Дьявол победил - Виктор Бондарук

– Как же ты ненавидишь себя! И есть за что: все это сделал ты, – шептал он с холодной невозмутимостью хозяина положения. – Позабавили меня твои трюки, но я должен откланяться, иначе она убьет меня. Я возвращаюсь. Прощай!

Что же он сделал после этого? Он и взаправду исчез, но ни на шаг не удалялся от меня и не растаял в воздухе. Наоборот, он подошел впритык ко мне и словно впитался мною, растворился внутри меня, мой организм поглотил его и усвоил, сделав частью себя. Произошло это за считанные секунды, после чего сразу пропало неприятное ощущение ватности. Возможно, я что-то путаю, однако должен добавить, что последние несколько слов, вышедшие из его гнилого матюгальника, были произнесены мною же; так случается с человеком, видящим сон, богатый словесным содержанием, и как только он прерывается, последние исчезающие звуки, словно быстро тающие льдинки, еще немного времени сохраняются в устах сновидца. Вслед за тем наступила черная и тяжелая ночь, душная и ледяная, беспросветная и слепящая тьма. И эта могильная тоска, столетняя старуха с косой, срезающей былинки дней – напрасных, невозвратимых, потерянных и умерших… Все, все они стали такими пустыми, ничего не значащими и не стоящими, о, если бы хоть один из них содержал в себе какой-нибудь смысл и пользу! Нет ничего вечного, стало быть, и ценного ничего нет! Богиня Небытия возвращалась, все эти суицидальные переживания были ее всегдашними предвестниками. И я увидел ее черную безликую фигуру, вобравшую в себя всю тьму – она была еще далеко и приближалась медленно, своей томной поступью, при каждом шаге дразня идеальными очертаниями прелестей, прикрываемых целомудренным и бесстыдным одеянием. Я не придумал ничего лучше, кроме как опуститься на колени – она должна подойти сама. Пальцы мои с такой силой впились в лицо, будто хотели его проткнуть до самого мозга. Сказать, что все было напрасно, означало бы сильно преувеличить ценность происходившего, потому как не было вообще ничего! У меня не было жизни, не было моей Наташи, не было любви к ней, а мое желание счастья ей и себе вело меня только к Богине Небытия. Этот монстр-жизнеубийца, палач бытия, она страшнее смерти, ибо реальнее ее! Она была совсем рядом, она приблизилась ко мне, как тогда, в первый раз, я хотел заговорить, но слова застревали, и даже не в горле, а скорее – промеж зубов. Оторвав от лица руки, но не смея взглянуть на нее, я замямлил с неописуемой болью, точно каждое слово стоило мне вырванного плоскогубцами зуба:

– Победа твоя… Я все сделал… Прости мне все, если можешь… Человек – он же меньше, чем ничто, гражданин державы живых, он же…

И боль словно разразилась взрывом водородной бомбы в мозгу, когда я услышал ее ответ:

– Поднимись с колен, обезумевший, мне не нужно твое поклонение!

С покорностью избитой собачонки я встал; до чего же я был жалок!

– А теперь – отвечай: идешь ли ты со мной или остаешься здесь?

В последний раз я собрал остаток смелости, но ее хватило всего на одну пригоршню:

– Нет, подожди! Я не верю, что это была ты, я не тебя любил, я любил жизнь, любил смерть, но не твое Небытие! Отдай мне то, что мне дорого, но не зови с собой! Чем мне еще заплатить тебе?! Говори, что ты от меня хочешь, только отдай мне мою любовь, а не то, что ты выдаешь за нее – не себя!

– Так вот, что ты выбираешь… Ты хочешь боли, называешь ее красивыми словами – ты получишь ее, получишь даром! Эта боль страшна, никто не снимет ее, спасения для тебя нет! Я любила тебя. Своим предательством ты меня проклял, не жди меня больше!

Она действительно оставила меня, однако на сей раз тьма не рассеялась. Сначала я ничего не понял и даже несколько успокоился, оставшись один, нужно было только найти выход из лагуны, не освещаемой ни единым лучиком света. Именно это-то и оказалось невыполнимым: я не только ничего не смог разглядеть – я не чувствовал ничего вокруг, не чувствовал и своего тела, ответственного за предоставление информации о характере окружающей обстановки! Рассказывать дальше не имеет смысла. Глупость, которую я сделал, не поддается выражению, ужас, в котором я очутился – словами неописуем, да и вообще, после того как я был покинут Богиней Небытия, мне больше нечего излагать, на этом все и оборвалось. Я превратился в ничто, правда это ничто еще и способно осознавать… А кроме того – еще и тяжко страдать. Может быть, такой итог и должен встречать поиск счастья, и все искания приводят к нему, так как ничего другого не предусмотрено. Многого я не знаю, пожалуй, не узнаю никогда; я здесь один, наедине с моей болью – последним признаком ненужной жизни. Эта боль продолжается поныне.