вздохнул:

– Девушка, вы не первая, кто просит позвать менеджера. И не первая, кто утверждает, что Наталья Орлова его лучшая подруга. Так что идите домой. Напишите на адрес ее фан-клуба, может быть, вам пришлют приглашение на следующий концерт.

Я недоверчиво на него взглянула. Издевается, что ли? Похоже, нет. Неужели у моей Натки уже и правда есть фан-клуб? Неужели она настолько знаменита? Впрочем, откуда мне знать, телевизор я не смотрю…

– Знаете, мы вместе работали. В кордебалете Вилли Федоркина.

– Кого?

– Виктора Федоркина, – поправилась я, – меня зовут Варя. Варвара Иванова. Вы все-таки передайте, она меня впустит.

– Ну, не знаю, – засомневался охранник. Соображал он медленно. После паузы в несколько минут, когда я уже, отчаявшись, собиралась уходить, он наконец решился: – Ладно, могу попробовать связаться по рации. Подождите…

Он достал из-за пояса стильную рацию цвета металлик, пощелкал какими-то кнопками, напряженно прислушался к шуршанию.

– Здесь какая-то девушка утверждает, что Наталья Орлова пригласила ее на концерт, – наконец сказал он. – Варвара Иванова… Да… Да… Понял… Девушка, ждите. К вам выйдут.

– Ну вот, я же говорила, – просияла я, но охранник уже потерял ко мне интерес.

Через четверть часа, когда я окончательно замерзла (короткая куртка только выглядела теплой, а на самом деле доверчиво пропускала сквозняки), на улице появилась Наташка. Я не сразу ее узнала, хотя мы не виделись всего полгода. Наташка, единственная натуральная блондинка, которую мне удалось увидеть в насквозь фальшивой Москве, зачем-то покрасила волосы в цвет галочьего пера. Вместо мягких кудрей ее голову украшала короткая геометричная стрижка. На затылке было выбрито сердечко. Посмотрела я на это сердце, и мне сразу вспомнилась стриптизерка Алиса. У той тоже было волосяное сердце, правда, находилось оно несколько ниже головы. Наташа была ярко накрашена – обведенные фиолетовым глаза, как черные дыры, зияли на перепудренном лице. Она выскочила на улицу прямо в концертном костюме – серебряном мини-платьице и грубых черных ботинках на шнуровке. На ее плечи была наброшена невесомая норковая шубка, очень похожая на ту, которую мне пришлось украсть в мой первый московский день. Честно говоря, выглядела она ужасно. От полевой свежести, от трогательного розового румянца не осталось и следа. Всего за полгода из хорошенькой юной куколки она умудрилась превратиться в словно вышедший из светской фотохроники предсказуемый персонаж.