Аватар судьбы - Анна и Сергей Литвиновы

Вот до провала осталось метров сорок. Мелькает предательская мысль: «Еще не поздно повернуть назад. Сесть спокойно у вертолета и ждать спасения. Рано или поздно за нами ведь прилетят, не так ли? А судьба человечества… Кто знает, может, после того как я вмешаюсь, ему станет только хуже…» Однако он подавил в себе эти настроения. Он знал, что надо идти, и постарался лишь укрепить защиту, которую, усилием воли, создал вокруг себя: «Я защищен толстой, непроницаемой броней. Я внутри непроницаемого кокона. Ни одна моя мысль не может вырваться из него».

Вот тридцать метров. Он все идет и даже пытается насвистывать. Только вот губы не слушаются, и во рту все пересохло. Странно, но он совершенно не чувствует холода, который донимал еще совсем недавно, пока они возились у вертолета.

А провал все ближе. Его оплавленные края будто притягивают Алексея. Отчасти у противоположной стенки даже видно дно – странно сухое, будто специально выстланное песком.

Двадцать метров. Скоро точка невозврата. Место, где все решится. Последняя станция пилота Сабурова. Место, где он получил в лоб микрочип-иглу.

Вот оно.

Данилов не видел дна провала. Не видел своего противника. Но тут узрел то, что заметил лишь мельком, когда к пропасти подходил Сабуров. Из глубины дыры над поверхностью земли поднялось небольшое устройство. Черного цвета, оно походило на небольшой беспилотный вертолет – дрон. Дрон приподнялся метра на полтора над провалом. Завис. Его датчики, камеры и антенны внимательно и строго смотрели на Алексея. «Вот он, момент истины, – похолодел он. – Сейчас все решится. Правильно ли мы определили, как отключается защита. И если да, то достаточной ли толщины я создал непроницаемую стенку». Он инстинктивно остановился и замер, хотя шевелись, не шевелись – не это было сейчас решающим.

Черный беспилотник поводил своими антеннами и камерами, а потом начал медленно снижаться и перестал быть виден над краем провала.

«Ура, – сказал сам себе Данилов. – Он меня не распознал». – Но ликования не было. К нему пришла только первая удача – а дальше предстояло главное из того, что он наметил и что должен был сделать: уничтожить аппарат, посланный чужими.

Вот он, провал. До него три-четыре метра. А внизу, в центре, – мишень: черный предмет веретенообразной формы, метров четырех в длину. Однако макушка у него срезана. Получилась плоская поверхность овальной формы. И на ней, словно на посадочной площадке, сидит тот самый беспилотник-дрон, который минуту назад, взлетев и появившись над кратером, столь внимательно рассматривал – анализировал молодого человека.

Данилов снял с плеча рюкзак. Нащупал в нем первую бутылку. Достал ее, не глядя. Она была скользкая от бензина и масла – Варя все-таки немного пролила. Он вынул зажигалку и поджег фитиль.

По-прежнему оставалось множество вопросов. Загорится ли смесь? Добросит ли он снаряд до чудовища? Попадет ли в цель? Разольется ли горючка? В конце концов, ни у одного из них не было опыта приготовления коктейлей Молотова и метания самодельных бомб. Он не террорист, не народоволец. Обычный мирный человек. Последний раз он швырял гранату в пятом классе средней школы – еще застал последние годы советской военизированной физкультуры.

Правда, он бросал самодельную бомбу в своем самом первом сне, в Южнороссийске. И боевые гранаты – во сне последнем, в такой же провал в тундре. Но считаются ли сны?

Запал загорелся очень хорошо, и огонь стал быстро продвигаться по направлению к горлышку. Когда до него оставалось совсем немного, Данилов интуитивно понял: пора – и швырнул бутылку. И не успела она даже взлететь, как он понял: кинул неудачно. Рука его в момент броска соскользнула с горлышка, и он не учел веса – снаряд оказался тяжелее, чем он думал. В результате самодельная бомба пролетела не больше половины дистанции до объекта. Она ударилась о землю и разбилась. Горючее растеклось. Он с напряжением ждал, загорится или нет? И жидкость загорелась. Смесь, растекшаяся по песчаному дну провала, весело заполыхала – однако огонь показался молодому человеку совсем слабым, несерьезным. Хватит ли его, чтобы вывести из строя аппарат?

Он видел, как своей антенной и тремя глазами-линзами дрон, сидящий на макушке объекта, проводил бутылку, а потом сконцентрировался на горящей смеси. Но аппарат ничего не предпринимал, только смотрел. Видимо, не имелось на данный счет никаких инструкций в его программе. Даже жалко его почему-то стало.

Алексей достал вторую бутылку и поджег фитиль. Запал снова бодро загорелся. Он подождал, пока догорит почти до горлышка – эх, длинноватым они его сделали, много времени теряется – и швырнул. Он учел ошибки прошлого раза и постарался хорошо прицелиться – но еще когда сосуд кувыркался в воздухе, понял: опять промазал. Да! Бутыль рухнула чуть дальше и правее аппарата. Он ошибся метров на пять-семь. Чуть-чуть, однако чуть-чуть, как известно, не считается.

Дрон, как показалось Данилову, засек и второй снаряд – но не повернулся к нему и не пошевелился. Вероятно, на противоположной стороне его корпуса тоже имелись «глаза» и антенны. Они тоже следили за полетом.

Вторая бутыль, как и первая, разбилась и загорелась – но это опять было совершенно бесполезное пламя. А первая бомба – уже отгорела и потухла.

На мгновение Алексей окинул взглядом поле боя. Пришелец сидел практически в самом центре провала, на глубине метров семи. До подхода к кратеру он думал, что грунтовые воды (или растопленная вечная мерзлота?) должны образовать в нем лужи и лужицы. Однако – довольно странно – все дно было, словно по заказу, совершенно ровным и песчаным, и на нем не виднелось ни единого следа воды. И даже никаких камней или вкраплений более твердой, чем песок, породы.

Лучи клонившегося к горизонту солнца освещали лишь малую часть провала, не больше четверти. Сам аппарат, расположенный в центре, находился в тени. И тут Данилов вдруг заметил, что песок на солнечной стороне чуть заметно шевелится. (В тени он этого разглядеть не мог.) Он присмотрелся внимательнее и обнаружил, что все дно усыпано мельчайшими белесыми червяками, чрезвычайно похожими на опарыши. Они хаотически перемещались и сокращались, и были их там сотни, тысячи, даже десятки тысяч!

Его бросило в дрожь. Что это? Зародыши «саранчи»? Или одному из этих «опарышей» со временем предстоит превратиться в королеву-матку, которая станет выстреливать в мир, одного за другим, жутких монстров?

И тут Алексей почувствовал, что его защитные силы слабеют. Будто стенки белого стакана, в который он самого себя упрятал, постепенно истончаются. А дрон, словно почувствовав его нарастающую немощь, зашевелился и приподнял свои глаза-линзы и антенны в его сторону. «К черту червяков, – подумал он, – у меня главная цель – объект. И если я его не поражу прямо сейчас, он вряд ли даст мне уйти безнаказанным».

Он не стал восстанавливать вокруг себя защиту – нет времени, да и вряд ли получится во второй раз, так скоро после первого. Сейчас надо сосредоточиться на цели. У него осталось лишь две бутылки с зажигательной смесью.

Он достал предпоследнюю. Поджег запал. Не стал долго ждать, прицелился и метнул ее. И еще в полете почувствовал, что бросок на этот раз удачный. Да! Он попал точно в центр объекта, прямо в макушку дрона. Бутылка разбилась, горючее растеклось. Но – не загорелось!

В отчаянии он смотрел на аппарат. Что случилось? Фитиль задуло ветром в полете? Или он недостаточно хорошо был смочен бензином? Но результат оказался плачевнейшим: снаряд попал в цель, однако никакого эффекта не возникло: ни дрон, ни аппарат, его доставивший, не были нисколько повреждены! Лишь беспилотник поднял, словно в удивлении, свои глаза-линзы и антенну. Данилов почувствовал разочарование и отчаяние.

Однако у него оставался последний «коктейль». Алексей не стал долго с ним заморачиваться, доверился инстинктам. Поджег запал, выждал почти до момента, когда огонь достигнет крышки, и швырнул, стараясь, чтобы рука и тело сами повторили предыдущий бросок. Бутылка закувыркалась, приближаясь к дну провала – ему показалось, что она летит бесконечно долго – словно в замедленной киносъемке. В какой-то момент ему даже на радостях показалось, что она, словно чемпионская пуля в тире, ударит в след от первой пули и угодит точнехонько в середину объекта, в макушку дрона. Однако нет – бутылка свалилась на край аппарата. Она раскололась, растекся «коктейль». И, слава богу, загорелся. Вот только пострадает ли дрон? Или беспилотник – который был главной целью и главным врагом – сейчас подскочит, взлетит и уйдет от пожара?

Но – нет! Жидкость от последнего снаряда соединилась с той, которую разлила предыдущая. И она вся вспыхнула! Алексею показалось, что он видит, как корчатся в пламени объективы и антенны дрона!