Месть железного дворфа - Роберт Сальваторе

Афафренфер поднял копье, держа его у правого уха, и выравнял его. Он закрыл глаза. На самом деле, монах не слишком нуждался в них, сейчас зренее скорее отвлекало его. Брат чувствовал впереди запах орка. Он не знал, как мог ощущать это, было ли его осознание лишь ранее незамеченным звуком или какое-то шестое чувство кричало ему остерегаться.

Монах подождал, подпуская к себе знаки и звуки.

Легкий шорох, и мужчина слегка повернул кончик копья в сторону.

Он не кидал копье в орка, во всяком случае, он не думал об этом. Афафренфер лишь увидел, как копье движется к цели так, словно оно находилось там всегда, а он лишь позволял оружие вернуться на законное место.

Дозорный повалился вперед, пронзенный копьем. Он пищал и дергался, но Афафренфер просто прошел мимо, продолжая свой путь. Опустив тяжелую ногу на горло орка, он прекратил страдания существа.

Монах посмотрел на вершину горы, располагавшейся справа от него, если судить по расстоянию до пика, и на ту, что лежала слева от него. Мысленно, он представил, куда сказала ему идти дракон Ильнезара. Инстинктивно, он засунул руку в сумку на поясе, проводя пальцами по маленькому гладкому камню, который дала ему женщина. Он снова мог чувствовать магию, пульсирующую внутри.

Смотри глубже, умолял голос в голове Афафренфера.

Он плотнее вцепился в камень, вытаскивая из мешочка и поднося к сердцу. Закрыв глаза, он позволил себе провалиться сквозь гладкую поверхность камня, погружаясь все глубже и глубже.

Монах увидел драконий глаз. Глядя в него он ощутил одобрение. Мужчина понял, что Ильнезара наблюдала за тем, как он убивает орков.

Афафренфер вернул камень в сумку и продолжил свой путь.

Тихий.

Смертоносный.

Бренор покачал головой.

— Это должен быть Фелбарр, — прошептал он. — Не нравится мне это, эльф.

— Хартаск станет собирать свои силы в Сандабаре, слишком близко к Фелбарру, — объяснила Синафейн. — Если бы мы дадим генеральное сражение там, орки, скорее всего, будут хорошо укреплены. Ко всему прочему, их число может быть столь велико, что мы не победим.

— Ты была когда-нибудь в Адбаре? — бросил Бренор. — Это же крепость! Она окружена каналами, стенами, мостами. Если орки сейчас используют внешние кольца обороны Цитадели, мы даже близко не подберемся!

— Но мы должны, — ответила Синафейн. — Ради Одержимого Короля. Сейчас монстры Многих Стрел достаточно насмотрелись на его вылазки и в конце концов устроили ему ловушку.

— Одержимый Король? — спросила Кэтти-бри.

— Король Адбара, — объяснила Амбер. — Он не в себе с тех пор, как убили его брата.

— Эти предгорья кишат орками, — сказал Дзирт. Дроу взглянул на северо-восток, где на южном склоне горы отчетливо виднелось несколько костров. Он указал на них Бренору и Кэтти-бри, которые только кивнули.

— Скорее всего их больше, чем мы сможем победить, — признала Синафейн. — Но их взоры обращены на север. Все смотрят в сторону Адбара. Мои лучники сейчас в нижних лесах…

— Как и мой монах, — с усмешкой сказала Амбер. — Он даже немного дальше, мне кажется.

— …ослепляют их караулы, — закончила Синафейн.

— Навсегда, — вставила Амбер.

Рука Дзирта рефлекторно дернулась к Таулмарилу. Он хотел охотиться с ними, но для этого их группа пришла слишком поздно.

Вскоре после этого вернулись отчеты, эльфы начертили карты местности, с указанием расположения и численности всех позиций орков. Самым тревожным было сообщением Мюриэль, которая вернулась после полуночи, описывая положение десятков ледяных гигантов.

Бренор бросил беспокойный взгляд на Синафейн.

— Фелбарр… — пробормотал он. — Мы должны идти к королю Эмерусу.

— Всего несколько дней назад их тут не было, — ответил эльф. — Нам не поступало ни единого сообщения о гигантах. Они как-то должны были пройти этот путь, ответив на призыв Хартаска.

— Может быть орки хотят разбить Одержимого Короля прежде, чем отправятся на юг, — рассуждала Амбер. — Он нападал на них, и, возможно, сделал это слишком долго.

Синафейн огляделась, явно не уверенная.

— Мы зашли слишком далеко, — заметил Бренор. — Не для того, чтобы несколько гигантов остановили нас теперь, да? Я возьму Удара Бунгало и его Веселых Мясников, чтобы немного поразвлечься. А какое развлечение может быть приятнее атаки на колени гигантов?

Ничто в мире для него больше не имело смысла. Все было хорошо. Даже после смерти его отца, прожившего долгую, благополучную, полную битв и славы жизнь. Харноту и Бромму, конечно же, было больно положить камни на пирамиду короля Харбромма. Да и какому верному и любящему сыну не было бы? Но тогда возникало ощущение правильности происходящего. Это было неизбежным течением жизни, должная передача факела из поколения в поколение.

Однако, теперь все в мире для Харнота потеряло смысл. Бромм покинул его так быстро, так неожиданно.

Они думали, что состарятся вместе. Вместе вырастят своих потомков и передадут им факел, когда придет время братьям отправиться в залы Морадина, присоединяясь к своему отцу.

Они должны были десятилетия делить друг с другом битвы и царство, опираясь друг на друга, поддерживая друг друга в испытаниях, выпавших на долю правителей могущественной Цитадели Адбар, оружейной Луруара.

Все должно было быть не так. Но Бромм погиб, и Харнот ничего не мог с этим поделать.

Он думал, что должен был быть там, рядом с братом. Думал так каждую ночь после трагедии в Ледяной Долине.

Он должен был быть там, чтобы спасти Бромма или умереть рядом с ним. Но его там не было. И теперь все “должен был” и “мог бы быть” не имели никакого значения.

Никакого.

Потому что Бромм был мертв. Ушел. И он не вернется.

И ничто в мире больше не имело смысла для Харнота, одинокого короля Цитадели Адбар.

И стало иметь еще меньше смысла, когда орды орков окружили его гордую крепость, а темные эльфы скрывались во тьме туннелей, убивая его сородичей.

И он ничего не мог с этим поделать.

Он не мог вернуть своего брата.

Мир больше не мог стать чем-то значимым.

Так что король Харнот — Одержимый Король, как теперь шептали его подданные — мог пойти лишь одним путем: он должен был сражаться.

Даже во время глубокой зимы он выходил наружу, иногда в одиночку, но иногда, как в этот раз, в окружении своих свирепых и яростно преданных товарищей, чтобы поохотиться на гадину, которая убила его брата.

В этот раз с ним шел Ортео Спайкс. Взглянув на своего дорогого друга, Харноту показалось, что Дикий Дворф, полный ярости битвы, становится ничуть не менее одержимым, чем он сам. Быть может, сказывался недостаток еды. Рацион в Цитадели Адбар был скудным, и многие из них умерли. Глаза Ортео были пусты, как и глаза Харнота.