Дьявол в Лиге избранных - Линда Ли

Заносчивость казалась преждевременной.

– Дамы, – объявила Лали, – пора.

Мы перешли в ресторан, где нам подали чай. Травяной. Горячий. Без сахара. Утро начиналось не слишком многообещающе.

Лали открыла собрание кратким представлением гостей. После этого у нас был час на то, чтобы поближе познакомиться с каждой из женщин, прежде чем перейти к основной части всего мероприятия – непосредственно к СПА-процедурам.

Я слушала болтовню кандидаток в пол-уха, улыбаясь и вежливо кивая. Что может быть хуже, чем кучка расхваливающих себя претенденток, старающихся закамуфлировать свое хвастовство? На самом деле это своего рода искусство, но ни одна из них не владела им. Однако когда я краем уха услышала Никки, ее речь заставляла забыть о том, что она выросла в трейлере и была замужем за человеком не нашего круга. Как говорится, успех влечет за собой успех. Никки менялась прямо на глазах, и у нее были все шансы на победу.

Наконец заседание было завершено и настало время двигаться дальше. Но все надежды получить от Уединения хоть какое-то удовольствие рухнули.

Я с удовольствием пойду в СПА, но йога?.. К несчастью, я уже была там, а уйти, не дождавшись окончания, было бы хуже, чем вовсе не приходить.

Я не взяла с собой спортивной одежды, поэтому сбегала в магазин и купила мягкие хлопковые брюки и майку с какой-то дурацкой надписью.

Нас провели в большую комнату, где нас ждал высокий худой человек, который, видимо, не умел разговаривать громче, чем шепотом.

– Мистер Чувствительность, – довольно язвительно охарактеризовала его одна из дам.

Нас разделили на две группы по пятнадцать человек. Мы встали на коврики лицом друг к другу. Пилар утащила Никки на противоположную от меня сторону. Когда мы построились, нам преподали элементарный курс йоги.

Вот что я узнала.

1. Я не отличаюсь гибкостью.

2. Позу собаки лучше оставить для домашних питомцев.

3. Нашего инструктора, с его остатками всклокоченных светлых волос, собранных сзади в хвост, нанимал человек с дурным вкусом.

– О, Господи, – простонала я, обращаясь к Лали, изогнувшейся рядом в сложной позе.

– Просто дыши, и мышцы расслабятся, – посоветовала она.

Я дышала, правда с трудом, и в конце концов была вынуждена выпрямиться. У девушек напротив получалось немногим лучше, чем у меня, однако Пресс Уэллсли (жена Уэлдона Уэллсли четвертого – долговязого наследника состояния «Нефтяной компании Уэллсли», который никак не мог найти себе подругу, пока однажды летом не уехал куда-то, откуда вернулся с роскошной Пресс) скрутилась в крендель. Лали выпрямилась и увидела, на кого я смотрю.

– Я думаю, что она бывшая стриптизерша, и Уэлдон Третий (отец ее мужа) наверняка купил ей рекомендации. Она была дебютанткой в Далласе.

Это было одно из шокирующих замечаний Лали Дюбуа, к которым я привыкла и которые мне нравились. Хотя, если честно, то, что Пресс отнюдь не самый подходящий материал для ЛИУК, не было секретом. У нее на лбу написано, что она проститутка, правда, проститутка, за преображением которой стояли такие деньги, которых не было даже у меня. Господи, пожалуйста, пусть вернется хотя бы часть из них!

– Лали, – поддразнила я, – ты очень плохая девочка.

Она закатила глаза:

– Эта выскочка создает коалицию с Пилар. Честное слово, НС-ные отбросы наступают на нас со всех сторон. В скором будущем, если мы не будем осторожны, наша Лига станет не более эксклюзивной, чем Первый баптистский женский общественный клуб, девиз которого «Мы никому не откажем», – Лали фыркнула.

Я посмотрела на Пилар и увидела, как она что-то шепчет Никки. Пилар поймала мой взгляд, фальшиво улыбнулась и помахала рукой.

В этом точно не было ничего хорошего.

Не успели мы толком растянуться (или исполнить нечто отдаленно напоминающее растяжку), как наш инструктор попросил нас сесть на пол.

– Теперь, дорогие дамы, мы будем медитировать.

– Как долго? – поинтересовалась Пресс.

– Час.

Час?

– Простите, – сказала я с самой очаровательной своей улыбкой.

– Да, миссис Уайер? – мягко отозвался инструктор. И это не гей Санто со своим нежным голосом, а нормальный мужчина, который провел слишком много времени, познавая свою внутреннюю чувствительную сущность. Я не приветствую, когда женщины начинают изливать свои чувства, и уж точно не хочу видеть, как это делает мужчина.

– Когда вы сказали, что мы будем медитировать час, что именно вы имели в виду? – спросила я.

Мистер Чувствительность выглядел сбитым с толку.

– Ну... это значит... что в течение часа мы будем медитировать.

– То есть просто сидеть здесь? И ничего не делать?

Лали хихикнула и шепотом велела мне прекратить. Как будто я шутила!

– Медитация позволяет освободить разум от ненужных мыслей, миссис Уайер. Это путь к миру и гармонии.

Я бы ушла, но я хорошо помнила, зачем я здесь. Кроме того, все смотрели на меня.

– Чудесно, – сказала я, не без труда изобразив улыбку. – Что может быть лучше мира и гармонии.

Мы послушно сели на коврики, скрестили ноги в позе лотоса, положили кисти ладонями вверх на колени и начали медитировать.

– Закройте глаза.

Получилось.

– Расслабьтесь.

Уф-ф-ф.

– Отпустите свои мысли.

– Опасное дело!

– Что вы сказали?

Все открыли глаза и уставились на меня.

Упс, возможно, я произнесла последнюю фразу вслух. Но я не идиотка. Я оглянулась назад.

У мистера Мира и Гармонии в лице появилось некоторое напряжение.

– Давайте начнем еще раз. Закройте глаза. Расслабьтесь. Отпустите свои мысли.

Я сконцентрировалась и начала строить серьезные планы, как найти Никки последнего покровителя. Я не собираюсь позволить Пилар опередить меня.

Я приглашу весь Комитет назначений к себе на чай. Загибая пальцы на лежащих ладонями вверх руках, я стала считать, сколько их может оказаться. Я насчитала четырех, когда у меня появилось смутное чувство, что что-то не так. Открыв глаза, я едва не подскочила при виде мистера Чувствительность, сидящего передо мной на корточках, и от его чувствительности не осталось и следа.

– Расслабьте... свой... разум, – выдавил он.

Я приподняла бровь и кинула на него фирменный взгляд Фреди Уайер, от которого он моментально ретировался на свое место.

К счастью, это заняло пять минут и, с учетом всех предыдущих задержек, нам оставалось немногим больше сорока пяти минут медитации. У одной или двух из приглашенных на самом деле неплохо получалось, в то время как все остальные стали перешептываться. Мистер Чувствительность кинул на меня уничтожающий взгляд – как будто я была зачинщицей – и вышел из комнаты.