Рождение державы - Александр Белый

Моя правая нога с разворота влетела в голень находящегося слева у двери противника. Когда бьют по кости или по гениталиям, человек первые секунды кричать не может, только мычит. Как только он присел от болевого шока, потянул его голову на себя, сдернул чалму и сверху зарядил кулаком в затылок.

Антон не заморачивался. Любитель различного метательного оружия, он своего охранника просто приложил в лоб шариком кистеня. Потом подхватил на руки и затащил под навес.

Вязать руки-ноги мы постоянно тренировались на скорость, поэтому, пока я открывал калитку, звал и запускал ребят, Антон успел управиться с обоими охранниками. Могу точно сказать, что с самого начала прошло не больше пятидесяти секунд. А сейчас он распустил чалму и сооружал кляпы. Данко тоже помогал, ошмонал поверженных бойцов, повытаскивал пистоли и снял оружейные пояса.

Если все так, как говорил Стас, то за этой дверью находится прихожая, где необходимо снимать обувь, а за зашторенным проемом уже большой зал, там за небольшим столиком должен сидеть хозяин. И еще один охранник, который в комнате находился всегда, стоял метрах в пяти от двери слева.

Что ж, секунды неслись стремительно, нужно было работать дальше. Вытащил из ножен один из ятаганов, сжал рукоять, потряс и сделал короткий замах. Баланс оказался нормальным, да и клинок не выглядел дубовым. Взял его в правую руку обратным хватом, а в левую – револьвер и сказал:

– Действуем по отработанной схеме. Стас, ты здесь, а мы пошли, открывай. – Тот кивнул, тоже вытащил револьвер с навинченным глушителем, который ему во временное пользование выделил Антон, взял в правую руку и стал спиной к стене, справа от входной двери. Снаряжать пистоль и стрелять из него он умел, а как пользоваться нашим оружием, мы ему показали. Да что там знать?! Нажимай на курок, да и все!

Как только Стас распахнул дверь, первым рванул Антон, сделал четыре шага по прихожей, нырнул через шторы в большую комнату с перекатом и выходом влево. Буквально следом, с задержкой в полсекунды, с двумя револьверами в руках влетел Данко, точно так же с переката став на колено, и взял на себя сектор справа.

Абу Касим внешне казался совсем не торговцем, а самым настоящим воином, повыше меня ростом и пошире в плечах. Я вкатился в зал через две секунды, одновременно с криком раненного метательными ножами охранника, а хозяин уже успел наполовину вытащить свой ятаган, встать из-за стола и сделать навстречу первый шаг.

– Не стрелять, – крикнул я, вскочил на ноги и перехватил клинок прямым хватом.

– Ээ-э!!! Гяур-р-р!!! – дико заорал Абу Касим и, удерживая ятаган перед собой в полусогнутой руке, стремительно ринулся вперед. Резкий взмах, и клинки спели песню. Удар был сильным, чуть руку не осушил. Но форма рукояти с большим клювом не дала ятагану вывалиться. Я повернул кисть, смог перенаправить движение, и его клинок с тонким визгом по обуху моего скользнул вниз.

Чисто автоматически, давно отработанным приемом, из нижнего положения нанес внутренний кистевой удар. Кончик клинка понесся к горлу противника, успел отвести его в самый последний миг. Хозяин отшатнулся, в его глазах мелькнуло недоумение, видно, понял, что мог быть убит в первые секунды боя.

– Щенок! – заревел он, видимо восприняв мой финт как случайный, и опять попер буром. Наши клинки снова зазвенели. Противник вел чисто ятаганный бой, наносил серии верхних рубящих ударов и режущие на обратном выходе, движением от себя.

Техника у тебя, дядя, неплохая, и фехтовальщик ты чуть выше среднего. Но и я тебе не щенок. Разные мечи в руках держу уже одиннадцать лет, день в день, кроме воскресений, и обучали меня бойцы – не тебе чета. Единственное твое преимущество – в физической силе, но для победы, дядя, этого недостаточно.

Заложив левую руку с револьвером за спину, развернул корпус правым плечом вперед, внимательно контролировал ноги и держал дистанцию, отводя удары противника.

На полу лежал большой ворсистый ковер, который сильно скрадывал движения. Но вот! Ворсины под левой стопой противника стали приподниматься и выравниваться, нога собиралась сделать перемещение, поэтому я резко сократил дистанцию и сделал шаг вперед. Отведя его оружие в нижнюю плоскость, своим клинком нанес резкий удар вверх, направив тупой обушок острия по сжимающим рукоять пальцам.

– А! – раздался болезненный вскрик Абу Касима, и ятаган тихо упал на ковер.

– Я тебя не хочу убивать, – сказал ему, приставив клинок к груди, и быстро окинул взглядом комнату. Все было вроде бы нормально, Антон придавил коленом спину охранника, раненного метательными ножами в предплечья, а Данко контролировал зал и выход на женскую половину дома, где изредка шевелилась штора, видно, подслушивали. – Я пришел договориться.

– Договориться?! – изо рта полетела слюна, глаза вылупились. – Зачем же ты ворвался ко мне как разбойник?! Зачем убил моих людей?!

– Мы не убили ни одного человека, – убрал свой ятаган и отбросил на пол. – Этот, который в комнате, только ранен, сам видишь. Антон! Перевяжи его. А те, которые во дворе, связаны и вполне себе живы. Можешь выйти посмотреть. Только не делай никаких глупостей, иначе точно придется убить. Тебя, твоих людей, слуг, рабов и жен. Кроме одной.

– Почему-то мне кажется, что я знаю, какую именно из моих жен ты хочешь оставить в живых. Но я тебе не верю, хоть ты совсем молодой, но прекрасно понимаешь, что если оставишь меня в живых, то выйти из города не сможешь.

– Смогу, – вытащил из-за пазухи висевший на шнуре маленький тубус, открыл и показал печать. На его лице отразилось безмерное удивление. – Это моя охранная грамота. Как ты думаешь, найдется ли в Высокой Порте хоть один человек, который захочет прогневить великого визиря?

Абу Касим склонил голову, помолчал, а затем глухо спросил:

– Чего вы хотите, эфенди?

– Давай присядем. – Мы отошли и присели за низенький столик. – Хочу, чтобы ты отказался от Ирины.

– Это невозможно, эфенди. Она моя законная жена, я с ней сплю. И калым был тоже немаленький.

– Ничего страшного, что ты с ней спал, мы от нее все равно не откажемся, – вытащил из-под плаща и положил на стол заготовленный кошель. – Здесь сто пятнадцать дублонов, ровно в два раза больше, чем тебе обошелся калым. За такие деньги можно купить девочку, достойную гарема самого султана. И еще, осенью у меня должно быть немало трофеев, которые вынесу из земель Запорожской Украины. За корректную цену продавать буду только тебе.

В его глазах ненадолго появилась заинтересованность, затем взгляд потемнел, и он, не промолвив ни слова, опять опустил голову.

– Уважаемый Абу, – приложил руку к сердцу, – Ирина не хочет жить с тобой, очень тебя прошу, дай ей развод. Оставить все как есть не имею права, это моя кума. Впрочем, ты не знаешь, что это такое.

– Почему же не знаю. Когда я попал под девширме[23], мне минуло двенадцать лет, а мои родители были бывшими польскими крестьянами, земли которых перешли под власть нашей великой империи. Поэтому, что такое кумовья и крестные, знаю очень хорошо. – Он поднял со стола кошель, подбросил его на руке и крикнул: – Э! Ирину ко мне!

Буквально через пять секунд вкатился кругленький евнух и с ним – что-то маленькое в бесформенной длинной парандже.

– Паранджу сними, – сказал хозяин. Да, это оказалась Ира, только на ее левой щеке красовался огромный синяк.

– Абу, вот бить ее не надо было.

– А что с ней делать, если она в постели как бревно неподвижное. – Он встал и ткнул в женщину пальцем: – Талик[24], иди.

Когда мы выводили Ирину из дома, у нее дрожали и руки, и тело. Я завернул ее в свой плащ, так как дать что-либо из одежды Абу Касим категорически отказался. Женщина должна была уйти только в том, что на ней было во время получения развода.

Вот так, сорок пять минут пешком под паскудным дождем в домашних тапочках, мы ее и сопровождали к портному в армянском районе, который за пять золотых обещал одеть женщину в лучшие одежды на все случаи жизни.

Ирине не сказали, каковы наши дальнейшие планы, думаю, ей этого знать и не надо было. По крайней мере сейчас, но строго приказали ждать до нашего возвращения.

В греческий район добирались еще с полчаса. Нужную нам улицу обошли со стороны пустыря и старого кладбища. Здесь, видно, давно уже никого не хоронили, но двери некоторых склепов и мавзолеев были распахнуты, замусорены и заросли травой. Постояли немного у забора и, понаблюдав за обстановкой, не увидели ни одного человека. Действительно, сейчас под таким дождем по улицам никто без нужды не бродит, а по пустырям тем более ни один дурак лазить не будет.

Стас провел нас сквозь дыру, потом мы перемахнули на задний двор через двухметровый каменный забор. Дом был тоже каменный, двухэтажный. Окна, прикрытые деревянными жалюзи, с этой стороны имелись только на втором этаже. Мы прижались к стене и осмотрелись.