Метка тьмы - Карен Ченс

Томас вклинился между нами. Меня нервировало, что я не заметила как он это сделал, но в то же время была благодарна за барьер между мной и магом. Парни Тони всегда считали боевых магов опасными, кровожадными и сумасшедшими. Учитывая, что люди, говорившие это, являлись серийными убийцами, находящимися на службе у смертоносного вампира, я предпочитала отнестись к их мнению серьезно.

— Зачем мне отрицать это? Овладение им спасло вашу жизнь. — Я не ожидала от него слов благодарности, но было бы неплохо, если бы он прекратил сверлить меня взглядом.

— Я предпочел бы умереть, чем быть спасенным темной магией!

— Мы учтем это в следующий раз, — прокомментировал Томас. Я хихикнула. Мне не хотелось никого настраивать против себя, но от голода и истощения у меня было помутнение в мозгу. И в настоящий момент это действительно звучало забавно. Только похоже Приткин, не разделял моего мнения.

Мирча встал, когда кто-то постучал в дверь.

— А вот и завтрак. Настроение бесспорно намного улучшится после того, как мы поедим. — Молодой человек вкатил тележку, и от одного только запаха у меня обильно потекли слюнки.

Несколько минут спустя, я на половину опустошила поднос с блинами, колбасами, драниками и свежими фруктами. Они были поданы на изящном серебряном блюде с тарелками из настоящего фарфора, льняными салфетками и натуральным клиновым сиропом, что в значительной степени улучшило мое отношение к Сенату. Я как раз запивала все это чаем, когда Приткин брезгливо фыркнул. Мне было не понятно, чем он не доволен; у него был такой же поднос, как и у меня

— Вас это вообще не беспокоит, не так ли? — спросил он. Я заметила, что мало того, что он не ел, но он еще и уставился на меня таким же взглядом, каким я вероятно смотрела на веркрыс в казино. Словно я был кем-то, не вполне понятным для него, но однозначно отвратительным. Мой рот был забит, потому я просто вопрошающе приподняла бровь. Он яростно жестикулировал:

— Взгляните на них!

Я подцепила очередную сосиску и огляделась вокруг. Вампиры питались, но не блинами. Они могут съесть твердую пищу, Тони неоднократно доказывал это, но она не является питательной для них. Есть только одна вещь, которая дает им восстановиться полностью. Луи-Сезар очевидно уже поел, или правду говорили о Сенате, что его члены настолько сильны, что им нужно есть только об один раз в неделю. Раф, Мирча и Томас присоединились ко мне за завтраком, однако они, конечно же, питались бывшими гибридами сатиров из Данте.

Пока росла я так часто наблюдала подобные сцены, что едва ли замечала их. Все без исключения пленные, взятые живьем, всегда использовались в качестве пищи. Одна из немногих вещей, которые в вампирских кругах рассматривается как развращенность — это пустая трата крови, пусть даже и принадлежащее оборотням. Кровь бесценна; кровь — это жизнь. Я зазубрила это как молитву; хотя, очевидно, Приткину этого не понять.

Единственным, что резануло мне глаза был Томас, кормящийся от шеи симпатичного юноши, который выглядел смутно знакомым. У него были шоколадно-карие глаза, сочетавшиеся с темным мехом, ворс которого более или менее прикрывал его бедра и обрамлял большой член. Он был обнажен, а его руки и ноги были скованы толстыми серебряными цепями. В этом не было ничего необычного, поскольку унижение являлось частью наказания, но скорее всего, именно в этом случае его эффективность была спорной. Не знаю, как парень отнесся к цепям — оборотни не любят серебра — но точно знаю, что сатиры предпочитают быть обнаженными. Они считают, что ношение одежды предполагает, что у них есть что скрывать, будто некая часть их тела дефектна. У этого сатира не было ничего, чего следовало бы стыдиться, и его тело реагировало на кормежку недвусмысленным образом, делая его еще более внушительным. Скорее всего, это было непроизвольной реакцией, судя потому, как сильно его лицо было искажено от страха, так что мне потребовалась минута, чтобы узнать в нем официанта, приветствовавшего меня в баре сатиров.

Эта сцена нервировала меня, и не из-за того, что я встречала его ранее или страха, испытываемого им. Лучше, пусть он получит свой урок сейчас и впредь не будет пытаться испытывать терпение Сената, поскольку они не давали третьего шанса. С некоторым запозданием, но я все же поняла, что мой мозг возражает против вида клыков, простирающихся из губ Томаса, и вида его глотающего кровь сатира так, словно это был его любимый сорт вина. Оказывается, мне до сих пор не удалось объединить «Томаса» и «вампира» в одну категорию.

Несмотря на неловкость, испытываемую мной, я не отвела взгляда. Показывать свое отношение к наказанию считалось признаком слабости, а проигнорировать — грубостью, хотя бы потому, что изначально это делалось публично для того, чтобы быть замеченным. Я продолжала смотреть, однако, перевела взгляд на Мирчу. Вид его вкушающего свою еду беспокоил меня меньше, чем наблюдение за Томасом, хотя он и так находился у меня перед глазами.

— Мне казалось, вам не нравится кровь оборотней, — произнесла я, выбрав для беседы тему, считавшейся нормальной при дворе. Мирча гостил у Тони, когда был захвачен альфа, но отказался от чести иссушения его. — Однажды вы сказали мне, что они горьки на вкус.

— Это — приобретенный вкус, — ответил Мирча, позволяя смуглому оборотню скатиться по его коленям на пол. — Но я не могу позволить себе быть привередливым. Сегодня вечером мне понадобится вся моя сила.

Я сделала большой глоток чая и жадно посмотрела на нетронутый поднос Приткина.

— Вы будете есть это? — Я не могла справиться с собой; по каким-то причинам голод так и не отпускал меня, и, скорее всего за это нужно было благодарить Билли Джо. Маг ничего не ответил мне, в ужасе уставившись на бессознательного оборотня. Мирча подвинул поднос Приткина ко мне, и я с благодарностью накинулась на него.

— После того как вожак той стаи был убит, у Антонио больше не возникало с ними неприятностей? — спросил он, словно читая мои мысли.

Я полила сиропом нетронутые блинчики мага и намазала их толстым слоем масла.

— Кажется, нет. По крайней мере, я больше не слышала о проблемах с ними. Хотя Тони не обо всем ставил меня в известность.

Мирча одарил меня насмешливым взглядом.

— Ты не одинока в этом, dulcea ţă. Bogatia strica pe om.[16]

— Вы знаете, что я не понимаю румынского, Мирча.

— Процветание, как и бедность, губит многих.

Я покачала головой. Тони не за что не пошел бы на риск вызвать возмущение Сената и Круга только из-за денег.

— Я думаю, что решающую роль в этом сыграло стремление Тони к вершинам власти. Денег у него и так предостаточно.