Кровь и нефть. Безжалостное стремление Мохаммеда бин Салмана к глобальной власти - Bradley Hope

и первых полосах газет по всему миру изображения Мухаммеда, сидящего с самыми известными финансистами мира, показали, что он представляет собой серьезную силу с глобальным охватом. В Саудовской Аравии это помогло доказать, что он подходит на роль будущего короля. Но под этим блеском для тех, кто был внимателен, стали появляться признаки серьезных потрясений.

На момент начала конференции Адель Факих был, пожалуй, самым влиятельным не-королем в Саудовской Аравии. Мухаммед поручил ему, как министру экономики и планирования, наиболее важные элементы программы Vision 2030. В обязанности Факиха входило нанимать и управлять армиями консультантов и следить за тем, чтобы идеи принца воплощались в жизнь. На крупнейших мероприятиях конференции место в первом ряду было отмечено именем Факиха.

Но близкие к министру люди чувствовали, что что-то не так. На семейном собрании накануне конференции он выглядел взволнованным, а в какой-то момент показалось, что у него проступили слезы. По его словам, он просто переживал по поводу дня рождения своего молодого родственника. Оглядываясь назад, друзья и близкие задаются вопросом, не знал ли министр, что конференция - это последний раз, когда он появляется на публике.

 

Глава 14. Шейхдаун

4 ноября 2017 г.

Турки бен Абдалла спал, когда на рассвете к нему во дворец прибыли люди из службы безопасности. Король попросил его присутствовать на важном совещании с участием высшего руководства Аль Сауда. "Ты должен прийти прямо сейчас", - сказал сыну бывшего короля офицер охраны королевского двора.

По всей стране и за рубежом происходили аналогичные действия. По мере того как кортежи подъезжали к отелю Ritz-Carlton, недавно назначенному тюрьмой для сверхбогатых, терминалы частных самолетов закрывались, а банки получали распоряжение заморозить все незавершенные операции по списку из более чем 380 человек, включая высокопоставленных королевских особ.

Операция, проведенная осенью 2017 г., стала лучшим хореографическим ходом Мохаммеда бин Салмана, даже более сложным и безупречным, чем саммит с президентом Дональдом Трампом, состоявшийся менее чем за полгода до этого. Тот факт, что команда Мохаммеда справилась с задачей без утечек и вмешательства влиятельных союзников потенциальных задержанных, свидетельствует о дисциплине королевского двора и небольшой фаланги людей из его круга доверия. Это была миссия с огромными возможностями финансовой выгоды: подсказка цели, позволяющая сохранить богатство и свободу, могла принести щедрое вознаграждение. Но вся операция прошла без единого сбоя.

Позднее Мохаммед объяснил это Дэвиду Игнатиусу из Washington Post как мощное лекарство для искоренения коррупции. "У вас есть тело, в котором повсюду рак, рак коррупции", - сказал он ему. "Вам нужно провести химиотерапию, шок от химиотерапии, иначе рак съест тело". Джамаль Хашогги, пишущий для той же газеты, несправедливо назвал это событие "Ночью длинных ножей", имея в виду жестокую чистку и консолидацию власти Адольфа Гитлера в 1934 году, в ходе которой было убито более семисот человек.

На каждого заключенного в отеле Ritz-Carlton приходилось по обвинению в коррупции. Но во многих случаях заключение имело и более глубокую причину. Возьмем, к примеру, Турки, седьмого сына покойного короля Абдаллы. Будучи заместителем губернатора и губернатором Эр-Рияда в 2013-2015 годах, он сыграл важную роль в реализации проекта метрополитена Эр-Рияда, который долгое время откладывался и имел завышенный бюджет. Мухаммед бин Салман и его следователи утверждали, что Турки завышал цены на строительство рельсов, получая огромные откаты для себя. Но самой главной причиной того, что он оказался в "Ритце" и с ним обошлись особенно сурово, была его роль в попытках сместить короля Салмана и его сына, начавшихся еще до коронации Салмана. Турки никогда публично не признавался и не обвинялся ни в каких преступлениях.

Для стороннего наблюдателя Турки казался очень похожим на кронпринца. Он был высокопоставленным членом семьи Аль Сауд, который благодаря своим отношениям с отцом получил влиятельные государственные посты и большое богатство. Он хотел когда-нибудь стать королем и строил интриги, чтобы расчистить себе путь к трону. Он открыто говорил об этом своим сестрам и братьям. Сидя в огромных столовых то одного, то другого члена клана Абдуллы, Турки с братьями и сестрами говорил о том, что когда-нибудь он должен стать королем, и о том, что Салман вообще не должен был становиться королем. Они считали Салмана с его тесными связями с духовными лицами, которых Абдулла хотел отодвинуть на второй план, религиозным фундаменталистом, человеком, одержимым идеей отслеживать проступки своих родственников и мстить тем, кто вел себя так, как ему не нравилось.

Но для Мохаммеда именно Турки был олицетворением глубоких проблем в семье Аль Саудов. Мохаммед считал, что он требовал "откаты" от иностранных компаний и участвовал в сомнительных зарубежных сделках, включая скандал с малайзийской компанией 1Malaysia Development Berhad. Турки все это отрицал, но Мохаммед не терпел принцев, которые, по его мнению, нагло выводили свои денежные схемы за рубеж.

Ему также не нравилась мысль о том, что каждый сын, внук или правнук Ибн Сауда имеет право вести себя подобным образом. Король и его сыновья по праву контролируют богатство страны и могут покупать яхты и особняки, утверждал Мохаммед. Но более дальние родственники должны держаться в тени, не разъезжать на своих Bugattis, изображая важность, хотя бы потому, что число таких принцев растет в геометрической прогрессии с каждым поколением и скоро королевство не сможет себе этого позволить. Эту мысль внушил королевской семье отец Турки, король Абдулла, когда урезал содержание принцев, и Мохаммед ее усвоил. Он считал, что именно он, а не сыновья Абдуллы, является духовным наследником Абдуллы и тем, кто имеет смелость энергично проводить реформы, которые старый король не успел довести до конца до своей смерти. "Я - деструктивный король Абдулла", - говорил Мохаммед друзьям.

У Турки были связи за рубежом, и первые два года правления Салмана он продолжал тихонько пытаться подорвать Мохаммеда. Но позже он понял, что допустил катастрофический просчет. Он полагал, что пока его брат Митеб возглавляет Национальную гвардию, а Мохаммед бин Найеф является министром внутренних дел, Мохаммед бин Салман будет ограничен в возможности узнавать о планах Турки. Мохаммед контролировал только Министерство обороны, которое имело ограниченные возможности по сбору разведданных. Турки полагал, что у Мохаммеда нет ни шпионов, ни технологий, чтобы знать, что происходит. Он также недооценил решимость Мохаммеда и готовность его сторонников применить грубую силу. Для Турки речь шла о власти и деньгах. Мохаммед считал, что только его реформы могут спасти страну, даже если для их проведения ему придется взорвать собственную семью.

Поэтому Турки не принял даже простых мер предосторожности, таких как использование для связи зашифрованных телефонных приложений,