Русская Атлантида. Невымышленная история Руси - Андрей Буровский

Конец рассказывают разный: и что герцог взял город и совершил свою месть. И что герцог города не взял. Называют даже фамилии потомков обидчика герцога, до сих пор здравствующих в Орлеане. Или в Тулузе — есть и такая версия.

Говорят еще, что незнакомец все-таки тайно, среди ночи, спустился по веревке со стены, ушел в лагерь к герцогу! Герцог убил врага, а наутро снял осаду города. И тогда город вычеркнул его из списков граждан. Не за то, что навлек на город бедствия, а за то, что ослушался города. Тот, кто не подчиняется городу, не достоин носить имя его гражданина. Есть и такой конец истории.

Не буду спорить, насколько подлинна эта история, какие реалии за ней стоят и в каком городе произошли эти события. Гораздо важнее, по-моему, само желание рассказывать такого рода истории, утверждая свое право на свободу. А если о реалиях, стоящих за красивым вымыслом (или все-таки не вымыслом? Кто знает!)… Реалии в том, что горожане были вооружены не хуже феодалов, отважны, и справиться с ними оказывалось все труднее. Феодалы обожали рассказывать сказки о трусливости, подловатости горожан, которые если и побеждают, то только ударяя в спину, исподтишка.

Но 11 июля 1302 года под городом Куртре во Фландрии горожане били вовсе не в спину. В 1300 году король Франции захватил богатую Фландрию, множество городов которой могли дать приличный доход. Вот только горожане думали иначе и в 1302 году восстали, перерезав и разогнав королевских наместников. И раньше не вся Европа так уж хотела стать подданными королей, в том числе и короля Франции. Но раньше против Карла Великого выступало или племенное ополчение саксов, или рыцарская конница Тосканы. Теперь же ни рыцари, ни мужики Фландрии не участвовали в «Брюггской заутрене», когда жители города Брюгге, а потом и остальных городов Фландрии дружно резали людей короля.

11 июля 1302 года под Куртре королевское войско во главе с родственником короля, графом д'Артуа, встретилось с народным ополчением Фландрии под командованием башмачника В. Жилье. Граф д'Артуа вел 10 или 12 тысяч всадников; 7,5 тысяч из них были «опоясанные» рыцари, имевшие право на всевозможные знаки отличия. Городское ополчение составляло не меньше 13 — не больше 20 тысяч человек — точнее сказать невозможно. Никто из знатных не сомневался, что все будет, как всегда, и вечер 11 июля станет вечером резни бегущих горожан — тех, кто еще сможет бежать. Никто из них ведь не понимал, что на арену истории вышла новая сила и что теперь все будет по-другому.

Земля дрожала и гудела, когда тронулись шагом и, все ускоряя движение, пошли в полный опор 10 тысяч закованных в сталь латных всадников. Казалось — нет в мире силы, способной выдержать удар рыцарского войска. Но горожане мало походили на шатавшихся от голода вилланов. Их оружие было не хуже рыцарского, а кирасы, может быть, и крепче — ведь делали их для себя.

Горожане стояли плотным строем — в каре, уставя длинные копья. Рыцарские кони не шли на копья, вскидывались на дыбы, падали, скакали вдоль каре. Удар конницы не опрокинул горожан; рыцари оказались остановлены, потом отброшены.

Опять дрожала земля — но уже под копытами бегущих. Горожане бежали вслед и часто догоняли — рыцарский конь в латах, под тяжелым всадником, не мог долго скакать в полную силу. 4 тысячи рыцарских трупов нашли победители на поле своей славы, 700 пар золотых шпор собрали они, и потому битва у Куртре вошла еще в историю как «битва шпор».

Рыцарство Франции стонало, что никогда не оправится от столь страшного поражения, а гадкие горожане, не умеющие должным образом почитать феодалов и феодальную систему, прибили рыцарские шпоры к городским воротам Куртре. Всякий входящий в ворота волей-неволей вспоминал о победе городов над рыцарским войском.

Время стерло горечь поражения. Но даже в XVII, в XVIII веках вежливые люди не говорили с французскими дворянами о битве при Куртре, о воротах с набитыми на них шпорами — это была та самая веревка, о которой не надо говорить в некоторых домах.

При каждом удобном случае города старались освобождаться от власти даже самых милых феодалов, и к XIV веку мало было в Западной Европе городов, принадлежащих феодалам. Это на окраинах Европы, в том числе в Великом княжестве Литовском, еще и в XVI, и даже в XVIII веке оставались частновладельческие города.

Города жили по своим законам. Эти законы прямо восходили к Римскому праву. Ведь это были законы для свободных людей, для граждан, и даже королевские грамоты для дворян не очень подходили горожанам. В Германии и славянских землях города управлялись чаще всего по кодексу, разработанному в городе Магдебурге.

Большая советская энциклопедия о Магдебургском городском праве не очень высокого мнения: «Оно служило средством закрепления привилегий немецких купцов и ремесленников на заселяемых ими соседних и дальних территориях и сопутствовало немецкой колонизации Чехии, Силезии, Польши, Литвы и Галицко-Волынской Руси» [68. С. 602].

Можно, конечно, спросить у авторов статьи, где они нашли немцев в Витебске и уж не были ли немцами войт, бурмистр и другие должностные лица во Львове и в Гродно?! Всплеснуть руками и ужаснуться: это надо же, куда немцы, оказывается, пролезли! Можно спросить и о ином, уже нисколько не издеваясь. Например, не стыдно ли взрослым дядям заниматься такой гадостью, как подтасовка исторических фактов, и науськивать невежественных людей на представителей иного народа — в данном случае на немцев? Если имеет смысл задавать такие вопросы продуктам пятисотлетнего развития Московии, конечно. У холуев совести нет и чести тоже. Это у феодалов и горожан совесть была… Особенно у тех, кто веками жил по Магдебургскому праву.

Карамзин и Соловьев просто не замечают того, что многие города Западной Руси управлялись по традициям Магдебургского права. Ни строчки они об этом не пишут, что поделаешь.

А Магдебургское право — это вот что: свод основных законов, по которым может управляться торгово-промышленный город. Сложился этот свод в Магдебурге в XIII веке из разных источников. Из привилегий, данных городскому патрициату архиепископом Вихманом в 1188 году. Из постановлений суда шеффенов Магдебурга. Шеффены — это судебные заседатели, определявшие наказание вместе с судьей; своеобразные предшественники суда присяжных.

Важным источником Магдебургского права стало Саксонское зерцало: сборник феодального права, составленный в 1221–1225 годах шеффеном Эйке фон Репковым.

Это было первое универсальное законодательство, которое можно было применить в любом городе и которое исходило из права города на самоуправление. По Магдебургскому праву город был сувереном и законодателем, и все остальные пункты права исходили именно из этого.

Магдебургское право применялось во многих городах — уж очень оно было удобным. По традиции суд Магдебурга был высшим толкователем Магдебургского права, высшей апелляционной инстанцией.

Польские города давно жили по Магдебургскому праву и называли иногда его «немецким». Складывалась пикантная ситуация, когда немцы Тевтонского ордена прилагали колоссальные усилия, чтобы не дать жить по «немецкому праву» городам орденских земель с их смешанным славянским и немецким населением. А польские короли тоже прилагают все усилия, чтобы дать этим городам «немецкое право».

Впрочем, еще до вымирания Пястов и воцарения Ягеллонов Казимир III в 1365 году учредил высший апелляционный суд в Кракове, запретив обращаться в Магдебург по любым спорным вопросам. Поляки сами становились специалистами, не нуждались в других толкователях.

На территории Великого княжества Литовского Магдебургское право получили: Брест (1390), Гродно (1391), Слуцк (1441), Киев (1494–1497), Полоцк (1498), Минск (1499), Могилев (1561), Витебск (1597).

Велик соблазн описать Магдебургское право как развитие вечевого строя — от патриархальной сходки до строгой организации граждан, но это не так. Вечевые традиции даже мешали утверждению Магдебургского права: сталкивались две очень разные традиции. Скорее можно говорить о взаимном проникновении двух традиций демократии, в результате чего городская демократия в Польше и Великом княжестве Литовском сложилась совсем не такая строгая, не такая формализованная, как на романо-германском западе.

Для решения важных вопросов собиралась «громада» — сходка всех горожан.

Для управления городом и для суда над горожанами и избиралась Рада — совет во главе с бурмистром и лавничий суд во главе с войтом.

Особенность менее строгого применения права на славянском востоке: в обоих выборных коллегиях часто менялось число членов. Иногда в некоторых городах создавалась еще третья, никак не предусмотренная в Магдебурге коллегия: совет тридцати или сорока выборных от цехов, который контролировал Раду в деле управления финансами и благоустройством.