Оболочки - Андрей Никонов

Его обладательница сошла с лестницы, Дима узнал дочку Нефёдова, живую и вполне здоровую.

— Ты, Вера, парня не тронь, он не при делах, — дядя Паша не торопясь подошёл к женщине, мягко, но твёрдо отвёл ствол пистолета в сторону, достал из сумки ещё несколько пачек, положил на ближайшую полку. Вблизи были видны стодолларовые купюры. — Наследство тебе, имеешь право. Пойдём, прогуляемся, проводишь нас до калитки, а то наделаешь глупостей, потом жалеть будешь. И телефон выложи, чтобы соблазна не было.

Дима кивнул, вытащил из кармана трубку, положил на стеллаж рядом с деньгами.

— А бабушка с дедушкой про схрон не знали, так и померли, — непонятно отчего сказал он.

— Жизнь — штука хреновая, — завхоз качнул головой, — люди мрут один за другим, даже молодые, куда там старикам. Да, Вера?

Дочка Нефёдова хохотнула. Они вышли на улицу, и гуськом направились по слабо освещённой дорожке к калитке — впереди завхоз дядя Паша, или скорее Серёжа, с сумкой в руке, за ним Димка, и Вера Нефёдова замыкающей. Когда до забора оставалось несколько шагов, и дядя Паша взялся за ручку калитки, в воздух выстрелили.

Позади них, метрах в десяти, стояла Алиса, держа пистолет в вытянутых руках. Лицо у неё было напряжено, нижняя губа слегка дрожала. На лбу выступили капельки пота.

— Куприн Сергей Иванович, вы задержаны, — сказала она, голос ушёл вверх от волнения, — держите руки на виду. Нефёдова Вера Ефимовна, положите оружие на землю.

— Ты стрелять-то умеешь, пигалица? — дочка Нефёдова ухмыльнулась. — Или для красоты дуру таскаешь?

— Умею, не сомневайся. Сдавайся, через минуту тут будет опергруппа.

— Когда будет, тогда и поговорим, — Нефёдова пистолет не опустила.

Завхоз рванул калитку на себя, перекатился по земле, уходя от пули, которая чиркнула по столбу, и скрылся за забором. Следователь от досады закусила губу, перенесла вес тела на правую ногу, делая первый шаг в погоне за главным преступником, Нефёдова от волнения нажала на спусковой крючок, раздался выстрел. Алиса пошатнулась, изумлённо посмотрела на левое плечо, там, на футболке, расплывалось кровавое пятно. Она выстрелила в ответ один раз, потом второй, пошатываясь, подошла к лежащей на земле Нефёдовой, носком кроссовка отодвинула от её руки пистолет.

— Куприн сбежал? — прохрипела она, в её глазах плескалось отчаяние, пятно доползло до живота, набухшая майка свисала отяжелевшими кровавыми складками, пистолет в руке дрожал. — Вот тварь. Твари! Вся семейка такая. Значит, по бабам от меня бегаешь?

— Да никуда я не бегаю.

Димка водил глазами от Алисы к дому, решая, что лучше сделать первым делом, когда та опустит пистолет — принести аптечку или сразу начать первую помощь оказывать. Несмотря на обилие крови, рана на первый взгляд была неопасная, пожалуй, лучше просто перетянуть и ждать бригаду скорой. Которую он сам вызвать не мог — но тут пресловутая опергруппа постарается. А в голове звучал голос девушки — «Куприн Сергей Иванович, вы задержаны». Сергей Куприн. Отец.

Следователь покачнулась, перевела прицел в сторону.

— Ладно, живи, сволочь, — прошипела она, и от злости нажала на курок.

Пуля ударила в стену гаража, отрикошетила в столб, а оттуда молодому человеку в затылок. Димка покачнулся, кусочек свинца почти потерял скорость и только чудом пробил кожу, войдя в затылочное отверстие. Нестерова от изумления распахнула глаза, дёрнулась, чтобы подхватить парня, каким-то образом спасти, но сама потеряла сознание.

(41). Сторона 2. 15 июня, понедельник

(41). Сторона 2. 15 июня, понедельник.

В десять сорок пять утра понедельника Аграмян вышел из одиннадцатого подъезда комплекса на Старой площади и по улице Куйбышева направился к Кремлю. Его на некотором расстоянии сопровождали двое охранников, в центре города секретарю ЦК практически ничего не угрожало. Пожилой человек неторопливо шагал по тротуару, уступая дорогу спешащим прохожим, через десять минут зашёл в калитку Спасской башни, миновал пост охраны, повернул налево, на Спасскую улицу, и поднялся на третий этаж бывшего Сенатского дворца. Возле апартаментов Генерального секретаря его встретил помощник, и проводил в приёмную, а оттуда — в столовую.

Глава государства и Варшавского блока обедал в одиночестве, но второй прибор появился на столе, едва Аграмян миновал Спасские ворота.

— Садись, — генсек кивнул на кресло, тут же отодвинутое помощником. — Что будешь? Отличную копчёную осетрину прислали из Волгоградского обкома, во рту тает.

— Нет, спасибо, я позавтракал два часа назад, — Аграмян чуть отодвинул тарелку. — Боржоми выпью.

— Молодец, режим соблюдаешь, а я вот не могу себе отказать. Женя, оставь нас.

Помощник коротко поклонился и вышел.

— Хорошо выглядишь, Лёва, я ведь на пять лет тебя моложе, а такой формы уже нет.

— Жизнь заставляет, — Аграмян налил себе минералки. — Как дети?

Генеральный секретарь поморщился.

— По больному режешь? Надо их, как Сталин, на фронт, может мозгов прибавится.

— Ну одного он на фронт послал старшим лейтенантом, когда тому сорок было, а другого генералом сделал в двадцать пять.

— На Саньку намекаешь? Я вот тоже думаю, что поспешил, мозги ещё не значат, что может министерством управлять. На секретариате этот вопрос сам подниму, я ошибся, значит, мне и исправлять, кого на его месте видишь?

— Георгий Дмитриевич, ты ведь не для этого меня сюда позвал, — Аграмян усмехнулся, — если прощупываешь, то знаешь — я против таких скоропалительных назначений, своих во власть не пускаю, и другим не советую. Но это моё личное мнение, и иметь его — не значит других осуждать.

— Знаю и уважаю. Так что там с Соболевым и его командой? — генсек отставил полупустую тарелку в сторону.

— Результатов пока нет, группа занимается базой, готовится к исследованию местности, но, как ты уже знаешь, есть накладки и неожиданные находки.

— Ты про Бабица?

— Надеюсь, что только про него. Я с нашими экспертами посоветовался, теми, которые французом занимались, они посоветовали труп инженера не трогать, мало ли что там внутри.

— Правильно, сначала кристаллы найдём, это главная задача, а уж потом вышлем бригаду медиков, пусть на месте вскрывают и смотрят, — сказал генсек.

— Да, напортачить всегда успеем.

— И долго портачить собираетесь?

— Максимум неделю, американцы, ты в курсе, тоже зашевелились, через пять дней стартуют сразу три ракеты-носителя, выводят их новейшие «Гейзеры» на лунную орбиту, минуя земную, значит, очень торопятся. Там двадцать семь человек экипажа, разделятся, два останутся в космосе для прикрытия, к тем шести «Кайманам», которые там уже есть, это серьёзная сила, практически равная нашей, а один постарается перехватить груз.

— Которого ещё нет?

— Которого ещё нет, — кивнул Аграмян. — Поэтому связь с базой теперь держит только Ланская лично, и она же связывается со мной.