ПОД НЕМЦАМИ. Воспоминания, свидетельства, документы. - К. Александров

Ни в одной из стран, оккупированных Германией, антиеврейская пропаганда не проводилась так ожесточенно и настойчиво, как в Польше и в западных областях Советского Союза. Каждый номер газет и почти каждая передача по радио для «освобожденного» населения Советского Союза должны были обязательно включать материалы антиеврейского характера. Господа Розенберг, Борман, Геббельс[340] и Кох, следуя прямому указанию Гитлера, положили в основу всей своей антисоветской пропаганды и теоретической борьбы против большевизма тезис, что советская власть есть власть чисто еврейская. Поэтому они и все их подчиненные намеренно закрывали глаза на все те факты, которые опровергали этот тезис, и всячески раздували все то, что, как им казалось, могло подтвердить справедливость их основной политической линии. Антиеврейская пропаганда, по их мнению, была тем козырным тузом, который должен был нанести политически смертельный удар по большевизму. И эта карта была бита, и бита самими же немцами.

По немецкому вопросу немцы потерпели в Советском Союзе такое же полное политическое поражение, как и по другим. К моменту начала немецких военных поражений зимой 1942–1943 года, т. е. после почти полутора лет непрерывной и очень интенсивной антиеврейской пропаганды, немцы добились только того результата, что население отмахивалось от этой пропаганды так же, как раньше от советской антирелигиозной пропаганды и надоевших всем криков о строительстве социализма в одной стране. Люди вполне справедливо рассуждали: «Зачем немцы кричат так много о евреях, когда они сами их всех уничтожили. Может быть, только побуждаемые своей нечистой совестью». Это было первое и очень крупное политическое поражение национал-социализма в Советском Союзе, тем более ощутительное, что руководители национал-социалистической Германии возлагали на него так много надежд.

Немцы в своих попытках доказывать чисто еврейскую сущность советской власти постоянно смешивали подлинные факты с вымыслом, всякого рода слухами и сплетнями и не останавливались даже перед фальсификацией и подтасовкой всем известных и неопровержимых фактов. При этом они совершенно не принимали во внимание тех изменений, которые произошли в нашей стране за последние годы в результате борьбы Сталина внутри партии за власть[341]. В еврейском вопросе высшие германские партийные и правительственные круги проявили такое же полное невежество, как и во всех остальных вопросах, связанных с Советским Союзом и последними внутриполитическими изменениями в нашей стране. Их пропаганда, базировавшаяся на бульварных сочинениях Штрассера[342] и его коллег и на грязноватых анекдотах о личной жизни Сталина, Кагановича, Литвинова, Майского[343] и даже Ленина, в сочетании с их бесчеловечной и ужасной практикой, производила и не могла не производить самое противное впечатление. Вот почему чисто русские круги, вставшие на борьбу против советской власти, решительно отказались поддерживать немцев в этом вопросе и хранили по еврейскому вопросу полное молчание[344], несмотря на все их настояния. Русские люди слишком хорошо знали свою страну, и поэтому еврейский вопрос, во всяком случае, в его немецкой постановке, для них не существовал.

Нельзя забывать, что во время борьбы Сталина за власть лагерь его политических противников внутри партии и особенно в самых ее верхах состоял в значительной мере из евреев. Достаточно назвать таких лиц, как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Гамарник, Якир и десятки других более мелких[345]. Советский террор, особенно в последние перед войной годы, был в такой же мере обращен против евреев, как и против всех остальных народностей Советского Союза. В 1937–1938 годах процент евреев среди репрессированных был весьма высоким, особенно если коснуться репрессированных среди членов Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). В последние перед войной годы в высших советских органах власти, а именно в Политбюро, в ЦК ВКП(б), в Совнаркоме, в Президиуме Верховного Совета СССР и других на руководящие посты выдвинулся ряд лиц, не только не имеющих никакого отношения к еврейской национальности, но, как говорили в народе, даже антиеврейски настроенных. Таким людям, как Молотов[346], Жданов[347], Вышинский[348], Андреев[349], Хрущёв, Калинин[350], Ворошилов[351], Жуков[352], Шапошников[353], Маленков[354] и, наконец, сам Сталин даже немцы не могли приписать еврейского происхождения, а между тем всем советским гражданам прекрасно было известно, что именно эти люди вершат судьбу всего государства. Немцы без конца кричали о Кагановичах[355], Литвинове[356], Майском[357] и Берии, но при замалчивании или явном искажении роли всех остальных это звучало необъективно и потому неубедительно. Такими же неубедительными были попытки немцев доказать еврейское происхождение Ленина, и уж совсем беспомощным оказалось разоблачение марксизма как еврейского учения. Те, кто хотел этому верить, верили и без немецких доказательств, а тех, кто не верил, немцы убедить ни в чем не смогли. С теоретической точки зрения вся их пропаганда была просто жалкой.

Немцы нам неустанно доказывали, что евреи использовали в своих целях все особенности советской системы, что они наполнили все учебные заведения, переселялись в громадных количествах в большие города, захватили в свои руки большинство наиболее выгодных мест и должностей в советском, государственном и хозяйственном аппарате и что наше искусство, литература, музыка и пресса пестрят еврейскими именами. Множество подобных фактов мы знали и без немцев. Но мы знали также, что формально советская власть никаких особенных привилегий евреям перед другими национальностями не представляла, что ни в одном из советских законов нет никаких особых прав на основе расовой принадлежности, что если в Советском Союзе было запрещено употребление оскорбительного слова «жид», то в такой же мере были запрещены для употребления слова «хохол», «кацап» и другие, оскорблявшие национальные чувства или достоинства других народов нашей страны и, наконец, что еврейские национальные обычаи, религия и священнослужители преследовались советской властью так же ожесточенно, как и национальные обычаи, религия и священнослужители всех других национальностей.

Трудно, да пожалуй и невозможно, доказать советскому человеку что партийный активист, прокурор, следователь или исполнитель (то есть палач) из НКВД еврей хуже, чем такой же русский, украинец, поляк, латыш или грузин. Немцы вешали на всех заборах и стенах домов плакаты с изображением евреев в кожаных куртках и в фуражках с голубым верхом и пурпурным околышем (форма НКВД). Мы видели и сами таких. Но разве в НКВД были только евреи и разве представители других национальностей были лучше? Немцы нам доказывали, что евреи вдохновляли и руководили советским террором. Но разве Дзержинский, Лацис[358], Менжинский[359], Ежов, Меркулов[360], Вышинский и, наконец, сам Сталин были евреями и разве приход к руководству НКВД полуеврея Берии на смену русскому Ежову не был встречен с облегчением всей страной?

Мы ожидали от немцев подлинной идейной борьбы против большевизма и надеялись увидеть в них сынов того народа, который дал человечеству Шиллера, Гёте, Канта и Гегеля, а вместо этого к нам пришли люди, практическая деятельность которых далеко превосходила самые мрачные картины, нарисованные Фейхтвангером[361] или советскими антифашистскими фильмами, а теоретическая сторона учения сводилась к разжиганию чувства зависти к жертвам их необузданного и свирепого террора. Немцы нам описывали в своих газетах, как хорошо жили многие евреи при советской власти, и мы сами помнили много подобных фактов. Но разве это могло быть причиной и основанием для физического уничтожения целого народа?

Мы достаточно хорошо помнили миллионы жертв зверской и бесчеловечной советской расправы с дворянством, купечеством, офицерством и духовенством. Мы не забыли потока крови и слез, сопровождавшего так называемую политику ликвидации кулачества как класса. Единственным реальным стимулом и причиной всего этого была зависть. Забыть этого и примириться с этим было нельзя. Так какое же было основание уничтожать целый народ, и тоже руководствуясь, главным образом, чувством зависти, и кто дал немцам такое право? Немцы говорили нам, что репрессии против евреев являются только возмездием за жестокость, учиненные ими по отношению к другим народам нашей страны. Но эти жестокости творили не только евреи, и, кроме того, те люди, которые причинили нам горе и страдания, бежали задолго до ухода последних советских войск и были вне досягаемости немецких карательных органов. Гибли же в немецких лагерях уничтожения, «Фабриках смерти», «Бабьих Ярах» и прочих ужасных местах люди, виновные только в том, что они имели несчастье родиться евреями. Мы знали, что многие из оставшихся евреев ненавидели советскую власть так же, как и мы, и никаких враждебных намерений по отношению к немцам у них не было. И все эти люди погибли мученической смертью. За что?