Древний Рим - Владимир Миронов

Портрет Сенеки

Один из противников Сенеки иронично заметил: «Благодаря какой мудрости, каким наставлениям философов Сенека за какие-нибудь четыре года близости к Нерону нажил триста миллионов сестерциев? В Риме он, словно ищейка, выслеживает завещания бездетных граждан, Италию и провинции обирает непомерной ставкой роста». Но собственных граждан ограбить ему показалось мало, и он принялся за британцев. Он одолжил им 40 миллионов сестерциев в надежде получить за это высокий процент, а затем «стал настаивать на срочной выплате долга, прибегнув к насилию» (Дион Кассий). Правда, в своей книге о Сенеке П. Грималь уверял, что Сенека тут вовсе не виноват. Будучи стоиком, он якобы осуждал всевластие денег, не испытывал радости от сообщений о сумме прибыли от его египетских владений, сам предложил вернуть Нерону все свое состояние. Он приводит и его фразу: «Эта вещь, которая держит в плену такое множество начальников и судей, которая и делает их начальниками и судьями, эта вещь – деньги. С той поры как деньги стали предметом культа, истинная ценность вещей пришла в забвение; поочередно становясь то торговцами, то товаром, мы интересуемся не тем, что есть та или иная вещь, а тем, сколько она стоит». Слова верные, но они ничего не доказывают, кроме констатации факта влияния денег на всю общественную и политическую жизнь Рима. Поэтому нет оснований считать, что то, что ему инкриминировали, «обычная клевета» со стороны недоброжелателей. В бескорыстие Сенеки не верится. Чтобы знатный римлянин, фактически занявший пост премьер-министра, вдруг взял и выложил столь крупную сумму «в интересах политики мирной романизации» Британии?!

Рубенс. Смерть Сенеки. Прадо

А он знал, что император Нерон одно время вообще подумывал о том, а не отказаться ли ему от сей провинции. На это умный, умеющий считать сестерции Сенека никогда бы не решился. Ведь не безумец же он… Это все равно как если бы предположить, что наши олигархи вывозят деньги за рубеж только с одной целью – подарить их тем банкам, странам или правительствам, где они осели; или считать, что известный дефолт в России был устроен так, что премьер не нагрел (вместе с президентом, избравшим его с этой целью) на этом руки; или наивно предполагать, что ворюги в центре, в столице, выделяя деньги на «восстановление Чечни» (при этом сотни миллионов бесследно исчезают), не прикарманивают их. Вот и наши олигархи, оказавшись в тюрьме, вдруг начинают думать о Боге и философии, поэзии и литературе. Может, всем им помочь обрести высокий дух?

Судьба Сенеки трагична, но вполне закономерна. Возможно, вместе с актером Пизоном он готовил-таки заговор против Нерона… Такова и одна из версий политического заговора: «На тайном совещании Субрия Флава с центурионами было принято решение после умерщвления Нерона тотчас устранить Пизона и, если понадобится, убить его. Императором же провозгласить Сенеку, который хорошо показал себя во главе государства в первое пятилетие правления Нерона». Не исключено, что слухи эти имели под собой почву и вынудили императора заставить Сенеку вскрыть вены. К сожалению, мы в последние годы (после смерти И.В. Сталина) отказались от порядков, при котором преступная знать получает по заслугам.

Портрет Нерона

Однако и Нерон уже стал другим. Император все более тяготел к авантюрам. Безобразные оргии Нерона вошли в поговорку. При его правлении разразился грандиозный пожар, спаливший 10 из 14 районов города (64 г. н. э.). Постигли Рим и иные бедствия (буря и мор): «Дома наполнялись бездыханными телами, улицы – погребальными шествиями; ни пола, ни возраста не щадила эта пагуба; смерть с одинаковою стремительностью уносила и рабов, и свободнорожденных из простого народа среди причитаний их жен и детей… Об умерших всадниках и сенаторах, хотя и их было великое множество, горевали меньше, считая, что, разделив общую участь, они упредили жестокость принцепса». Его обвинили в поджоге Рима, зная отвращение императора к мерзости и хаосу старого города. Нерон, наблюдая за пожаром, якобы декламировал стихи «Крушение Трои». По словам Тацита, воспользовавшись постигшим Рим несчастьем, Нерон выстроил себе дворец, на отделку которого ушло немало золота и драгоценных камней. Иные считали, что императором овладела безумная мания величия, что он хочет основать новый город, который назовет своим именем. О том свидетельствуют Тацит и Светоний, утверждая, что предполагаемое название этого прогнозируемого города – Нерополис.

Христиане в катакомбах

И тут, правда, не обошлось без сплетен и клеветы в адрес императора… С легкой руки все того же Светония, бывшего советником по переписке у императора Адриана, Нерона обвинили в «преступлении»: «Словно ему претили безобразные старые дома и узкие кривые переулки, он поджег Рим настолько открыто, что многие консуляры ловили у себя во дворах его слуг с факелами и паклей, но не осмеливались их трогать». Тацит более сдержан. Он говорил о том, что это страшное бедствие (пожар Рима) имело причиной или злой умысел, или же произошло случайно. Большинство нынешних историков придерживается версии случайности пожара. Так, А. Волков справедливо отмечает, что древний Рим не раз уже основательно выгорал (в 6 г., 27 г., 36 г., 54 г., 64 г. н. э.). В ночь, когда начался пожар, Нерона в городе не было (он находился на своей вилле в Анции). Когда он приехал, пожар приближался к его дворцу – Нерон сразу же принялся спасать людей, постарался предупредить грабежи, эпидемии, голодные бунты, снабжал всех нуждающихся водой и продовольствием. Никакой вызывающе оскорбительной декламации им строк из «Крушения Трои», вероятно, не было и в помине. Никто из современников (ни Иосиф Флавий, ни Марциал) в своих сочинениях в пожаре его не обвинял. И даже Климент Римский, один из первых церковных писателей, живший в конце I в. н. э., не счел вправе бросить ему такой упрек, хотя и видел в нем гонителя христиан. Очевидно, такого рода обвинения были построены на песке. Во-первых, в результате страшного пожара Нерон потерял собственный, только что выстроенный им дворец – «Проходной дворец», где находилась ценнейшая коллекция замечательных произведений греческого искусства. А ведь известно, с каким пиететом он относился ко всему греческому, говоря: «Греки – единственные, кто разбирается в музыке, и единственные, кто достойны моего искусства». Греция станет его лебединой песней… Во-вторых, нет никаких других сведений о преследовании Нероном христиан, кроме часто цитируемого отрывка из «Анналов» Тацита (и то найденного в средневековой рукописи, которую с легкостью можно было подделать или дописать), где утверждалось, что по его приказу христиане, «одетые в звериные шкуры, погибли, растерзанные собаками, другие – были распяты на кресте, третьи – сожжены с наступлением темноты, используясь в качестве ночных светильников». Об этих «преследованиях» нет ни у Плутарха, Плиния, Марциала и Диона Кассия (писателей-язычников), ни у Тертуллиана, Оригена, Лактанция, Евсевия Кесарийского, Иеронима, Августина (писателей-христиан). Все это более похоже на злостный навет римских сенаторов и патрициев, готовивших против него заговор (Гай Кальпурний Пизон и К), тех, кто не простил ему отобранных привилегий. Любопытно, что Иосиф Флавий, лично знакомый с императором, отмечал его терпимость в вопросах веры. О людях же, ненавидевших Нерона и по этой причине всячески хуливших и поносивших его, он высказался кратко, но весьма лаконично: «Они заслуживают нашего пренебрежения». Клевета разит тех, кто на виду.

Нерон наблюдает за мучениями христиан

Есть еще одно предположение, объясняющее нападки на христиан во времена Нерона, если таковые имели место. Возможно, его науськивали на несчастных христиан никто иные как евреи. В частности, такой точки зрения придерживаются Тацит, Плиний Младший, Светоний, Ланичани, Э. Гиббон, Э. Ренан… Ланчиани в книге «Языческий и христианский Рим» писал, что хотя римляне-язычники не любили ни евреев, ни христиан, они были терпимы в религиозных вопросах. Но роль провокаторов умело сыграли евреи: «Ответственность за преследования, происходившие в первом столетии, должна быть возложена на них, а не на римлян, чья терпимость в религиозных вопросах стала почти правилом на государственном уровне. Первая попытка предпринятая при Клавдии, не имела успеха: фактически она закончилась запретом пребывания евреев в столице, независимо от того, исповедовали они Ветхий или Новый Завет (в то время Нового Завета не было. – В. М.). Однако это было проходящей тучей. Как только им позволили вернуться, евреи принялись за дело снова, возбуждая чувства масс и клевеща на христиан как на заговорщиков против государства и богов. Это происходило под защитой законов, гарантировавших евреям право исполнять их религиозные обряды. Массы населения, находясь под впечатлением успехов нового учения, завоевывающего все более широкие слои, были готовы поверить этим обвинениям. Что касается государства, то оно оказалось перед необходимостью или признать государство как религию, или же объявить его вину перед законом и вынести приговор. Большой пожар, уничтоживший половину Рима при Нероне, виновниками которого преднамеренно объявили христиан, привел ситуацию к кризису. Начались первые преследования». Никаких улик в их виновности найдено не было и их объявили в ненависти к человечеству. Подобная общая формулировка включает в себя атеизм, анархизм и высшую степень предательства. Похоже, что римляне, не видя очень большой разницы между евреями и христианами, возложили на последних все грехи и особенности первых. Нельзя исключить и того, что евреи, опасаясь за свои семьи и капиталы (а их в Риме в то время было немало), как говорят в таких случаях, намеренно подставили христиан в роли жертвы. Этой позиции придерживается историк Э. Гиббон: «Поэтому мы можем предположить некоторую возможную причину, которая могла направить жестокость Нерона против христиан Рима, чья душевная чистота и невинность должны были защитить их от его негодования или даже от его внимания. Евреи, которые были многочисленны в столице и угнетаемы в собственной стране, были более подходящим объектом для подозрений императора и народа; не представляется невероятным и то, что покоренный народ, который уже испытал на себе ненавистный гнет Рима, мог обратиться к самому зверскому средству, ублажающему их непримиримую жажду реванша. Но у евреев были очень могущественные защитники во дворце и даже в сердце самого тирана: его жена и любовница, красавица Помпея, и любимый актер из племени Авраамова, который уже ранее ходатайствовал за этот оказавшийся в опасном положении народ. Однако необходимо было предложить какую-то другую жертву, и можно легко предположить, что, хотя настоящие последователи Моисея не были виновны в римском пожаре, среди них могла возникнуть новая и пагубная секта галилеян, которая была способна на самые ужасные преступления». Ренан также считает, что жена-иудейка могла натравить Нерона на христиан, желая тем самым спасти своих единоверцев. Дж. Коннер, который ссылается на эти источники, заключает: «И эти три историка, если бы они дожили до наших дней, могли дополнить вопрос: какой еще народ был способен на подобного рода бесчеловечные преступления, за исключением того, который до сих пор радуется убийству 75 000 мидийцев, тысяч христиан, замученных Нероном до смерти, и миллионов русских, убитых или умерших от голода в наше время? Имея перед собой историю, может ли кто-либо утверждать, что Христос принадлежал к этому народу?» Тем не менее народная молва закрепила в сознании историю с преследованием христиан при Нероне.