Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

закатывает обеды для гостей, можно повару в помощь еще нескольких людей назначить. Картошку чистить, лук резать. Глядишь, кто-то поварскому делу научится, так и пойдет воспроизводство профессии дальше.

Вспомним, что я говорил в первой лекции про технологическое разделение труда. Оно не связано с намерением использовать какие бы то ни было естественные преимущества. Оно направлено на упрощение. Субъект, который осуществляет технологическое разделение труда, пытается упростить задачу, которая перед ним стоит.

Если хотите, это определение. Технологическое разделение труда – это единовременный акт, не имеющий в виду последующий рост производительности.

Так вот, сначала осуществляется технологическое разделение труда, а потом, в качестве неожиданного результата, могут появиться последствия благоприобретенных естественных преимуществ.

Надеюсь, дальше, когда мы рассмотрим все это подробнее, станет более ясно.

С точки зрения основных предпосылок ортодоксии фирмы существовать не могут. Но они существуют, поэтому их приходится постулировать.

Рынок не создает разделения труда, оно осуществляется в рамках нерыночных социальных структур, причем как технологическое разделение труда. Примеры таких структур я уже приводил – племя, феодальное (помещичье) хозяйство. Но это все в прошлом.

А где сегодня происходит технологическое разделение труда? В каких нерыночных структурах? Они хорошо известны и, между прочим, их существование является загадкой для ортодоксальной экономической теории.

Это фирмы.

Почему я говорю, что существование фирм является загадкой?

С. Уинтер, известный экономист-эволюционист, однажды сформулировал это следующим образом: «Если мы спросим, «что может сказать экономическая наука о роли коммерческих фирм в рыночной экономике», то ответом будет молчание, вслед за которым мы услышим взволнованный лепет – поток ответов, в значительной мере противоречащих друг другу. Лепет этот сам по себе интересен, но тем не менее остается лепетом».

Любопытно, что эти слова были опубликованы в материалах конференции, посвященной 50-летию выхода в свет статьи Р. Коуза «Природа фирмы», которая, как многим кажется, давно расставила все точки над Ё. Мы об этой статье, которая с тех пор стала священным текстом для многих экономистов, еще поговорим ниже.

Было это в 1987 году, но с тех пор ситуация изменилась не очень сильно. Перефразируя Уинтера, можно было бы сказать, что «лепета стало еще больше, он стал еще более интересным и разнообразным – но тем не менее остается лепетом».

В чем загадочность явления фирмы для ортодоксальной экономической теории?

Основной предпосылкой неоклассики является методологический индивидуализм: экономическими агентами выступают действующие в своих собственных интересах и наделенные некоторыми ресурсами (земля, капитал, труд) индивидуумы, которые могут взаимодействовать друг с другом только путем рыночного обмена.

Каждый индивидуум стремится наиболее эффективно (в соответствии со своей функцией полезности) использовать имеющиеся у него ресурсы, что, согласно неоклассической теории благосостояния, обеспечивает и наиболее эффективное распределение ресурсов в масштабах общества (оптимальность по Парето).

Существование фирмы предполагает, что некоторые индивидуумы действуют не в своих собственных интересах, а в соответствии с приказами и указаниями [70]. Это означает, что принадлежащие этим индивидуумам ресурсы, в первую очередь труд, используются, скорее всего, неэффективно, как с точки зрения самих индивидуумов, так и с точки зрения общественной. А неэффективность использования ресурсов отразится на рыночных результатах фирмы – она будет нести убытки. При условии, естественно, что параллельно будет существовать производящая ту же продукцию рыночно организованная сеть индивидуальных производителей, где каждый свободно максимизирует свою полезность.

Итак, фирмы согласно неоклассической теории существовать не могут, что вступает в противоречие с наблюдаемыми фактами. В реальной экономике фирмы не только есть, но и чувствуют себя вполне неплохо, становятся крупнее и регулярно вытесняют с рынка мелких производителей.

В рамках неоклассики единственным способом учесть реальное положение дел является просто постулирование существования фирм, да и то только номинально. По сути дела, то, что называется фирмой, – это некоторая производственная функция. Причем совершенно неясно, почему той или иной производственной функцией описывается именно фирма, а не индивидуальный производитель. То есть в экономике действуют производственные функции, а уж как их называть – это дело вкуса. Австрийская школа в своих построениях старается избегать самого слова «фирма», другие экономисты менее щепетильны. В конце концов, чего стесняться, ведь в реальности фирмы же существуют.

Тут та же история, что и описанная нами раньше – с купцами и банкирами.

Обращу ваше внимание на одно любопытное обстоятельство, которое, на мой взгляд, выглядит весьма забавно.

Существует целая огромная отрасль знаний, именуемая «менеджмент». В ней многочисленные специалисты пытаются разрабатывать эффективные методы управления фирмами: объектами, про которые никто не знает, зачем и почему они существуют. Я не хочу сказать, что в этой отрасли знаний нет полезных наблюдений и обобщений. Но все они на самом деле витают в воздухе.

Почему могут существовать фирмы: неопределенность, риск или эффект масштаба.

Конечно, некоторые экономисты испытывали неудобство из-за того, что используемая ими теория как-то не очень согласуется с практикой.

Поэтому попытки объяснить существование фирм предпринимались.

Фрэнк Найт, основатель небезызвестной Чикагской экономической школы, в своей книге «Риск, неопределенность и прибыль» связывает существование фирм с различным отношением людей к риску. Любая хозяйственная деятельность связана с неопределенностью. Некоторые люди не любят неопределенности, теряются, когда им надо принимать решения, последствия которых неоднозначны. Они скорее согласятся с некоторым снижением уровня своего потенциального дохода, лишь бы он был им гарантирован. Эти люди потенциально готовы выступить продавцами своей способности к труду.

Другие, наоборот, готовы рисковать. Они выступают в качестве предпринимателей и по отношению к первой категории людей являются потенциальными нанимателями. А более высокий уровень дохода, получаемый предпринимателями (теми, кто не разоряется), является вознаграждением за принятие ими риска.

В сущности, Найт не сказал ничего принципиально нового. Аналогичные соображения о роли капиталистов высказывал еще А. Смит, который в экономической науке такое же «наше все», как и Пушкин в русской литературе.

Я сейчас не буду специально останавливаться на этой концепции. С моей точки зрения, в ней много слабых мест. Она очень хорошо прижилась в сфере финансов, где соотнесение уровня риска и вознаграждения является одним из основных инструментов анализа. Но в рамках чисто экономической теории ее, насколько мне известно, никто не пытался последовательно развивать. Скажу лишь, что критика Найта Коузом в его статье «Природа фирмы» представляется мне весьма слабой и малообоснованной.

Что говорит Коуз? Мол, ему известно, что квалифицированные и высокооплачиваемые рабочие мечтают завести свой собственный бизнес, какую-нибудь торговлю, и поэтому концепция Найта неверна. Но это