Смерть по объявлению - Дороти Сэйерс

— В том-то и дело. Вот он я. Почему? За кого они меня принимают? Что-нибудь необычайно ужасное?

Паркер медленно подкрался к окну и осторожно выглянул в щель между занавесками.

— По-моему, он там. Молодой человек с отталкивающей внешностью в клетчатой фуражке, играет в Йо-йо на тротуаре с противоположной стороны улицы. Кстати сказать, играет чертовски хорошо, вокруг него собралась толпа восхищенных детей. Какое великолепное оправдание праздношатанию. Я должен сказать Мэри, чтобы она присматривала за ним. Ты бы лучше переночевал здесь, старина.

— Спасибо. Думаю, я так и сделаю.

— И не ходи завтра в офис.

— Я должен пойти туда в любом случае. Я участвую в Матче по крикету против «Брозерхуд».

— Черт бы побрал этот матч в крикет. Хотя я не знаю. При условии, что хороший игрок не собьет тебя с ног быстрым мячом, это может быть так же безопасно, как и что-либо другое. Как ты будешь добираться до Ромфорда?

— На офисном автобусе.

— Хорошо. Я провожу тебя до места отправления.

Уимзи кивнул. Больше ничего не было сказано о наркотиках или опасности до тех пор, пока ужин не был закончен и Паркер не отправился в «Вооружение Йелвертона». Проводив зятя, Питер взял календарь, телефонный справочник, копию официального отчета по поводу тома, найденного в квартире Монджоя, блокнот и карандаш и растянулся на диване с трубкой.

— Ты не будешь возражать, не так ли, сестра? Я хочу поразмышлять.

Леди Мэри обронила поцелуй на макушку его головы.

— Поразмышляй, братец. Я не буду беспокоить тебя. Я собираюсь наверх, в детскую. Если зазвонит телефон, имей в виду, это таинственный вызов в склад у реки или ложный вызов в Скотленд-Ярд.

— Хорошо.

— А если услышишь звонок в дверь, остерегайся замаскированного инспектора по газу и одетого в штатское полицейского без удостоверения. Я вряд ли должна предупреждать тебя по поводу золотоволосой девушки в печали, узкоглазого китайца или прославленного седовласого мужчины, носящего ленту некоего иностранного ордена.

Уимзи уже ее не слышал, он размышлял.

Питер достал из своей записной книжки бумагу, которую забрал несколько недель назад со стола Виктора Дина, и сравнил даты с календарем. Это все были вторники. После некоторого раздумья Питер добавил дату вторника на предыдущей неделе, день, когда мисс Вавасур пришла в офис, и Толбой позаимствовал его ручку, чтобы адресовать письмо на Олд-Брод-стрит. К этой дате он прибавил начальное «Т». Затем он вспомнил, что пришел в «Пимс» во вторник и что Толбой заходил в комнату машинисток за печатью. Мисс Росситер прочитала вслух имя его адресата... Какая была первая буква? «К», конечно. Он записал и это тоже. Затем, с довольно большим колебанием, Уимзи посмотрел дату предшествующего вторника — историческое приключение мистера Панчеона в «Белом лебеде» и записал — «Б».

Пока все шло хорошо. Но от «К» до «Т» девять букв, а девять недель еще не прошло. И «Б» не должна стоять между «К» и «Т». Каково было правило, определяющее последовательность букв? Он затянулся трубкой и погрузился в задумчивость, которая была почти сигарной галлюцинацией, до тех пор, пока не был разбужен очень отчетливым звуком колокольчиков и ссорой этажом выше. Теперь дверь отворилась и появилась его сестра, довольно раскрасневшаяся.

— Я прошу прощения, Питер. Ты слышал ссору? Твой юный тезка скандалит. Он услышал голос дяди Питера и отказался оставаться в постели. Он хочет спуститься вниз и увидеться с тобой.

— Очень лестно, — сказал Уимзи.

— Но очень утомительно, — добавила Мэри. — Я терпеть не могу дисциплинировать людей. Почему он не должен увидеть своею дядю? Почему дядя должен быть занят скучным детективным расследованием, когда его племянник настолько интереснее?

— Именно так, — ответил Уимзи. — Я тоже часто задавал себе тот же самый вопрос. Я полагаю, ты ожесточила свое сердце.

— Я пошла на компромисс. Я сказала, что если он будет хорошим мальчиком и вернется в постель, дядя Питер поднимется наверх, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

— И он вел себя как хороший мальчик?

— Да. То есть он сейчас в постели. По крайней мере, до того момента, когда я пошла вниз.

— Славно, тогда я буду хорошим дядей.

Питер Уимзи поспешно поднялся по ступеням и обнаружил своего трехлетнего племянника, сидящего в постели. Ребенок громко кричал, его одеяло было отброшено.

— Привет, — произнес Уимзи и мило улыбнулся. Стало тихо.

— Что это значит? — Уимзи укоризненно тронул пальцем след большой, катящейся вниз капли. — Слезы? Напрасные слезы? Эх ты, великий шотландец!

— Дядя Питер! У меня есть нэроплан. — Мальчуган яростно тянул за рукав своего дядю. — Посмотри на мой нэроплан, дядя! Нэроплан, нэроплан!

— Прошу прощения, старина, — сказал Уимзи, — а это замечательный аэроплан? Он летает? Эй, тебе не нужно вставать и показывать мне его сейчас. Я верю тебе на слово.

— Мама может делать так, чтобы он летал. И научила меня.

Аэроплан совершил аккуратную посадку на комод. Уимзи посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— Дядя Питер!

— Да, малыш, он великолепен. Послушай, ты хотел бы иметь скоростную лодку?

— Как это? Какую лодку?

— Лодку, которая будет бегать по воде — чавк, чавк — вот так.

— Она приплывет в мой дом?

— Да, конечно. Она будет ходить под парусом как раз через круглый пруд.

Маленький Питер задумался.

— Могу я иметь ее у себя в доме?

— Конечно, если мама разрешит.

— Я хочу лодку в доме.

— У тебя она будет, старичок.

— Когда, сейчас?

— Завтра.

— Правда, завтра?

— Да, обещаю. Скажи «спасибо, дядя Питер».

— Пасиба, дядя Питер. А скоро будет завтра?

— Да, если ты сейчас ляжешь и будешь спать.

Маленький Питер, будучи ребенком с практическим мышлением, тут же закрыл глаза и нырнул под одеяло. Послышался голос леди Мэри, которая слышала весь разговор брата с ее сынишкой:

— В самом деле, Питер, ты не должен подкупать его для того, чтобы он спал. А как же моя дисциплина?

— Будь проклята дисциплина, — сказал Питер у двери.

— Дядя!

— Спокойной ночи!

— Уже завтра?

— Еще нет. Спи. Завтра не может наступить, пока ты не поспал.

— Почему нет?

— Это одно из правил.

— О! Я теперь заснул, дядя Питер.

— Хорошо. Продолжай в том же духе.

Уимзи вытащил сестру за собой и закрыл дверь детской.

— Мэри, я больше никогда не скажу, что дети — это неудобство.

— Что случилось? Я вижу, тебя просто распирает от чего-то.

— Я нашел! Слезы, напрасные слезы. Этот ребенок заслуживает пятидесяти скоростных лодок, как награду за свой крик.

— О, дорогой!

— Я не должен говорить ему это, однако это так. Идем вниз, и я покажу тебе кое-что.

Они вернулись в гостиную, Питер взял свой список Дат и указал на них карандашом.

— Видишь дату? Это вторник перед пятницей, в которую кокаин передали в «Белом лебеде». В этот вторник заголовок «Нутракса» был окончательно сдан в печать для выхода в следующую пятницу. И каков же был заголовок?

— Я не имею ни малейшего понятия. Я никогда не читаю рекламные объявления.

— У тебя, должно быть, была асфиксия при родах. Заголовок был «Благоразумно ли винить женщину?». И заметь, он начинается с «Б». «Белый лебедь» тоже начинается с «Б». Понятно это?

— Думаю, да. Это кажется вполне простым.

— Именно. Далее, в этот день заголовок «Нутракса» был «Только слезы, напрасные слезы» — цитата из стихотворения.

— Я слежу за ходом твоей мысли.

— Это дата, в которую заголовок был передан в прессу, ты понимаешь.

— Да.

— Также вторник.

— Я поняла это.

— В тот же самый вторник мистер Толбой, который является руководителем группы по «Нутраксу», написал письмо, адресованное «Т. Смиту, эсквайру». Это тебе понятно?

— Да.

— Очень хорошо.

— Это рекламное объявление появилось в пятницу

— Ты пытаешься объяснить мне, что все эти объявления были переданы в газету во вторник и все появились в пятницу?

— Точно.

— Тогда почему бы просто не сказать это, вместо того чтобы постоянно повторяться?

— Хорошо. Но теперь подумай. Мистер Толбой имеет обыкновение посылать письма во вторник, адресованные мистеру Смиту, который, кстати, не существует.

— Я знаю. Ты рассказал нам об этом. Мистер Т. Смит — это мистер Каммингс. Только мистер Каммингс отрицает это.

— Он отрицает это, да. Но дело в том, что этот мистер Смит не всегда мистер Т. Смит. Иногда он другой мистер Смит. Но в день, когда заголовок «Нутракса» начинался на букву «Т», мистер Смит был мистер Т. Смит.

— А какой разновидностью мистера Смита он был в день, когда заголовок «Нутракса» начинался на букву «Б»?

— К сожалению, этого я не знаю. Но я могу предположить, что он был мистер Б. Смит. Во всяком случае, в день, когда я пришел в «Пимс», заголовок «Нутракса» был «Котенок-малыш». В тот день мистер Смит...