Камень и Ветра 5. Путь наверх - Анатолий Нейтак

Общий вердикт может быть только один: десять из десяти. Безупречно.

"Прах и пепел, у моего мужа отличный вкус!"

Меж тем молчание уже ощутимо затянулось. Эннелия, не выдержав моего взгляда (ха!), давно потупила свои очаровательные ореховые глазки и понемногу начинала трепетать. Чему весьма способствовал бокал в моей руке, на треть наполненный кровью.

- Много ли ты поняла из подслушанного, дитя?

Ореховые глазки снова – почти дерзко – поднимаются навстречу чёрным глазам.

- Я действительно была бы дурой, если бы призналась, не так ли?

- Отлично! – Я улыбнулась прекрасной эльи с уверенным безразличием сытой львицы. – И очень скверно. Сильвезий был прав: ему нет прощения.

- Простите?

- Оставь. Хоть ты не проси прощения через две фразы на третью! Тебе это не идёт!

- Я постараюсь.

- Старайся, – сказала я предельно серьёзно. – Это самое главное: стараться. И не бойся ошибок. Бояться надо иного…

- Чего же?

- Слепоты. Ошибиться не страшно, страшно не заметить, что ошибаешься. Так, как не замечал этого Сильвезий.

- Я не стану обсуждать моего мужа!

- И не надо. Мы сейчас обсуждаем не твоего мужа, а моего ученика. Чувствуешь разницу?

Эннелия моргнула.

- При иных обстоятельствах его слепота не имела бы значимых последствий. Но коль скоро ты носишь его ребёнка…

- Что?!

- Могу повторить. Ты беременна, прекрасная эльи. У тебя будет… сын. Да, именно сын.

Эннелия покачнулась.

- Он даже не счёл нужным тебе сообщить, – сказала я с ненаигранным отвращением. – Тебе! Одно слово – мужчина!

- Но… но…

- Я – то, что вы здесь назвали бы лорхом-целителем. Хотя целители из ваших лорхов, скажем прямо, не ахти. Если я говорю, что у тебя будет сын, стоит принять это на веру. Я не стала бы обманывать в таких вещах. Это против кодекса.

Эннелия робко улыбнулась, глядя сквозь меня. Поверила.

А я едва сдержала зубовный скрежет.

Но… девочка ни в чём не виновата. Абсолютно. Спрос – с нашего общего мужчины, внезапно решившего забыть о контрацепции. Беременность – плод его решения.

Общего! Мужчины! Плод!!!

Так. Довольно, Эйрас! Ты некромант или благородная, прах побери, эльи?

Продолжаем общение.

- Теперь понимаешь, почему Сильвезий так сожалел о своей слепоте?

- Ч-что?

- Слушай меня. Слушай. Меня. Вот так. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но о радостях материнства подумаешь потом. Мы ещё не закончили разговор, дитя.

Она посмотрела на меня почти твёрдо.

- Чего вы хотите от меня, эльи?

- Перемен.

- Перемен? Каких перемен?

Я протянула руку и почти коснулась её лба.

- Вот здесь. – Рука переместилась, указывая на сердце. – И здесь. Думаю, стоит начать с чего-нибудь предельно простого. Ты умеешь читать?

Ответ я знала заранее.

- Нет.

- Исправь этот недостаток – для начала.

- Зачем это мне?

- Настоящего ответа ты не поймёшь. Но у меня найдётся и доступный аргумент. Когда ты станешь обсуждать с Сильвезием прочитанное, вы станете проводить вместе гораздо больше времени, чем раньше. Он винился, что не замечает тебя. Но ведь это и твоя вина.

- Моя?

- А что ты сделала такого, чтобы стать интересной для собственного мужа?

Революционно новая концепция вонзилась в самую душу Эннелии… и начала понемногу расчищать себе место.

- Я не стану сейчас говорить с тобой о заклятиях. Боюсь, если ты и поймёшь, каково это – быть лорхом не для других, а для себя самой, то поймёшь лишь умом, не сердцем. Нельзя всерьёз стремиться к тому, чего не просит твоя суть. Чего она просто не знает. Но даже у самого длинного пути есть начало, порой совсем крохотное… как только-только зачатый младенец. Начни с чтения, дитя – и это, быть может, заведёт тебя гораздо дальше, чем ты способна хотя бы помыслить.

Я не самый лучший менталист. Не самый талантливый и уж подавно не самый опытный. А Эннелия действительно была сущим ребёнком. Но ведь именно дети – самый податливый и гибкий материал. И когда я говорила с ней, полностью убрав привычные щиты, нечто в сознании прекрасной эльи ощутило прикосновение в области, которой ранее ничто не касалось. Нечто слабое и бесформенное, таящееся в непознанных глубинах духа, открыло незрячие ещё глаза.

И не поспешило закрыть их.

- А теперь ступай за мной.

- Куда?

- Недалеко. В кабинет Сильвезия.

- Но…

- Со мной тебе ничто не угрожает. Смелей!

Защиту на своём рабочем месте Устэр поставил знатную. В ход пошло всё: магия крови и магия смерти, щиты воздуха и огня, ментальные ловушки, способные сжечь мозг неосторожного вора чуть ли не в буквальном смысле… короткий, всего десять шагов длиной, коридор был нашпигован дрянью разной степени убийственности с параноидальной плотностью. Впрочем, оно и понятно. За секретами Сильвезия здесь до сих пор идёт нешуточная охота.

Но система защиты, выстроенная Устэром, как всякая система защиты вообще, помогала лишь от чужих. Я же изучила её в буквальном смысле изнутри: сквозь призму мужнина сознания. Я знала её не хуже, чем он сам, и не только прошла коридор смерти, но также без особых трудностей провела по нему Эннелию. Кстати, на неё щиты и ловушки реагировали совершенно не так, как на абстрактных "просто нарушителей". Пожалуй, жена Сильвезия была единственным человеком на весь Риллоан, которому в коридоре грозил всего лишь крепкий неестественный сон. Не планируя водить жену в кабинет, Устэр всё же позаботился о безопасности.

Когда мы зашли внутрь, я, не глядя, ощутила, как расширились глаза эльи.

- Смотри, – усмехнулась я, – смотри! Это даст тебе некоторое представление о том, что по-настоящему интересует блистательного лорха.

Кабинет был велик и светел, несмотря на то, что снаружи царила ночь (впрочем, окна в помещении всё равно отсутствовали: паранойя!). Заточённые в небольших хрустальных колбах магические огни заливали пространство ровным белым светом. Пол был строго горизонтальным благодаря заливке жидким стеклом, а слегка шершавым – не поскользнёшься! – благодаря грубой шлифовке. Стен почти не видно из-за высоких шкафов, в половине которых теснились книги, журналы и снова книги (печатный станок в Риллоане изобрели, насколько смог выяснить Устэр, ещё столетий пять назад). Вторая половина шкафов была забита алхимической посудой, коллекциями минералов, многообразными инструментами, от геодезических до хирургических, и несравненно более многообразными магическими артефактами. В отдельном шкафу, снабжённом усиленным заклятием сохранности, стояли склянки, бутыли и запаянные ампулы с лекарствами.

В дальнем углу высился массивный стол с поверхностью из сплавленной кварцевой крошки, предназначенный для занятий алхимией. На нём стояла перегонная установка, даже в отсутствие хозяина продолжающая дистиллировать сквозь двойной каталитический фильтр какую-то мутноватую субстанцию. В левом ближнем углу стоял другой стол, для чтения и письма, снабжённый единственным на всём обозримом пространстве продавленным креслом. Середина кабинета (он же лаборатория) была совершенно свободна… и полна слабых, едва заметных на общем магическом фоне следов проводившихся здесь ритуалов. Я прошла к центру, наклонилась и принялась вычерчивать извлечённым из кармана мелком извилистые линии Знака.