Жестокая красота - Бри Диспейн

— А если вдруг объявятся хозяева? — спросила я у Гэбриела на пути к «Фрайтмар Фармз».

Пусть ферма и заброшена, но владелец-то у нее имеется. Вот будет здорово, если ему вздумается проведать свою собственность в ночь церемонии!

— Не волнуйся, — ответил Гэбриел, глядя на старинные часы, которые он достал из кармана. — Примерно через час земля перейдет в нашу собственность.

— Правда?

— Когда мы были здесь с Сирханом, я заметил табличку «Продается». Я позвонил в риелторское агентство и сделал предложение, от которого прежний владелец не смог отказаться. Но поставил условие о немедленном вступлении в право собственности. Пока мы с тобой беседуем, один из Старейшин подписывает бумаги и занимается банковским переводом.

— На продажу выставили участок в шестьдесят акров. Он стоил целое состояние!

— Пока не будет назван преемник Сирхана, его собственностью управляет совет. Поверь мне, деньги — это не вопрос.

Караван джипов въехал на парковку у фермерского дома, и Гэбриел повел нас на гумно. Старейшины, одетые в обычную одежду, собрались вокруг того места, где умер Сирхан, и в почтительном молчании склонили головы.

— Как они обо всем догадались? — поинтересовалась я у Дэниела, наблюдая за ними.

После смерти Сирхана мы присыпали землей и забросали сеном то пятно, где пролилась кровь альфы.

— Чувствуют, — пояснил Дэниел. — После Сирхана осталось нечто вроде феромоновых отпечатков.

— И по этим следам другие претенденты узнают о церемонии?

— Верно. Весть распространится почти мгновенно, — заявил Джаред. — Начнем!

Восемь Старейшин встали спинами друг к другу на той точке, где Сирхан испустил дух, а потом разошлись — каждый в своем направлении.

Вероятно, Гэбриел заметил недоумение, появившееся в моих глазах.

— Законы стаи гласят, чтобы поле битвы размечали именно таким способом. При радиусе в сто шагов получается окружность диаметром в сто пятьдесят ярдов. Это — церемониальный круг. Любому, кто войдет в него после начала церемонии, надо биться. Претендент, который, грубо говоря, вылетит из него, лишится права участвовать в поединках.

Старейшины, наконец, закончили свою работу. Гигантский круг включал в себя фермерский дом, гумно и огромный полуразрушенный амбар. Дэниел, Джуд, Толбот, потерянные мальчики и я принялись выкладывать камни по его границе.

Затем мы собрались в центре, и Дэниел зарисовал схему поля на листе бумаги. Я порадовалась тому, что лабиринт оказался за пределами круга. У меня не было желания гоняться за противниками по узким проходам, прорубленным в зарослях кукурузы.

— Разъясни, пожалуйста, правила, — попросил Гэбриел Джарема.

Тот торжественно закивал.

— Начало церемонии очень… официально. Раз Дэниел будет биться вместо Гэбриела, беты, Гэбриелу следует проводить его в центр круга, как главного кандидата или инкумбента.[17] Будут произнесены обязательные в данном случае речи, и лицо Дэниела покроют специальным рисунком, обозначающим его ранг. Потом Дэниел должен вызвать в круг соперника.

— Скольких претендентов можно ожидать? — уточнила я.

— Обычно их бывает один или два. Но наша ситуация совершенно другая из-за… — Джарем покосился на Гэбриела.

— Из-за меня, — закончил тот. — Клан Этлу весьма влиятелен и богат. Я широко известен своими пацифистскими взглядами. Некоторые крупные стаи уже давно с нетерпением мечтали о смерти Сирхана в надежде отобрать у меня власть. Поскольку промежуток между кончиной Сирхана и церемонией был коротким, многие не смогут присутствовать на церемонии. Однако я полагаю, что наберется как минимум пять кандидатур, не считая Калеба.

— Значит, они настроены на то, чтобы сражаться с Гэбриелом, а увидят Дэниела, — задумчиво проговорила я. — Истинного альфу вместо миролюбивого беты. Настоящий шок!

— Секретное оружие, — улыбнулся Райан, пихая Дэниела локтем. — Готов поспорить, что кое-кто сразу бросится в кусты.

— Не обязательно, — возразил Джарем. — Да, у нас есть немалое преимущество, но на этом факте стратегия строиться не должна. Прежде Урбат отказались бы бросать вызов истинному альфе, но эти времена уже остались в прошлом. Кстати, Сирхан возглавил нас сразу после смерти своего отца. Боюсь, что с тех пор в других стаях появилось много молодых легкомысленных вервольфов.

Гэбриел покачал головой.

— Когда мы представим Дэниела сообществу, претенденты почувствуют себя обманутыми. Они решат, что проделали слишком долгий путь для того, чтобы отвергнуть церемонию. Поэтому они будут биться независимо от того, является главный претендент истинным альфой или нет.

— Значит, Калеб будет не единственным? — спросил Дэниел.

— Да.

— А если кандидатов несколько? — осведомился мой отец.

— Сражаться должны все.

— А Дэниел может использовать свое моджо? Заставить их подчиниться ему? — не унималась я.

— Моджо? — удивился один из Старейшин, по виду — довольно пожилой мужчина. — Что это?

— Сущность, могущество. — Я неопределенно взмахнула рукой. — Дэниел умеет пробуждать в людях желание поклониться ему.

— Ясно, — протянул Старейшина. — Тому, кто рискует бросить вызов истинному альфе, грозит опасность стать одним из его подданных.

Мне не понравилось это слово. Калеб управлял стаей, как жестокий диктатор или генерал, а Сирхан, как великодушный король. Я воспринимала нас как одну большую, пусть и не совсем нормальную, семью.

— Не все подчинятся воле вожака, — произнес Дэниел. — Помнишь, на складе я повлиял только на мальчиков Калеба?

— Точно.

— Тогда твое моджо подействует лишь на некоторых, — сказал Джарем. — И, конечно, не на Калеба. Он никогда не признавал авторитет даже собственного отца. Тех, кто не покорится добровольно, придется подчинять силой — или добивать.

Дэниел промолчал.

— Что ты подразумеваешь под «добивать»? — спросил он у Джарема. — Что нужно сделать, чтобы выиграть?

— Что угодно. У тебя имеются четыре варианта. По доброй воле выйти за пределы круга и тем самым отказаться от борьбы. Поклониться другому претенденту и принять его власть. Быть убитым или остаться последним и победить. Пойми, Церемония вызовов является смертельным сражением.

Я похолодела. Мне такой расклад очень не понравился. Мой план состоял в том, чтобы дождаться Калеба, спасти Бэби-Джеймса и уступить место Дэниелу. Но сейчас картина вырисовывалась совершенно иная. Вероятность того, что мы с Дэниелом продержимся, была мала.

Дэниел глубоко вздохнул.