Четыре овцы у ручья - Алекс Тарн

еврейкой, пройду гиюр. Ты ведь сам говорил, что моя деревня – из ваших… Думаешь, я буду плохой женой? Я буду отличной женой, лучшей в мире! Ты не знаешь, как я умею готовить… Я буду ждать тебя дома с поварешкой в одной руке и пятью малышами в другой. Думаешь, я не удержу пятерых?

– Удержишь, – кивал я. – Удержишь что угодно, причем на одном мизинце. Я тебя знаю. Но давай сначала дождемся новых документов. Это требует времени: легенда, прошлое, будущее. Потерпи немного, хорошо?

– Я уже не могу сидеть тут взаперти, – жаловалась она. – Позвольте мне выходить хотя бы ненадолго. Недалеко – в кафе, в супер. Я хочу накупить еды и приготовить тебе обед, чтобы ты понял, как много потеряешь, если не возьмешь меня в жены.

– Это опасно, Лейла. Тебя могут опознать даже в этом тихом районе.

– Я надену парик! Заделаюсь рыжей или блондинкой. Ты ведь не разлюбишь меня, если я стану блондинкой? Ну пожалуйста, Клайв! Можно сойти с ума в этих четырех стенах!

– Хорошо, попробуем, – вздыхал я. – Подыщу тебе что-нибудь…

Изготовление документов задерживалось намного дольше, чем хотелось бы. Соответствующий отдел Шерута тянул резину и кормил меня обещаниями. Кэптэн Маэр тоже разводил руками: мол, извини, парень, не в моей власти.

– Ты понимаешь, чем мы ей обязаны? – кричал на него я. – Ты понимаешь, где мы были бы сейчас, если бы не она? Мы ей должны, Меир!..

Кэптэн кивал и ожесточенно тер ладонями лысину, как будто пытался произвести желанные бумаги посредством трения. «Должны, кто же спорит? – соглашался он всем своим видом. – Еще как должны!..»

В самом деле, сведения, полученные от Лейлы, были из породы бесценных. Она под нашим носом создала в университете крайне опасную террористическую ячейку, и она же сдала нам эту «новую группу» со всеми потрохами, то есть с именами, структурой, иерархией подчинения и адресами лабораторий. И лишь тогда, получив полную картину происходящего, мы осознали, на краю какой пропасти стояли. Нам просто жутко повезло с начальными неудачами «новых». Но сейчас наблюдение показывало, что они хорошо усвоили урок, приобрели необходимый опыт и с еще большим рвением нацеливаются на стратегический мегатеракт – не меньший, чем уничтожение нью-йоркских башен-близнецов.

Ничуть не смущенная прошлыми провалами, ячейка действовала уверенно, даже нагло. Вторая попытка взорвать терминал «Глилот» была подготовлена куда лучше первой. Вряд ли принятые на въезде внешние проверки могли обнаружить бомбу, спрятанную на сей раз не снаружи, а внутри цистерны. К тому же теперь «новые» спланировали теракт таким образом, чтобы задействовать взрывное устройство не вслепую, как раньше, а в самый нужный для них момент. Что, видимо, и произошло бы, если бы к тому времени мы не отслеживали каждый их шаг и не прослушивали каждый телефонный разговор.

Группу взяли «на горячем» в автомобиле сопровождения, по дороге к месту теракта, вместе с заранее обезвреженной бомбой в бензовозе. Одновременно арестовали и остальных боевиков, инженеров, связных и вспомогательный состав – почти две дюжины соучастников. Всех, с одним-единственным исключением. Я настоял, чтобы оставили на свободе парня, который, по словам Лейлы, обеспечивал связь с ее братом. Этот студент по имени Мухсин Омар учился на том же факультете Иерусалимского университета, что и Лейла. Как именно он связывался с Шейхом, не знал в ячейке никто. Так или иначе, я очень надеялся, что Шхаде захочет услышать подробности внезапной ликвидации столь перспективной ячейки в личной беседе, а не посредством обычных записочек-эшгаров.

Я знал, что Лейла не может чувствовать себя в безопасности, пока ее любящий братик расхаживает на свободе. Поверил ли он нашей инсценировке? Чтобы провести такого дьявольски умного врага, требовалось намного больше, чем звук взрыва и вид двух пластиковых мешков, загружаемых в амбуланс Шерута. Вдобавок ко всему, мы отказали семье Шхаде в выдаче останков ее дочери для похорон. В подобных отказах не было ничего экстраординарного: время от времени они случались по самым разным причинам, но все же, как правило, трупы террористов, в том числе и то, что оставалось от смертников, возвращали родственникам.

Вряд ли Шейх не предусмотрел возможность обмана. Он наверняка довольно точно представлял себе суть отношений сестры с молодым человеком из Шерута – эту взрывоопасную смесь взаимной подозрительности, страхов, ненависти, гнева, раскаянья и неудержимой подспудной тяги друг к другу. Представлял и использовал на всю катушку. Но при этом неизбежно должен был понимать, что такая взрывоопасность вовсе не обязательно завершится взрывом «пояса смертницы». Что вполне возможен взрыв иного рода – тот, который и произошел в реальности. А последующие повальные аресты «новой группы», несомненно, еще больше укрепили эти подозрения. Полностью обезопасить Лейлу, без того чтобы обезвредить ее брата, попросту не представлялось возможным. Тут не помогло бы даже бегство в Канаду с новыми документами.

Документы между тем задерживались, а с ними и возможность отъезда. Занимающийся этим отдел отделывался стандартными отговорками; кэптэн Маэр смущенно разводил руками. Честно говоря, эта задержка нас с Лейлой только радовала – особенно когда мы ложились в постель. Но при этом я понимал: что-то тут нечисто. Скорее всего, Шерут не хотел пока выпускать Лейлу из рук. Да, ее информация спасла жизнь тысячам людей. Да, в таких случаях полагается вознаградить информатора или, по меньшей мере, вытащить его из-под огня. Но профессионалы контрразведки не руководствуются соображениями благородства, благодарности или благопристойности. Единственное «благо», о котором должны думать работники подобных контор, – это благо защищаемой ими страны.

А в данном случае это благо требовало проверить, нельзя ли выдоить из создавшейся ситуации еще несколько капель молока. Лейла Шхаде все еще оставалась сестрой опаснейшего террориста и, следовательно, могла поспособствовать его поимке. Я сходил с ума от любви к ней, и, следовательно, охота на Шейха приобретала для меня чисто личный, кровный интерес. Было бы просто непрофессионально не использовать столь явные преимущества. Наверно, сидя на месте кэптэна Маэра, я рассуждал бы точно так же. Но я-то сидел на своем месте.

– Не держи меня за дурака, босс, – сказал я Маэру, после того как он в очередной раз развел руками. – Думаешь, я не понимаю, в чем дело? Понимаю.

Кэптэн Маэр почесал лысый затылок.

– А если понимаешь, зачем спрашиваешь? – проговорил он в еще большем смущении.

– Хочу, чтобы ты пообещал кое-что. Отпусти нас. Отпусти нас обоих, после того как я принесу тебе голову Джамиля. Я не прошу увольнять меня из Шерута. Но у нас ведь есть должности за границей. Сделай мне командировку в ту же Канаду. На два года, не больше. А