Трио-Лит 1 - Сергей Валентинович Литяжинский

и теперь с радостью садилась в автомобиль своего неузаконенного спутника жизни. Чертыхалась. Самыми лестными эпитетами обкладывала руководство, кадровиков, научный совет. Оказалось, ректор хотел по-тихому перевести в их филиал сотрудника, уличённого на прежнем месте работы в недопустимых контактах со студентками. Этому и было посвящено собрание, на котором жене Рыжова пришлось задержаться. Решали, как им от этого «ценного специалиста» отбрыкаться. С ужасом думали о непоправимом уроне их репутации. Рыжов слушал и улыбался.

— По Зуму связались с ректором. Заявили решительный протест. У нас три четверти платников, — и три её холёных пальца заметались перед глазами Геннадия Георгиевича, — если слава о новом члене коллектива пойдёт гулять по интернету, кого мы в следующем году наберём?

— И что ректор?

— Ооо. Интеллигентно, так, как только он умеет, обложил нас. Отчитал. Сказал, что полиция у этой экзотической красотки даже заявления принимать не стала. Никаких оснований якобы. Человек, мол, сам жертва феминизма. Что ему помочь надо! Сказал, что у неё с подружками в Телеграме свой весьма сомнительный в плане морали канал, где они скачут в бикини. Может, так оно и есть. Но как мы это всё объясним родителям абитуриенток? Подальше надо от этой грязи держаться.

Машину то и дело заносило на первом снеге, и Рыжов старался не вникать в разговор, отделывался короткими вопросами.

— Специалист и правда ценный?

— Да какое там. История искусства, современная живопись, советская живопись, культурология. И самое для журналиста ценное, курс прикладной фотографии. Он, кстати, мы со стороны узнали, снимал свадьбу младшей дочери ректора. Там наверно и сдружились.

В памяти Геннадия Георгиевича всплыл Орлов.

— Орлов его фамилия, вот, посмотри.

Жена листала свой планшет уже несколько минут и, наконец, отыскав нужную информацию, демонстрировала её Рыжову. Чтобы не расстраивать супругу, он не стал сознаваться, что знаком с этим мудрым бородачом, от которого удача, похоже, окончательно отвернулась.

— А это вот та красотка, что его обвиняет. Ассоль Жизмагбетова.

* * *

Странно, конечно, но никто не обратил внимания на тот факт, что после молебна, отслуженного отцом Андреем на могиле Акация Акациевича Пулиопулоса, его привидение на улицах Злакограда уже никто не встречал.

Великий и могучий

Давным-давно я тоже учился в пятом классе «Б». За соседней партой сидел мальчишка по фамилии Шышкин. Ничего не поделаешь, так безграмотная паспортистка записала фамилию его деда ещё в 1921-м году. До двадцати лет Дормидонт Прокопьевич не мог понять, чего это городские так лыбятся, разглядывая его документы.

Так вот, однажды на классном часе Андрей Шышкин перебил классного руководителя и рассказал, что кто-то украл у него ключи от дома. Он их выложил на парту на перемене, отошёл, вернулся — ключей нет.

— Они ещё с фирменным брелком были, с Микки Маусом, папа из ГДР привёз.

И тут классного руководителя (а это была заслуженная училка русского языка постбальзаковского возраста, как положено — разведенка), буквально передёрнуло, потом перекосило и понесло.

Она начала издалека. Как радио, громко и неоспоримо она произнесла вступительное слово о великом и могучем… Потом о Пушкине и Толстом, о том, как важно правильно употреблять слова…

Потом перешла на личности.

— Судя по твоей фамилии, Андрюша, в твоей семье большие трудности с русским языком. И ты нам только что это продеМОНСТРировал…

И очень ехидно, даже зло, она стала объяснять Шышкину, почему нельзя говорить «с брелком», а надо говорить «с брелоком»! Корень, ударение, суффикс, окончание. Железная логика.

Над Андрюшей ржал весь класс. Он чуть не плакал.

— Тебе всё понятно, Шышкин?

Он кивнул головой и сквозь слезы, вернее, сквозь зубы, ответил ей:

— Да, Антонина Максимовна, понятно. Я теперь гвозди буду забивать не молотком, а молотоком.

PS

Спустя пару дней Андрей Шышкин связку своих ключей нашёл на подоконнике в нашем классе. Но она была без брелока.

Солнечный берег

Даже теперь, когда быть серьёзным и внушительным у Всеволода поводов хоть отбавляй, он с неподдельной и почти блаженной улыбкой вспоминает тот тёплый июньский вечер.

По обыкновению, папа забрал его из детского сада последним. По обыкновению, папа «нижайше извинялся» перед воспитательницей и сторожем, а он отчаянно тянул папу прочь, за ограду, где у ближайшего дома стояла старая-старая машина без заднего колеса. Через квартал они должны были пройти мимо дома с одной колонной. Через два квартала мимо церкви, из которой тянуло запахом сладкого дыма. Потом они пройдут через двор злых мальчишек. Потом будет памятник. Потом дом из красного кирпича, который уже расселили и собирались сносить. Чуть выше первого этажа этот дом, как ремнём, стянула довольно толстая жёлтая труба, одним концом уходившая в землю. Папа называл её газовой. Странно, что нырявший в землю отросток трубы не прижимался к стене, а отстоял от неё на расстояние приоткрытой двери.

Весело допрыгав до этой двери, Сева встал, как вкопанный, — вспомнил про самокат. «Завтра заберёшь, — сказал отец, — не пропадёт». И, видя, что малыш раздавлен страхом остаться без любимого средства передвижения, папа стал отвлекать его новой фантастической выдумкой. Время улыбаться. «Если у меня будет когда-нибудь сын, — мечтает Всеволод теперь, — обязательно сочиню для него что-то подобное или просто повторю выдумку отца».

За все двадцать пять лет своей жизни никогда больше он не принимал столь ответственного и столь рискованного решения, чем тогда. Его безгрешную пятилетнюю душу, истомившуюся от почти ежедневных ссор мамы и папы, наполнила вдруг такая надежда на то, что к ним вернутся былые чувства, и они вспомнят, кто они друг для друга и кто для них он.

Когда отец, грустно посмеявшись, потащил было его домой, Сева пошёл нехотя и скоро сознательно замедлил свои шаги. Отец с недоумением смотрел на него сверху вниз. Сева вовсе остановился. Было видно, что он собирается с духом. Вырвав, наконец, свою ручку из руки папы, он быстро пустился назад. При этом он отдавал себе отчёт, что всё может статься ещё хуже. По словам отца, мир по ту сторону «приоткрытой двери» такой же, как и по эту. Всё точно такое же: и люди, и их язык, и небо, и солнце. Никаких отличий не заметишь. Только будущее другое.

— Лучше?

— Может лучше, может хуже… Никто не знает. А в остальном там всё, как здесь. Такие же люди, с такими же проблемами. Детей так же водят в детский сад, а сами так же ходят на такую же работу, где получают такую же зарплату. Если перебраться в тот мир и забыть об этом, ты