Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин

– Ну это уже их семейные проблемы, я надеюсь. Она действительно подробно докладывала про поведение Лазарева?

– Кириллов, с моего ведома, разрешил ей впредь сообщать только о чем-то серьезном или тревожном. Тем более что психологический портрет мы уже составили. Однако обращаю внимание, что эта черта в большей или меньшей степени проявляется у всех «потомков». Все ж испортил людей квартирный вопрос, это у нас к баракам привыкли, а у них отдельные квартиры норма. В результате любой посторонний контроль воспринимается крайне отрицательно – в том, что, по их мнению, касается лишь их личного.

– А где граница между личным и общественным, сама личность определяет? И что же определит? Ладно, с этим мы после разберемся. Но вы так и не ответили – может ли Лазарев сделать то, что ему не приказывали?

– Да, может. При условии, что это поможет достижению поставленной цели. Тут специфика есть – командир подводной лодки, да еще такой, это совсем не то что командир корабля, следующего за флагманом в составе эскадры. Вполне реальны случаи, когда надо принимать решение самому, взяв на себя ответственность. По принципу «победителя не судят». Полный антипод служаки «не поддаваться на провокации без приказа», когда уже стреляют. Когда мы с Лазаревым беседовали, он привел пример про бой крейсера «Варяг». Руднев, бесспорно, был храбрым человеком, стоя на мостике под японскими снарядами. Но если бы он решился правильно оценить обстановку, видя явно враждебные действия японской военщины, ударить первым, наплевав на все международные законы, он бы мог ни более, ни менее повлиять на ход всей войны. Расстрелять и потопить на фарватере транспорта с первым эшелоном японского десанта – заблокировать единственно удобный для высадки и развертывания порт; результатом стало бы оттянуть начало боевых действий на суше на неделю или даже две, что для нашей подготовки, мобилизации, переброски войск было бесценно. Ну а «Варяг» после этого можно было с чистой совестью взрывать или топить, так как свою задачу он полностью выполнил. Но Руднев не решился пойти против правил.

– А Лазарев бы решился? Ставлю вопрос иначе. В докладе было, что Лазарев и остальные из его команды крайне враждебно относятся к нашим союзникам, считая их даже большим врагом, чем побежденная в их истории Германия. Политически это будет абсолютно правильно после, но не сейчас. И Черчилль еще не произнес свою речь, и, что важнее, пока еще мы не сверхдержава. Так как мне понимать запрос Лазарева, может ли он, маскируясь под U-181, топить корабли союзников? Он что, хочет свою личную войну устроить?

– Товарищ Сталин, речь идет не о том. А можно ли вести «от лица немцев» боевые действия, сугубо в рамках поставленной задачи, где приоритет был ни в коем случае не бросить на СССР ни малейшего подозрения!

– А разве это не было оговорено при постановке задачи? Случай, когда у транспорта будет эскорт, да и команду куда-то деть надо? Если потребовалось уточнять сверх того – так не идет ли речь именно о превышении первоначально задуманного? Вы можете поручиться, что это не так?

– Товарищ Сталин, Лазарев все-таки не сумасшедший пират, а офицер военного флота. И раз он все же сначала запросил разрешение… Это еще не превышение, вот если бы сначала сделал бы, а потом сообщил, тогда бы превысил.

– Тебе не знакома, Лаврентий, такая фраза: «Где начинается авиация, кончается дисциплина»? У подводников это есть в такой же степени, я замечал, бывая на флотах. Кто отрывается от земли, вверх или вниз, начинает ощущать себя едва ли не богом: «Тут я решаю. И пока не вернусь – будет так». Вот и вопрос, не позволит ли себе Лазарев выйти за рамки, искренне считая, что «за СССР», и победителей не судят? Судят – если ценой этой конкретной победы будут очень крупные политические проблемы. Я вот не уверен до конца, правильно ли я поступил, дав свою санкцию? Новости от Лазарева есть?

– Нет пока. И это хорошо – если у них все нормально, следующий выход на связь должен быть, когда на «Краснодон» перегрузят. А сейчас, значит, идут по курсу, будто ничего не случилось.

– Ох, смотри, Лаврентий! Победителя не судят, ну а проигравшего наоборот. Пусть только вернется. С успехом – так и второго Героя не жалко, а если провалит…

– Вам решать, товарищ Сталин, но мое мнение – Лазарева в любом случае трогать нельзя. Отдача от потомков упадет, и очень резко. Я докладывал, помните – не понимают они абсолютно, когда «по политическим мотивам». Как минимум мотивация у них исчезнет. А нам нужна их помощь, искренняя и добровольная, атомный флот создать в кратчайший срок. Иначе будут нам США своими авианосцами грозить.

– Но и без внимания и контроля на будущее тоже не оставим. Лазарев ведь говорил, что и в его времени на применение атомного оружия не только его приказ требовался, но и санкция правительства, за получением которой надзирал представитель госбезопасности? Так вот, если будут еще такие поручения, как это, не чисто военного, а политического толка, надо будет присутствовать на борту нашему ответственному товарищу, с той же целью контроля. И без его санкции – никаких действий, сомнительных в политическом отношении!

– Тогда предлагаю Кириллова. Поскольку выходит, что самодеятельность Лазарева становится более критичной, чем секретность, когда корабль в море.

– Почему его?

– Тут нужен человек, который бы хорошо понимал потомков и мог бы действовать на них не только приказом, но и убеждением. Человек, мнение которого они бы искренне уважали.

– Почему? Простой функции контроля недостаточно?

– Нет. Контроль без понимания предмета может быть просто опасен, и для дела тоже. А людей, знающих все возможности потомков, у нас пока нет. Значит, должно быть полностью добровольное сотрудничество – на что потомки охотно идут, целиком и полностью, зачем это нарушать?

– Смотри сам, Лаврентий, отвечать тебе.

Капитан Юрий Смоленцев Брюс, где-то у африканского берега, 17 апреля 1943 года

Кен Райбек, федеральный агент. Типаж «хорошего парня» из голливудских боевиков, морда кирпичом, сам здоровый, рослый, широкоплечий, кулаки как у боксера. Не просто агент – старший группы агентов здесь, на борту. Волчара, смотрит без страха, зло. Ага, будешь тут «бойцового кока» играть, тем более что и фамилия у тебя, как у персонажа Сигала, который в одиночку линкор «Айова» от террористов зачищал! Так и мы не пехота, упаковали тебя как положено. И жить тебе осталось, как и всем «не нашим» на борту, до следующей ночи. Поскольку «Краснодон» вы видеть не должны