В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - Андрей Окулов

Молодой Пушкарев был типичным американцем русского происхождения. Он воспитывался в среде русской эмиграции. Но многое из того, что он знал, он просто заучил наизусть, не всегда понимая смысл того, что учил. А требовалось с него больше, чем он просто мог осознать. Он был очень образованным, но в своей сфере — в градостроительстве. Он был автором не одной книги в этой области. Руководил группой НТС в Нью-Йорке. А тут нужно было руководить всей организацией в постсоветской России…

В 1987 году произошла «Горбачевская амнистия»: были освобождены все политические заключенные. В 1990-м году исчезла цензура. Горбачев, который остался сторонником «демократического социализма», и сам не знал, в каком состоянии находится страна. Свобода прессы привела к быстрому падению самого режима.

Последние годы своего существования НТС вел против коммунизма информационную войну. С отменой цензуры пропал смысл в любой конспиративной работе. В 1990 году была ликвидирована «последняя белоэмигрантская разведка» — Закрытый сектор НТС.

Финансирование организации резко сокращалось. Начались увольнения. Был продан дом в Париже, принадлежавший НТС. На эти деньги было куплено несколько квартир в Москве. Журнал переехал в Россию.

Уже прошла война в Приднестровье. Вся страна узнала имя генерала Лебедя, прекратившего этот конфликт. Как-то вечером, мы с Робертом сидели в опустевшей редакции и обсуждали новую политическую фигуру. Генерал представлялся интересной, хотя и неоднозначной личностью. Я просто предложил послать Лебедю письмо с материалами нашей организации.

— А на какой адрес?

Я пожал плечами.

— Его можно вычислить…

Что мы и сделали. Запаковали в конверт программную брошюру, приложили письмо на имя генерала, и я надписал адрес: Молдова, Приднестровье, г. Тирасполь, штаб 14-й армии. Генералу А.И. Лебедю. И письмо отправилось в путь.

В суматохе мы вскоре забыли о нем. Но через некоторое время на редакцию пришел ответ! Это был факс на немецком языке, который переслал кто-то из знакомых контакта. Там высказывалась заинтересованность в контакте и творилось, что генерал Лебедь «с интересом пролистал вашу брошюру». Продолжалось общение по факсу, но сотрудник генерала настаивал на общении по-немецки. Дескать, так лучше для конспирации. Я выслал ему свою статью о генерале Лебеде, достаточно критическую. Ответ сотрудника не заставил себя ждать. Вот тут я и увидел всю глубину советского подобострастия. Одну фразу из его ответа я помню до сих пор. Потом мы с друзьями на спор пытались выговорить ее за пьянкой с первого раза. «Надо больше писать об этом кристальной души самородке, посланном Богом многострадальному русскому народу, чье сердце кровоточит болью народных страданий». Надеюсь, что запомнил близко к тексту. Нарочно не придумаешь. А он писал все это на полном серьезе.

Вскоре зашел разговор о его приезде во Франкфурт-на-Майне. Когда ему сообщили о размере суточных, он написал: «За те услуги, которые я могу вам предоставить, я ожидал бы вдвое больше, но дареному коню в зубы не смотрят»… Да уж. Торгуются даже здесь.

Он приехал. Слушал мало, в основном вещал. Да так, что у наших мудрых стариков уши вяли. Ему надавали кучу книг для генерала, но он уже в аэропорту начал их выгружать и засовывать на их место какие-то шоколадки:

— Потом почитаем…

Он прилетал еще пару раз. Один раз его, вместе с напарником, поселили в клубе «Посева». Трезвым он бывал редко, хотя и пытался бросить пить у всех на глазах. А потом, также у всех на глазах, срывался…

Татьяна Александровна Славинская, дама дворянского воспитания, после подошла ко мне и удивленно спросила:

— Ты ведь говорил, что он полковник. А это неправда!

— Почему?!

— Я видела много полковников и прекрасно знаю, какими они бывают.

Я несколько опешил, но через несколько минут догадался, в чем дело.

— Татьяна Александровна, вы ведь знали полковников БЕЛОЙ армии, а этот — из СОВЕТСКОЙ!

Она всплеснула руками:

— Как я раньше-то об этом не подумала!…

Тем временем редакция журнала уже работала в России. Романыч успел пару раз увидеться с представителем генерала. А потом контакт с генералом был перенесен в Москву. С Лебедем виделся Роман Николаевич Редлих. Впечатление от встречи осталось вполне четким: «Человек он неплохой. Но в политике недалекий». Слушать последнего философа русского зарубежья он не очень старался: больше поучал сам.

Во время очередного приезда во Франкфурт его сотрудник, приняв внутрь очередную дозу горячительного, высказался очень просто.

«Мы-то думали, за вами американцы стоят, у вас деньги… А вы меня в своем клубе на ночлег на диванчике устроили! Несерьезно все это».

Все идеологические вопросы были для него малопонятны и малоинтересны.

В Москве дело сложилось просто никак. В итоге генерал Лебедь выгнал своего сотрудника и передал нам деньги на ремонт квартиры, в которой тот жил. Со стороны генерала это был благородный и порядочный жест, поскольку этот «человек от генерала» успевал не только приводить отведенную ему квартиру в совершенно непотребный вид, но и плести интриги против самого генерала. Совки любили сочетать лизоблюдство перед начальством с подлыми интригами против него же. Книги, которые ему передавали для генерала, были просто свалены на полу: он их никому передавать и не собирался.

В итоге Лебедь стал губернатором Красноярского края. Про былое знакомство с НТС он к тому времени забыл. Некоторые советские политолога любили говорить о каком- то финансировании Лебедя со стороны НТС, но у самого НТС денег к тому времени просто не было. Идеология же Лебедя практически не интересовала. Лебедь попытался обновлять то, что мог. Его гибель в катастрофе вертолета многие пытались считать покушением, но тот факт, что Лебедь был одним из немногих погибших, показывает, что это не так. В заранее подстроенных катастрофах обычно погибают все.

В 1994 году Романыч поставил вопрос ребром: или я переезжаю на работу в Россию, или просто ухожу из «системы НТС». Так назывались освобожденные работники. Я сказал, что хотел бы осмотреться на месте. Мне предоставили возможность на месяц поехать в Москву, чтобы ознакомиться с обстановкой и дать скорый ответ. Старики решили, что в России следует назначить освобожденным работникам содержание, из расчета средней российской зарплаты. Тогда это было 150 тыс. рублей. Они не учли, что в России люди жили в своих квартирах. Если квартиру снимать, то сумма эта будет просто смехотворной. Вдобавок, журналу «Посев» уже подобрали нового главного редактора — советского журналиста, который очень суетился вокруг наших стариков. Он помог Ярославу Александровичу узнать правду о его отце, которого гебисты похитили в Берлине в 1954 году. В 1992 году наследники КГБ открыли тайну: оказывается, при нападении и похищении Александра Рудольфовича Трушновича закатали в ковер, чтобы вывезти в Восточную зону, отчего он задохнулся. Труп закопали на территории ГДР.

Раскрытие этого факта журналисту поставили в заслугу, после чего поспешили назначить его главным редактором журнала. Так что мне заочно подобрали начальника. Впрочем, начальников, как и офицеров, не выбирают. Но старики очень спешили…

В Москву переехала Елизавета Романовна Миркович, которая была моей начальницей не один год. Старушка она была боевая и трудностей не боялась. Но разобраться в послесоветском хаосе ей было так же нелегко, как и всем остальным. И этим пользовались.

В начале девяностых я был в Питере, а «мадам», как мы ее называли, — в Москве. Мы пересеклись коротко, во Франкфурте. Я изложил ей то, как я вижу ситуацию, и почему с такими советскими журналистами ничего хорошего не выйдет. Она сказала, что учтет мое мнение, но составит свое в Москве. Больше я Елизавету Романовну не видел.

Москва. 1994 год. Разгар того, что назвали позже «лихими девяностыми». Вроде бы вокруг был знакомый с детства «совок», но все менялось, и не всегда в лучшую сторону.

Я снял на месяц мастерскую у знакомого художника на окраине Москвы. Тогда это еще было недорого. Однажды возвращаюсь с одной из деловых встреч, проезжаю на автобусе мимо кладбища. Смотрю — стоит оцепление из милиционеров с автоматами. Зачем вооруженной милиции охранять кладбище?! Этим вечером хозяин квартиры объяснил мне, что хоронили известного мафиози, милиция опасалась, что на похоронах его конкуренты могут устроить очередную «разборку» с его командой.

Мы сидели на кухне с одним из сотрудников «Посева» и пили водку. Купить вечером бутылку уже не было проблемой, не нужно было бежать к таксистам, которые продавали ее втридорога. Я рассказал собеседнику, что возле рынка услышать по вечерам выстрелы стало обычным делом. Собеседник хмыкнул:

— Ты же не банкир, не мафиози, чего тебе-то опасаться? Бандиты друг дружку убивают, это их дело. Тебя может только шальной пулей задеть, но это случается редко…