Крест на чёрной грани - Иван Васильевич Фетисов

та, страшась чуждого слова «бакенщик», ответила, что плыть надо дальше. Дальше так дальше. А куда – представлял только Серёга.

Что-либо советовать сейчас Алина не могла и сидела тихо, занятая своими думами.

…Вспомнила первую встречу с Серёгой на людном Тверском бульваре. День был жаркий. Изнуряло даже в тени молодых с густою листвой акаций. Они враз подошли к киоску. Яркая, набросанная весёлой рукой вывеска «Русский квас» отозвалась отзвуком старины. Девушка, одетая в просторный, открывающий груди и округлые плечи сарафан, улыбнулась зоркими глазами и встала позади Сергея. Он посторонился и предложил девушке пройти к окошку.

– Благодарю… Подожду…

– Вижу: торопитесь.

– Нет-нет… Сегодня не спешу. Некуда.

«Упрямая», – подумал Серёга и попросил два стакана квасу. Первый подал девушке. Выпила и похвалила. Выпил и Серёга. Напиток и в самом деле был приятен – свеж и прохладен, как из погреба. Однако Серёга всё-таки сказал:

– В Сибири делают лучше…

– В Сибири? – шибко удивилась. – Там холодина! Думала: квас пьют только в тёплых краях.

– Чудачка! И у нас летом жарко. А квас и зимою мужики обожают, особенно после бани.

– Судите, будто сибиряк.

– Коренной…

– Впервые разговариваю… Сибирь, Сибирь, люблю твои края… в песне поётся. Сейчас она у всех на уме. Я тоже туда собиралась…

– И что же?

– Родители заохали-заахали, мол, ребёнок ещё…

– Вижу: теперь подросла… Приглашаю.

– Серьёзно?

– Шутить не привык… Еду по заданию редакции. Как видишь – человек надёжный… Зовут Сергей Кашин. А ваше имя?

– Алина Осеева, – она взглянула на Серёгу и мило улыбнулась.

Дома Алина рассказала о встрече с интересным парнем-сибиряком, о его приглашении составить компанию и посмотреть загадочно влекущий далёкий край.

Расходясь, они условились встретиться под вечер в парке поблизости от киоска.

Серёга запустил движок. Лодка, круто подняв изголовье, рванулась вперёд, потом, покачнувшись, накренилась правым бортом и зачерпнула воды. Алина испуганно ойкнула. Серёга сбавил обороты, ладья пошла ровно, оставляя позади сверкающий голубыми искрами и скоро теряющийся след. Что-то таинственное почудилось Алине в этом дивном и кратком явлении природы. Что же оно? Показалось, чтобы исчезнуть навсегда? Алина взглянула на Серёгу:

– Скажи. Ангара тебе мать родная.

– Так разговаривает с нами ангарская вода.

– Как?

– Свою красоту показывает. И об опасности предупреждает, чтоб были мы осторожными.

– И правда…

Показавшаяся сплошной завесью далеко впереди серая хмарь приблизилась, и в лица путников брызнул мелкими каплями нежданный дождь. Алина, тихая, задумчивая (что будет дальше, если дождь разойдётся, застав посреди реки, а поблизости не видно ни деревни, ни острова) прикрылась платком. Хмарь обступала всё плотнее. Плыть быстро стало опасно, и Серёга заглушил движок. Алина встрепенулась, подумав о том, что лодка наткнулась на преграду. Серёга успокоил: объяснил, что плыть по течению, когда русло видать смутно, совсем безопасно. Бережёного Бог бережёт!..

А минут через десять – пятнадцать чуткая Алина заметила, что лодка замедлила движение, а вскоре будто остановилась, сделав полукружье на одном месте. Недоумевая спросила:

– Серёжа, что случилось?

– Ничего!

– Разве не чуешь: Ангара будто остановилась!

– Ангара, Алина, как текла, так и течёт… Это мы заблудились – хмарь завела – попали в протоку, где раньше стояла знаменитая на всё Приангарье мельница.

– И что же теперь?

– Живы и будем жить… – сел за вёсла, грёб недолго, и лодка, прошуршав днищем о гальку, уткнулась в пологий берег. – Кажется, приплыли! Вылетай, ласточка, на сушу.

Глава II. Ангарский робинзон

Теперь, пройдя по берегу туда-сюда метров на десять от лодки и приглядевшись, Серёга предположил, что пристали на оконечности острова Конный. Поблизости должна быть и мельница. Увидят утром, какое ни будь оно, ясное или пасмурное: коли уж занесло в протоку – увидят. Алина, сроду не видевшая и маленьких «мукомолок», представил Серёга, замрёт от удивления. А удивится ли? Ей, поди, уже и сейчас не до развлечений. Укатали Гнедую крутые горки. Молчит. Не жалуется пока. А если разразится небесным громом да, не дай бог, рванётся назад, что ты, добрый Серёга, скажешь? Мелкий, будто сочился сквозь частое сито, дождь не помешал Сергухе быстро развести костёр. Помогло и то, что принесённое из ближнего сосняка топливо оказалось страсть горючим смольём. Теплу и яркому свету Алина обрадовалась, вынула из саквояжа хлеб, банку рыбных консервов, кусок сыра. Из костра Серёга нагрёб в сторонке большую кучу углей и в литровой алюминиевой кружке поставил кипятить воду.

– Так вскипит, что ли? – подвинула шутя несколько ослабевших угольков Алина.

– Дело знакомое. Бывало, жарили рыбу и мясо.

Ели не торопясь, с аппетитом. Вокруг жужжали слетевшиеся тучами на поживу вечно голодные комары.

Надо было устраиваться на ночлег. Серёга поставил возле костра палатку – не уснуть, так хоть укрыться от дождя и комарья. Алина взялась раскладывать свою походную сумку и обнаружила в ней вещи, о которых и не думала. Суму заполняла Алинина мама Наталья Фёдоровна, некоторое время до замужества работавшая в геологической партии. Она-то, не спрашивая дочь, зная, что надо в дорогу, и положила небольшое лёгкое пуховое одеяльце, почти игрушечную подушечку, шерстяной лоскут (если понадобится подстелить под бока). Всё это сейчас оказалось кстати, и Алина подумала о том, что поступила разумно, не мешая матери. А посмотри, чем наполнена сума, могла и, не стесняясь, по скупому разумению, лишнее выкинуть.

С усталости Алина уснула скоро. Серёга, подбрасывая смолья и любуясь в ночи причудливой пляской огня, сидел у костра.

Дождь стихал. Серёга порадовался предчувствию ясного утра и погожего дня. Однако мысль о том, что готовит им этот грядущий день, радужное чувство приглушило. Больше прибавилось тревоги об Алине. Сомустил деваху – храни и оберегай! Хотя ты и никакого поручительства за её благополучие никому, даже родителям, не давал, но от совести своей не убежишь. Даже и не пытайся – остановит она на полпути не сегодня, так завтра – и поставит к позорному столбу.

Алина, хотя согласилась сама, а видно, что дорога душу не ласкает. Чего-то страшится. Неужели не изгладились из памяти страхи, навеянные ещё в детстве рассказами бабушки. Что Сибирь – край, населённый когда-то каторжанами, ворами и разбойниками. Край, в котором по деревням рыщут голодные волки, а шатуны-медведи ради озорства одним ударом могучей лапы рушат целые дома. После, когда училась в институте, она, конечно, посредством книг, газет и телевидения узнала о Сибири много интересного, но бабушкины сказки часто затеняли свежие впечатления, и Алине казалось, что новые сюжеты соотносятся больше с тем, что будет, а не с тем, что есть…

Алина, к удивлению Серёги, когда тот осторожно вошёл в палатку, и в полевых условиях, вдали от родного очага, на жёсткой постели спала, как дома. «Выспится –