Древняя Греция. Рассказы о повседневной жизни - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пир. Художник А. Фейербах. Между 1871 и 1874 гг.
За растительными блюдами, составлявшими первую перемену обеда, последовали мясные: жареный заяц, серый дрозд, рыба под соусом, черепаха, раки и угри из Копаидского озера. После этих двух перемен обеда, во время которых не пили вина, гости вымыли руки, возложили на свои головы венки из цветов и выпили цельного, не смешанного с водой вина в честь «доброго духа», гения, из особых, назначенных для этого, бокалов. В это время слуги убрали столы, смели с пола крошки хлеба и кости и внесли новые столы, на которых был сервирован десерт. Тут были: сыр, винные ягоды, орехи, миндаль, каштаны, соленые пироги и тмин, а затем – для возбуждения жажды – чеснок, лук и соль. Во время десерта гости совершили возлияние из вина, смешанного с водой (1 часть вина на 2 части воды) из чаш с двумя ручками (кратеров): первое возлияние они совершили в честь олимпийских богов, второе – в честь героев, а третье – в честь Зевса Охранителя; потом под аккомпанемент кларнета все пропели пеан – торжественную молитву.
Тогда вошел сиракузянин, который привел искусную флейтистку-танцовщицу, замечательную своими фокусами, и очень красивого мальчика, хорошего игрока на кифаре и плясуна. Эти редкости он показывал, как чудо, и брал за это большие деньги, но Меланхр решил на славу угостить и повеселить гостей, и не жалел затрат. Когда флейтистка стала играть на флейте, а мальчик на кифаре, гости сразу повеселели. Потом девушка передала флейту мальчику, а какой-то человек, стоявший около нее, подал ей двенадцать обручей. Взявши их, она начала танец, во время которого подбрасывала их вверх, раскачивая и бросая ровно настолько, чтобы в такт танца схватывать их. Затем был внесен обруч, весь утыканный мечами, острием вверх. Танцовщица прыгала через эти мечи в ту и в другую сторону и делала это очень смело и без малейшего вреда для себя… После нее стал танцевать мальчик. Отдохнувши немного от танца, он настроил кифару под флейту и вместе с флейтисткой начал играть и петь. Гости сначала внимательно слушали и хвалили, а потом занялись разговорами; они говорили о предположенном вскоре новом народном собрании, о вождях разных партий и их борьбе; другие стали спорить о новых учителях мудрости – софистах и их учении; Ксантий завел разговор с другим таким же торговцем посудой, и они стали рассуждать о том, как их знакомый торговец потерпел на днях большой убыток, так как корабль, на котором он отправил в Малую Азию большую партию товара, был разбит в море бурей.
Сиракузянин, увидев, что за подобными разговорами гости мало обращают внимания на поющих и играющих, остановил последних. Гости заметили это и, оставив разговоры, вернулись к веселью. Девушку и мальчика отпустили, и гости стали петь сами. Один из пирующих провозгласил многая лета хозяину и передал ему чашу, наполненную вином. Тот выпил вино и ответил тостом за гостей, передав чашу с вином тому из них, который провозгласил ему многая лета. Затем другой из пирующих, взяв в руки миртовую ветку, затянул песню; не окончив ее, он передал ветку гостю, сидевшему напротив, и тот продолжал песню, передав потом в свою очередь ветку третьему гостю, и т.д. Когда кончили песню, началась игра в загадки, а потом кто-то из гостей предложил играть в коттаб. Игра состояла в том, что играющий старался ловко плеснуть из чаши остаток вина на кружок, положенный на высоком шесте; если он попадал в него, кружок соскальзывал с шеста и падал на другой кружок, который при этом громко звенел. Вино при этой игре сильно разбрызгивалось по полу, по стенам и по потолку, но это мало смущало играющих. Пользуясь тем, что большинство гостей занялось пением и игрой в коттаб, несколько человек из них отодвинулись в угол залы и с азартом принялись играть в кубы – игра эта была запрещена законом; оттуда, сначала тихо, а потом все громче и громче то и дело слышалось: два, один, четыре, шесть, да стук падающих на доску кубов. Когда все три кубика показывали число 6, – такой удар считался самым счастливым, – все участники игры приходили в сильнейшее возбуждение, начинали кричать и сильно размахивать руками.
Пирушка. Рисунок на вазе. 485—480 гг. до н.э.
Было далеко за полночь, когда гости Меланхра стали расходиться; на женской половине давно уже спали. Многие из гостей, сильно подвыпившие, с шумом стали выходить на улицу при поддержке своих рабов, восхваляя хозяина и его гостеприимство и с трудом находя обувь, снятую при входе в дом. Ксантий вышел одним из первых, так как на другой день ему предстояло важное дело, и потому нужно было встать даже раньше обыкновенного.
Софисты и Сократ
В. Уланов
I. После комедии
В афинском театре только что закончилось представление комедии Аристофана «Облака». Зрители шумною толпою расходились по широким проходам амфитеатра, направляясь к центральному выходу. Оживленно и весело обсуждали афиняне новое произведение любимого автора, который не раз уже заставлял сограждан смеяться над событиями афинской жизни, над афинскими судами, правителями и даже над самим афинским демосом, выводя его пред зрителями в виде смешного, выжившего из ума старика.
На этот раз Аристофан в своей комедии зло посмеялся над новыми учителями-софистами, которые в то время появились везде у греков, распространяя просвещение среди городского населения. Часто выступали они в пурпурной одежде на торжественных собраниях в Олимпии, произнося искусные речи пред греками, собравшимися на праздник. И в других городах у софистов не было недостатка в слушателях, пред которыми они излагали последние выводы науки в виде речи или беседы. Особенно много бывало софистов в Афинах; сюда приезжали они со всех сторон; и то в роще Ликея, то в садах Академии, то в портиках храмов и в частных домах появлялась толпа людей, по большей части молодежи, окружавшей своего или заезжего софиста.
Этих-то софистов и вывел Аристофан в своей новой комедии. Комедия произвела большое впечатление на зрителей. Одни из них от души смеялись
