ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы. - К. Александров

В том, что в конце концов наши театры при немцах только оскорбляли наши национальные чувства, нет никакой вины актеров или наших режиссеров: они делали все, что было в их силах, чтобы сохранить наше искусство на каком-то более или менее высоком уровне. Постепенное падение нашего искусства было исключительно результатом безграмотной немецкой партийной политики. Протестующие голоса отдельных культурных немцев, преимущественно старых офицеров, оставались в полном смысле слова гласом вопиющего в пустыне. Безграмотный кабатчик из Кёнигсберга Эрик Кох шел тупо, упрямо и самовольно по своему пути. Путь этот вел прямо к поголовной ненависти всего нашего населения к немцам, но ему до этого не было никакого дела. Мы были «унтерменшами», и считаться с нами не стоило. Мы были предназначены только для выполнения черной работы для обслуживания высшей германской расы. Эти тупые люди не понимали, что путь колонизации нашего народа был также кратчайшим путем для Красной армии в Берлин.

Если зимой 1941–1942 годов в деревнях население не чувствовало недостатка в продовольствии и было сыто, то в городах, а особенно в таких больших, как Киев, Харьков, Днепропетровск, Минск, Смоленск и Брянск, эта зима была очень тяжелой. Местных запасов продовольствия после ухода советских властей не осталось совершенно, а подвоз из деревень был недостаточным. Население питалось фактически исключительно тем, что оно могло достать на базарах, но из-за очень высоких цен почти никто не мог прожить на получаемую заработную плату, и все жили тем, что продавали свои вещи. Немцы продавали по карточкам и по твердым ценам только хлеб очень плохого качества. Кое-какую помощь оказывали кооперативы, организованные при разных предприятиях, но они доставали продукты не регулярно и в совершенно недостаточном количестве. Надежд на расширение или улучшение работы государственной продовольственной сети не было никаких. И вот в таких условиях «золотые фазаны» начали свой поход против возрождавшейся частной инициативы.

Причины для этого были очень простые. Придя к нам с лозунгами борьбы против советской власти и ее экономического режима, немцы очень скоро увидели, что советская власть создала за ряд лет почти идеальную систему для ограбления населения и выкачивания из него всего того, что ей было нужно. Соблазн воспользоваться этой готовой и уже привычной для населения системой был очень велик, и, главное, это не заставляло задумываться над созданием чего-нибудь нового и очень близко подходило к той экономической политике, которую национал-социалисты проводили у себя в Германии. Пока власть в занятых районах находилась в руках военных, относившихся тогда в своем большинстве отрицательно к партийцам и их системе, до тех пор советские порядки отменялись, и население получало какие-то права. Как только власть перешла к министерству Розенберга, составленному почти на 100 % из людей в коричневых мундирах с «конфетками» в петлицах, все советские порядки стали постепенно восстанавливаться, с той только разницей, что раньше все шло в советский карман, а теперь поплыло в немецкий.

Высшие немецкие чины из Киева и Ровно, где находился рейхскомиссариат Украины[378], не скрывая, говорили, что советская система чрезвычайно удобна, хотя и не добавляли, для каких целей. Я не знаю, была ли в то время самому Розенбергу и его ближайшему штабу в Берлине известна во всех подробностях советская экономическая система, но вернее всего, что нет. Во всяком случае, их низовые работники, проводившие всю практическую работу на местах, были совершенно безграмотны во всех вопросах советского хозяйства и в первое время поражали нас своими нелепыми идеями и мыслями. Их знания о Советском Союзе не шли дальше последней главы из книги Гитлера «Моя борьба» и передовых статей газеты «Фёлькишер Беобахтер»[379], и были немногим больше абсолютного нуля. Германская армия, придя к нам после своих громадных побед и увидев страшную нищету населения и его ненависть к советской власти, вполне естественно пришла к мысли, что взять с этого народа, пожалуй, нечего и надо дать ему возможность самому несколько оправиться своими силами. Но коричневые пришли к нам несколько позже, когда мы кое-что уже наладили, и, осмотревшись и расспросив, убедились, сначала к своему большому удивлению, что хотя народ и очень беден, но что советская власть умудрялась даже и из этого народа выколачивать очень и очень многое. Безграничное пространство нашей страны, казалось, хранило в себе неисчерпаемые богатства.

Нет ничего удивительного, что они начали быстро воссоздавать если и не вполне советские порядки, то нечто очень к ним близкое и с радостью наблюдали, что при подобной системе они могут быстро и легко обогатиться. Национал-социалистический Берлин ликовал, и сам толстый рейхсмаршал Герман Геринг[380] в одной из своих речей, захлебываясь, кричал, что никто в Германии не может вообразить, сколько в этой стране (Украине) сала, масла и яиц. Все это казалось легко доступным, беззащитное население ничего возразить не могло, и коричневые начали быстро и весьма энергично орудовать. То, что при этом население наших городов опухало и умирало от голода, их, конечно, остановить не могло. Соблазн быстрой и легкой наживы был слишком велик.

Решающим для войны на Востоке, а следовательно, и на всех остальных фронтах, был 1942 год. Несмотря на ужасную гибель миллионов пленных зимой 1941–1942 годов и на зверское истребление евреев, население оккупированных областей еще верило немцам, а в глубине Советского Союза еще не была преодолена паника прошлого года, армия еще не была перестроена, и позиции советского правительства были очень шаткими. Взоры народа были все еще обращены к немцам, советский режим казался обреченным. Тысячи людей стучались в двери многочисленных германских учреждений и устно, и письменно предлагали простые, но радикальные меры, которые могли привлечь на сторону немцев весь наш многомиллионный народ и в течение нескольких месяцев решить войну против советского правительства. Но все было тщетно. Ослепленные своими победами, уверенные в своем могуществе немецкие большие и малые начальники считали войну на Востоке уже выигранной, думали только о том, как приспособить захваченные области к колониальным целям Германии и как побыстрее и потуже набить свои собственные карманы. Эти люди не могли и не хотели понять, что война еще далеко не кончена и что своими действиями они только рыли для себя могилу.

Экономическая политика немцев во всех оккупированных ими областях Советского Союза 1942 и 1943 годов, вопреки распространенному мнению, представляла собой нечто бесплановое, бесформенное и в достаточной мере бесполезное. Ни одной из обещанных нашему народу хозяйственных реформ они не провели и не добились также тех результатов, которые ожидались в Берлине. Прокламированная ими отмена колхозов, являвшаяся одним из главных козырей их антисоветской положительной пропаганды, нигде не была проведена до конца[381] и свелась, по сути дела, к некоторому увеличению приусадебных участков и к передаче крестьянам небольшого количества колхозного скота. В некоторых областях Украины, о которых немцы особенно много кричали, было передано в единоличную собственность от 5 до 8 % земли. И это было все. Во всем остальном колхозная кампания была сохранена немцами без изменений, и только налоги 1942 и 1943 годов стали еще более тяжелыми, чем при советской власти. Крестьяне остались прикрепленными к колхозам, не имели права выезжать из своего района, и даже те немногие льготы в отношении права продажи продуктов с приусадебных участков, которые были даны советской властью крестьянам в последние годы, были немцами отменены.

Все командные высоты в сельском хозяйстве в виде сахарных, винокуренных и пивоваренных заводов, боен, мельниц, маслобоен, элеваторов, россыпных пунктов, совхозов, МТС и др., которые раньше находились в руках советского государства и служили основными орудиями для подчинения и порабощения крестьянства, немцы взяли полностью в свои руки. На каждом из этих предприятий был поставлен немецкий управляющий, подчиненный гебитс- или генерал-комиссару, а к концу 1942 года все они начали переходить в ведение специально созданных немецких акционерных компаний, товариществ с ограниченной ответственностью (GmbH) или воссозданных по советскому образцу, но полностью подчиненных немцам Главных управлений и трестов. Советские газеты в это время и потом кричали о передаче совхозов и колхозных земель немецким баронам и помещикам и даже рассказывали всякие сказки о порядках, заводимых этими помещиками и баронами. Все это было выдумано в редакциях советских газет и притом довольно грубо, примитивно и неудачно. Действия немцев были гораздо проще, не так эффективны, быть может, для журналистов, но не менее неприятны для населения. Они просто решили стричь советских баранов советской машинкой, но шерсть забирать себе. И в этом духе они все время и действовали.