В команде Горбачева: взгляд изнутри - Вадим Медведев

Противоборство продолжалось. Фракция "Коммунисты России" поставила вопрос о созыве чрезвычайного съезда народных депутатов РСФСР с отчетом Председателя и постановкой вопроса о вотуме доверия ему. Но, в конце концов, дело ограничилось приближением сроков проведения очередного съезда с обсуждением положения в России и деятельности его руководства. Съезд был созван 28 марта.

Представители "Демократической России" и сторонники Ельцина решили накануне открытия съезда провести массовую акцию в Москве. Моссовет подтвердил свое разрешение на проведение митинга на Манежной площади и отказался выполнять Указ Президента СССР и постановление Верховного Совета СССР о проведении митинга за пределами исторического центра Москвы. Моссовет был поддержан Верховным Советом РСФСР. Наступила настоящая "война законов" и испытание нервов. А наутро оказалось, что в центре города размещено значительное количество сил МВД, автомобилей, установлены водометы, перекрыты улицы, усилен пропускной режим, в том числе на пути депутатов в Кремль. Возникла довольно острая и напряженная обстановка.

Вечером я был у Горбачева. По поступившей к нему информации, на Арбатской площади, на площади Маяковского, а также на Пушкинской собралось, по оценкам МВД, примерно 50 тысяч человек. Прошли митинги. Примерно с 20 часов люди начали довольно быстро расходиться. Ничего чрезвычайного не произошло, никакой опасности для конституционного правопорядка не возникло. Наводнение Москвы вооруженными силами оказалось мерой излишней и неоправданной, вызвало серьезное недовольство и даже возмущение москвичей, настоящую бурю на Съезде народных депутатов РСФСР. На следующий день улицы и площади города от воинских частей освободились.

Попытка оказать давление на российских депутатов с помощью военных возымела обратное действие, помогла российскому руководству направить работу съезда по своему руслу. Впрочем, и позиции Председателя Верховного Совета РСФСР, изложенные им в докладе, выглядели совсем иначе, чем в его Заявлении от 19 февраля. Конфронтационных формулировок и требований не выдвигалось, воспроизводились многие политические и экономические предложения, близкие к тем, которых придерживалось и руководство страны. Например, о "скорейшем подписании Договора о Союзе Суверенных Государств как федеративного, добровольного и равноправного объединения". В докладе говорилось о "немедленном создании коалиционного правительства народного доверия и национального согласия", но оно подано не как ультимативное требование, а как одно из политических условий. Вновь прозвучало предложение о диалоге, сотрудничестве с центром.

Сделав явные подвижки в сторону реализма, Ельцин обезоружил своих оппонентов, ослабил их критический запал. В конечном счете Полозков заявил, что фракция "Коммунисты России" выступает за сохранение российского руководства в прежнем составе. У «демократов» это вызвало иронию, а у ортодоксальных коммунистов — недоумение. Так или иначе замыслы противостоящих Ельцину сил были сорваны.

Более того, Ельцин решил перейти в наступление: вместо традиционного заключения после обсуждения своего доклада он неожиданно огласил Декларацию с требованием предоставления ему до избрания Президента РСФСР дополнительных полномочий, и оппоненты оказались застигнутыми врасплох, не смогли не то чтобы сделать, но и сказать что-то внятное. В форсированные сроки решено провести выборы Президента России — уже 12 июня.

Таким образом, острейший политический кризис начала 1991 года не удавалось разрешить ни атакой Ельцина на союзный центр (она захлебнулась), ни наступлением на Ельцина в российском парламенте, окончившимся полной неудачей. Следует при этом иметь в виду, что действия фракции "Коммунисты России" в парламенте контролировались правоконсервативным руководством Компартии России и далеко не были адекватными позициям Горбачева.

Возникло своего рода равновесное противостояние, ни одна из противоборствующих сторон не располагала достаточными силами, чтобы осуществить свой курс, свою программу разрешения острейших проблем в экономике, в межнациональных отношениях, в укреплении власти. Сама логика событий поставила вопрос о поисках подвижек и компромиссов.

Чувствуя ослабление поддержки со стороны партии, а также определенный поворот в общественных настроениях не в его пользу, Горбачев все больше задумывался над проблемой политической базы для дальнейшего продвижения страны по пути демократических преобразований. Его внимание привлекла идея центризма, которая спонтанно вырастала из глубины общества. По моей просьбе свои соображения на эту тему подготовили для Президента заместитель главного редактора журнала «Коммунист» Лацис, главный редактор журнала «Диалог» Попов, и. о. директора Института марксизма-ленинизма Горшков. В таком же духе с акцентом на идею государственности состоялся разговор с Ципко, который в свою очередь имел обмен мнениями по этим вопросам со Станкевичем. В контакте с Шахназаровым мы подготовили соответствующие разработки для Президента, и он реализовал их в порядке постановки вопроса на встрече с белорусскими учеными во время пребывания в Минске. Эта работа была своего рода теоретико-идеологической прелюдией к новоогаревскому процессу.

В начале апреля на заседании Совета Безопасности при обсуждении политической ситуации в стране и предложения оппозиции по "круглому столу" впервые, насколько помню, прозвучала мысль о выработке программы действий Президента СССР совместно с руководителями республик, выступающих за сохранение обновленного Союза, включая, разумеется, и Россию. Пусть это будут не все республики, а только «девятка», но нужна доверительная и узкая встреча Президента с государственными руководителями этих республик. Такая встреча была намечена на середину апреля, а 24–25 апреля должен был состояться Пленум ЦК КПСС.

В разговоре со мной Горбачев подчеркивал дилемму: или пойти на серьезное соглашение и подвижки с «девяткой», но тогда это может быть встречено в штыки на Пленуме ЦК, или, наоборот, проводить более жесткую линию с руководителями республик, но получить поддержку на Пленуме ЦК. Я высказался за то, чтобы повести активный диалог с российским руководством и с «девяткой» в целом, выработать совместную программу национального спасения, тем более, что непреодолимых разночтений, если брать существо вопросов, например, в экономической области, а не идеологические интерпретации, нет. С ней пойти на Пленум ЦК, вынудив критиков и слева и справа публично определить свою позицию. Конечно же, партию и поддержку с ее стороны надо постараться сохранить, иначе вас «демократы» проглотят и выплюнут, но сохранить именно на основе общенациональной программы обновления и спасения страны.