Падение Римской империи - Питер Хизер

Готы Алариха

Итак, к настоящему моменту, можно сказать, собралось две трети нашего состава. К этой смеси — летучей самой по себе — нужно прибавить третий элемент — готов Алариха, в конечном итоге взявших власть над Римом. Чтобы составить представление о них и о той роли, которую они сыграли в истории, надо окинуть взглядом события тех двадцати лет, прошедших с того момента, как император Феодосий I наконец восстановил на Балканах мир через четыре года после битвы при Адрианополе.

Готы Алариха были прямыми потомками тервингов и грейтунгов, заключивших в 382 г. компромиссный мирный договор с Феодосием{215}. Их отношения с Римом периодически обострялись, как и следовало ожидать, учитывая вынужденность этого союза (см. гл. IV). Имперские власти со своей стороны делали все, что могли, — до известного предела, чтобы построить доверительные отношения. Когда толпа в Константинополе растерзала готского солдата, на город был наложен крупный денежный штраф. Опять же, когда римский гарнизон в Томах, в приграничной полосе близ Нижнего Дуная, выступил против готского контингента, расквартированного поблизости, офицера римской армии, командовавшего им, уволили. Очевидно, Феодосий был заинтересован в том, чтобы не допускать трений, дабы не вспыхнуло большое восстание; также мы знаем, что время от времени он развлекал готских вождей, задавая им щедрые пиры.

Тем не менее готы — по крайней мере некоторые, — очевидно, подозревали, что Рим по-прежнему ищет возможности лишить их той дозволенной им половинчатой автономии, которую они вырвали силой оружия между 376 и 382 г. В частности, по условиям мира 382 г. значительный контингент готов должен был являться по призыву на службу в вооруженных силах империи. Феодосий в борьбе с западными узурпаторами прибегал к помощи готов дважды: первый раз против Магна Максима в 387–388 гг., второй против Евгения в 392–393 гг. В обоих случаях часть готов предпочла восстать или по крайней мере дезертировать, нежели принимать участие в гражданских войнах Рима. Причина этого очевидна. Римское государство терпело половинчатую автономию готов лишь потому, что было вынуждено делать это в силу существовавшего соотношения военных сил. Они продолжали придерживаться освященной веками политики, но лишь применительно к этим иммигрантам, и только вследствие их побед над Валентом и Феодосием. Участие в гражданских войнах Рима неизбежно стоило бы готам человеческих жертв, и если бы их потери в живой силе оказались велики, ничто бы более не удерживало Римское государство от применения обычной его политики в адрес ищущих убежища. Навязывая мирный договор константинопольскому сенату в январе 383 г., как мы видели ранее, Фемистий рассчитывал на то, что в будущем готы утратят свою частичную независимость.

Росту подозрительности готов немало способствовала вторая из названных выше кампаний — против узурпатора Евгения. Феодосий пытался править всей империей из Константинополя, что привело ко вполне предсказуемому результату: недовольные элементы на Западе выдвинули своего собственного кандидата в правители. В решающем сражении на р. Фригид на окраине Италии в первый день, не завершившийся успехом, готы оказались выдвинуты в первые ряды и понесли тяжелые потери. Согласно некоторым данным — очевидно, преувеличенным, — погибло 10 тысяч готов. Автор этого сообщения, христианин Орозий, даже сообщил, что римляне одержали две победы: одну — над Евгением, а другую — над готами, потому что те понесли столь тяжелые потери (Oros. VII. 35. 19). В результате, когда в начале 395 г. император Феодосий скончался, в среде готов назрело восстание; они были готовы переписать условия соглашения 382 г., чтобы обеспечить себе большую безопасность. А подняв знамя восстания, они избрали себе предводителя, впервые со времен поражения Фритигерна, Альтея и Сафракса, что прямо противоречило договору. Их выбор пал на Алариха, который приобрел известность во время более раннего восстания меньших масштабов, имевшего место после кампании против Максима. Что касается того, как именно готы хотели переписать мирное соглашение, враждебные им римские источники, находящиеся в нашем распоряжении, не слишком информативны. В любом случае готы хотели, чтобы римляне признали их право иметь предводителя, даровав ему официальный статус полноправного римского полководца (magister militum). Предполагались ли дополнительные условия — в частности, жалованье воинам, подчиняющимся этому генералу, — неясно, но вполне возможно{216}. Готы были сыты по горло своей половинчатой автономией, хотя, когда ее учредили четверть века назад, она выглядела большим достижением.

В отношении готов Алариха нужно отметить еще один принципиальный факт. В 376 г. готы явились на Дунай двумя отдельными группами (тервинги и грейтунги), каждая из которых имела своих лидеров. Они достаточно тесно сотрудничали во время последовавшей войны, однако некоторые проблемы в вопросах главенства продолжали возникать. Накануне Адрианополя Фритигерн попробовал выдать себя перед Валентом за лидера, признанного всеми готами. Затем, два года спустя, группировки вновь разделились, двинувшись в разных направлениях. Дальнейшие события оцениваются неоднозначно: некоторые доказывают, что тервинги и грейтунги заключили отдельные соглашения с Римом. На мой взгляд, договор 382 г. имел отношение к обеим группам. Но согласитесь, что выбор того или другого варианта не влияет на более важные события — те, что произошли в дальнейшем. В годы правления Алариха прежнее разделение между тервингами и грейтунгами исчезло раз и навсегда: две силы слились воедино{217}. Процесс, наблюдавшийся нами в Германии, за пределами Римской империи, в период между I и IV в. — имеется в виду формирование больших группировок, отличавшихся тесной спаянностью, — теперь распространился и на имперскую территорию. Группировки эти стали силой, которую уже нельзя было не принимать во внимание. Причины объединения готов были очень просты; они также объясняют, почему те уже сотрудничали во время войны 376–382 гг. Действуя как единое (и большое) целое, они обеспечивали себе безопасность и возможность добиться большего на переговорах. Благодаря этому увеличивались их шансы на лучшее будущее в римском мире, не смирившемся с их присутствием.

Таким образом, восстание готов в начале 395 г. сыграло важнейшую роль. В игру вступила новая сила; готы жаждали отомстить за потери, понесенные ими на р. Фригиде, и пересмотреть условия мирного договора, заключенного тринадцать лет назад. Эти конфликты разрешились далеко не просто. Объединенные силы готов оказались слишком мощными, чтобы с ними можно было быстро справиться. В 395 и в 397 гг. им противостояло большое войско римлян, но сколь-либо масштабных сражений не произошло, вероятно, потому, что силы, очевидно, были равны и ни одна из сторон не хотела рисковать, ввязавшись в бой{218}. Вместе с тем прежнее отношение сторон друг к другу забывалось с трудом, и никто из римских политиков не рискнул бы предложить готам новые условия мира. Разочарованный Аларих, прежде желавший урегулировать дело политическими методами, дал волю своим людям. Как и раньше, в первую очередь пострадало население римских провинций на Балканах. Вначале восстание вспыхнуло на северо-востоке Фракии, но в период с 395 по 397 г. готы проложили себе путь до Афин, затем к северо-западу вверх по побережью Адриатики до Эпира, разоряя все на своем пути и вместе с тем постоянно зондируя почву для нового политического соглашения.

Политическая ситуация при константинопольском дворе в эти годы была в высшей степени нестабильна. Старший сын Феодосия, правитель Восточной Римской империи Аркадий не правил сам (в 397 г. ему исполнилось двенадцать лет), однако вокруг него постоянно кишели амбициозные политиканы, стремившиеся добиться власти, заручившись его благосклонностью. К 397 г. наиболее влиятельный на тот момент придворный, смотритель императорской опочивальни евнух Евтропий был готов вступить в переговоры. Он даровал Алариху титул римского полководца, а готам — лучшие условия и дополнительные гарантии (чего они и желали). Он дозволил им селиться в Дакии и Македонии и, вероятно, распорядился, чтобы они взимали в свою пользу налоги с этих областей (налоги здесь уплачивались сельскохозяйственными продуктами). Судьба Евтропия в высшей степени поучительна. В римском мире евнухи по большей части были комическими персонажами, их изображали аморальными и жадными: пытаясь смягчить сердца варваров, они в то же время угрожали и требовали денег. Уязвимость позиции Евтропия, который выступал с мирными предложениями в отношении готов и к тому же был евнухом, была блестяще использована его противниками. Летом 399 г. они, как и следовало ожидать, отстранили его от власти{219}. Преемники его разорвали соглашение с Аларихом и отказались вести дальнейшие переговоры.