Строгий режим - Дёмочка Виталий

С трудом дописав малёк в этой обстановке, Ольга слезла со шконки, чтобы его отправить. Она не хотела вообще вылезать, пока всё это не закончится, но желание отправить малёк Александру до снятия дороги пересилило. Она взяла с окна спички с целлофаном и пошла к параше, чтобы его запаять. Те, кто были не за ширмами, сразу обратили внимание на самую обаятельную девушку в камере и с восхищёнными глазами задвигали бёдрами быстрее. Те, кто не видел её, спокойно продолжали своё дело и меняли позы, эти движения хорошо угадывались за ширмами. Но Ольга не обращала ни на кого внимания и лишь подойдя к параше увидела под умывальником того человека, которого пытались вытащить. Двое пацанят скребли стену по бокам от его застрявшего тела, а он висел с перекошенным от усталости лицом в пятнадцати-двадцати сантиметрах от пола и прерывисто дышал. В таком положении он висел уже долго, уперевшись руками в пол, и дышать ему было трудно. Ольге стало жалко его и, взяв с ближней шконки две подушки, она подсунула их под него. Тот сразу вздохнул свободнее и, подняв голову, с благодарностью посмотрел на Ольгу. В его глазах даже не было похоти, только чувство облегчения и признательности за это. Сказать что-то словами ему было уже нелегко. Он сейчас был тут единственным кроме неё, кому действительно было не до секса, когда даже самые страшные и пропитые тётки смотрели на всю эту оргию горящими глазами.

Протас уже совсем упал духом. Он уже даже не расхаживал по хате, а просто лежал и смотрел в одну точку всю ночь. Только сейчас он осознал, что не всё в этой жизни решают деньги. Когда они не помогли ему при аресте в самом начале следствия, он ещё думал, что ему просто не повезло. Или следователь попался не тот, или тот, да просто не было никого, через кого можно было бы ему заплатить. Даже коррумпированные и продажные люди из органов у всех подряд деньги не брали, только через знакомых.

Сейчас, когда деньги не помогли Протасу в ещё более простом, как он считал, деле, он вспомнил и тот случай, когда сам предложил следаку круглую взятку. Лицо этого следователя при этом, ясно вставшее вдруг перед глазами, напомнило ему выражение лица Немца, когда Протас, используя последний шанс, предложил ему хорошую материальную поддержку и даже немалую сумму денег за наказание Соломы. Теперь-то он уже точно знал, что по крайней мере в криминале деньги не всесильны, и от этого чувствовал себя сейчас очень слабым и подавленным.

После этой малявы от Соломы Немец ещё долго что-то говорил ему, уча жизни. Но у Протаса после этого удара в голове была только одна мысль, и он не запомнил ни слова из того, что говорил Немец. А когда Павел наконец перебил его и озвучил эту свою мысль, предложив за качалово Соломе деньги и поддержку гревом, то после отказа Немца и вновь начавшихся нравоучений с трудом дождался его ухода. Сокамерники потом ещё как-то пытались его успокоить, они-то понимали правильность слов Немца. Но Протас оценивал действительность неадекватно и даже не слышал большинство этих слов. Он продолжал оставаться при своём мнении и теперь ему даже не очень хотелось как-то отбить у Соломы Ольгу. Его мужское достоинство, ещё не до конца утраченное, жаждало мести.

Мучаясь от сознания собственной беспомощности в этом вопросе, он со стоном перевернулся на другой бок и его взгляд упал на тот самый малёк от Соломы, которым он поставил крест на его плане. С ненавистью смотря на этот клочок бумаги, Протас вдруг подумал, что может если не полноценно отыграться за себя, то хотя бы насолить Соломе за его поступок. Ведь тот стопудово сам клеился к ней со страшной силой, мальки один за другим ей слал и ходил ещё к ней. А теперь написал Протасу, что «эта шалава сама на шишку просится». Или как там? Он прочёл маляву Соломы ещё раз и убедившись, что так и есть, решил написать ей обо всём случившемся и послать ей малёк Соломы, написанный его почерком. Представив, что будет чувствовать Ольга, узнав об этом, Протас даже изобразил на лице некое подобие злорадной улыбки и сразу сел писать. Он подробно описал, как Солома приходил к нему с просьбой о деньгах и как обратился к нему с ответной просьбой побеспокоиться о своей соседке. Как смотрящий, пользуясь своим положением, стал за его спиной подкатывать к ней сам и всё остальное. Перечитав малявку он подумал, что узнав обо всём этом и поняв, какой человек Солома, к тому же прочитав его собственный малёк, Ольга перестанет с ним общаться. На душе даже стало немного легче от этого и, услышав как загрохотала тележка хлебореза, он вспомнил, что ещё не ответил Соломе и тут же сообразил, как нужно ему ответить.

Быстро перечитав ещё раз малёк Ольге, он завернул в него Соломину малявку и, отправив, сел писать ответ смотрящему.

Утро доброе, Саня и все кто рядом. Только щас проснулся и получил твою маляву. За тёлку зла не держу, наоборот, спасибо, что раскрыл мне глаза на неё. Да она мне и по х…ю, если честно. А по части бабок, как я и говорил, в выходные будет всё ясно точно. Пока только знаю, что проблемы там большие на фирме, я тебе уже говорил об этом. Тебе привет от всех. Сам знаешь, всегда рады и ждём в гости. Ну пока всё.

С истинным арестантским уважением, Паха и все.

Перечитав малявку Протас улыбнулся уже более естественной улыбкой. Быстро запаяв её, он подошёл к кормушке как раз в тот момент, когда её открыли для раздачи хлеба.

— В любую хату напротив закинь, — протянул он малёк холопу. Смена сегодня была отвязанная и к тому же корпусной был на подхвате, но холоп всё равно с опаской оглянулся, прежде чем брать малёк. Протас подождал, пока он его закинул в сотую камеру и лёг спать.

Шаповалов пришёл на работу пораньше. До проверки оставалось ещё немного времени и он решил навестить в отстойнике Плетнёва. Вчера вечером к тому закинули троих человек с этапа, поэтому в отстойник он заходить не стал, а вызвал его на продол.

— Ну, что хочешь сказать, что и сегодня ничего не было? — сходу спросил он Плетня, даже ещё не зайдя за угол, да ещё с таким видом, как будто точно что-то шло и он знал об этом.

— Почему? Было, — с улыбкой ответил Олег и протянул оперу малёк на Ольгу Ш. с х 87. Он даже не понял, что кум брал его на пушку. Да и ему было всё равно, осведомляют опера из хаты об отправке или нет. Нужные ему мальки шли уже очень редко и Олегу не составляло труда изъять их, пока в отстойнике не было так много глаз, как при хабаровском этапе.

— Молодец, — равнодушно похвалил его Шаповалов, беря малёк, — иди.

Не дождавшись, пока Плетня закроют обратно, он прошёл в свой кабинет и сразу вскрыл малёк, ожидая после нескольких дней молчания Протаса услышать от него в адрес Ольги кучу признаний в тоске или уже в любви. Но прочитанное заставило его взвыть от досады. Он столько времени и сил потратил, чтобы не дать связаться с ней Протасу, когда опасность была совсем в другой стороне.

«Солома, чтоб его, — с досадой думал Шаповалов, — ведь ему даны большие полномочия. Дунаев может даже свиданку ему организовать у себя в кабинете или даже в холопской свиданочной».

Ему сначала не хотелось верить в это, но малява Протаса была написана так, как будто он действительно всё знает и хочет уберечь Ольгу от смотрящего, которому она нужна якобы только для секса. Но с чего он это взял? Шаповалов развернул второй малёк, который был в первом. С первых же строк его руки начали дрожать. Эти уголовники, оказывается, используют девушку в свих похотливых целях. «Но Ольга, — схватился за голову кум, — нет, не-ет, не может быть, чтобы это она сама лезла под него. Такая девушка не может быть обычной похотливой шлюшкой, как пишет Солома». Ему не хотелось верить, что Ольга, которую он уже, наверное, любил и даже боготворил, была такой. Он вспомнил её лицо, голос, манеры и смотря в малёк отрицательно качал головой. В конце концов он пришёл к выводу, что Солома скорее всего что-то скрывает от Протаса и может сам попытаться построить с ней серьёзные отношения и даже расписаться. Правда, обычно заключённые женились на вольных заочницах, чтобы те ездили к ним на свиданки. Но тут случай исключительный, такую милую девушку и на воле вряд ли найдёшь.