Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения

Не желая вступать в разговоры с вынужденными сотрапезниками, девушка сдвинулась на самый угол стола, делая вид, что углублена в чтение статьи. В отличие от недешёвой питьевой воды, электронные устройства здесь были абсолютно бесплатны, и воспользоваться планшетом, чтобы почитать новости или влезть в поисковик, мог любой желающий.

Сидящая рядом разношёрстная компания с жаром обсуждала последние новости, и сколь Фелис не пыталась вести себя отстраненно, делая вид, что не слушает их беседу, волей-неволей она слышала каждое слово.

– С этими новыми порядками мы почти сутки потеряли, – с нескрываемым недовольством говорил альбин, слишком худощавый и бледный даже для представителей своей расы. – Тоже мне, придумали новые пропуска. Якобы в целях безопасности – а на деле только лишняя морока.

– Вот именно, – согласно кивал пышноусый джентльмен. – Хотят воевать – пускай воюют, только где-нибудь подальше, где они никому бы не мешали. Чёрт знает что творится. Весь бизнес встал.

– Ну да. Почему добропорядочные коммерсанты должны страдать из-за того, что кому-то что-то в голову ударило?

– Что ударило? – не понял эвфемизма альбин.

– Уж не знаю, что именно. Но явно не минеральная вода.

Примерно половина присутствующих рассмеялась, остальные изобразили улыбки в знак солидарности.

– Ничего смешного! – альбин повысил голос. – Наш корабль в ангаре вторые сутки простаивает – в платном ангаре, между прочим! Такими темпами мы будем на Птеросе в лучшем случае к вечеру.

– На Птеросе? – вырвалось у Фелис против её воли. – Но разве... разве Птерос не аннигилировал?..

Не успела она договорить, как все орнитты синхронно вскочили на ноги.

– Что ты сказать?! – визгливо вскричал один из них, мелко трясясь от обуревавшей его ярости. – Птерос аннигилировать?

– Ты желать, чтобы нашу планету тоже уничтожить?

– Да как ты сметь говорить такое!..

– Да мы тебя...

Скорее всего, одними угрозами они бы не ограничились, но двое альбинов, переглянувшись, молча поднялись со свои мест, загородив девушку от разъярённых братьев-по-разуму – так что до рукоприкладства не дошло.

– Думайте, прежде чем говорить, мадмуазель, – сквозь зубы процедил альбин в сером костюме.

– Н-но... – растерялась Фелис, потрясённая их бурной реакцией. – Вы считаете, я лгу? Я же своими глазами видела...

– Что именно вы видели? – пытливо переспросил другой альбин. – Аннигиляцию? Вы уверены? Час назад мы получили факсограмму с Птероса. Если бы планета действительно аннигилировала, – последнее слово она прочла по губам, – уверяю вас, мы вряд ли что-либо получили бы оттуда.

– Как же так?.. – прошептала Фелис, ничего не понимая. – Мне ведь это не приснилось... Космопорт стал рушиться... Паника... Все побежали к кораблям...

– Ах, вот вы о чём! – это воскликнул русоволосый человек, доселе не принимавший участие в диалоге. Он поднялся на ноги, шагнул к Фелис – и орнитты нехотя смолкли, покорно отхлынув назад. Похоже, он пользовался в этой компании немалым уважением.

– Теперь всё ясно, – сказал мужчина. – То, что вы приняли за аннигиляцию – дешёвый спектакль. Всё более чем банально: группа авантюристов решила нагреть лапы – а для этого им нужно было сымитировать катастрофу. Взорвали парочку снарядов, устроили пожар, а потом подняли панику, пустив слух, что планета разрушается. И народ поверил – ха, ещё бы, в последние дни у всех нервы на взводе! Естественно, началась неразбериха, – а зачинщики именно этого и добивались. Под шумок спокойно прошли на космодром и угнали с полдюжины кораблей. Причем не порожних, а под завязку забитых товаром, да ещё, кажется, орбитальный модуль... Потом всё открылось, конечно, но к тому времени они были уже далеко.

Фелис прерывисто вздохнула.

– Простите, я не хотела... Я видела, что случилось с Лаймой... Поэтому я... я решила...

– Не вы одна. Очень многие приняли фальшивку за чистую монету, подняли в воздух всё что летает и дали дёру с Птероса. А самые предприимчивые сочли благоразумным не возвращаться. Даже сверхмалый катер можно неплохо продать – особенно сейчас, когда... – он кашлянул, проглотив окончание фразы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Значит, мой трофей всё же не аннигилятор... – еле слышно прошептала Фелис. От нахлынувшего облегчения у неё подкосились ноги, и она неловко рухнула назад на жёсткий пластиковый стул.

Но почти сразу в груди звякнуло тревожное: почему же тогда минор так настойчиво и горячо умолял её позаботиться о кейсе, так переживал за судьбу его содержимого? Она ведь видела неподдельные эмоции, плескавшиеся на дне огромных печальных глаз, помнила, как он смотрел на неё в последние секунды своей жизни – с бессильной скорбью, отчаянной мольбой и затаённой надеждой.

Но она потеряла бдительность – и кейс умыкнули прямо у неё из-под носа портовые воришки. И теперь ни одному, даже самому всемогущему богу не известно, к чему всё это приведёт.

– Прошу прощения, мадмуазель, но вы не назвали своего имени, – услышала она негромкий голос альбина.

– Фелис Шантеклер.

– Вы бы поостереглись говорить такие вещи в присутствии орниттов, мадмуазель Шантеклер, – нравоучительно произнёс он. – Я понял, что вы не очень-то знакомы с уважаемыми братьями-по-разуму, но такие элементарные вещи следует знать. Орнитты верят, что все неприятности, озвученные вслух, имеют свойство сбываться. А вы брякнули, что Птерос... – он подавился последним словом. – Высказать предположение, что с их планетой может случиться нечто подобное – всё равно что заявить в открытую: я желаю, чтоб это произошло. Суеверие, конечно, но... На то и существуют правила хорошего тона. Мы уважаем чужие обычаи и привычки – ожидая ответного уважения взамен. Это справедливо. Понимаете теперь, почему они так взъерепенились?

Фелис покраснела до корней волос, у нее даже шея запылала от стыда. Этого она в самом деле не знала. В конце концов, курс ксенопсихологии преподавался студентам-лингвистам довольно поверхностно, лишь самые азы, да и к работе с орниттами она не готовилась.

– Мне очень жаль... – промямлила она на "почтительном орниттском". – Я не хотела никого оскорбить своим невежеством.

Выходит, в эвакуации с Птероса не было никакой нужды?

Выходит, так.

Надо же, и здесь она сглупила. Впрочем, ничего нового.

Задвигались стулья – компания собиралась уходить. Фелис запоздало пожалела, что, застеснявшись, вежливо отказалась от еды, – её желудок явно не разделял столь неуместную застенчивость и всё настойчивее требовал пищи, для пущей убедительности регулярно подтверждая своё жгучее желание громким урчанием.

– Фелис Шантеклер? Я не ошибся?

Девушка обернулась на голос. Молодого человека, стоявшего у столика с нагруженным едой подносом, она узнала не сразу. Ей потребовалось по меньшей мере пять секунд, чтобы вспомнить, где и при каких обстоятельствах они пересекались.

– Винсент? – с долей неуверенности предположила она.

Мужчина приветливо улыбнулся. Поставил поднос.

– А я вас сразу же вспомнил!

Точно, это он. Её попутчик в самом первом межзвёздном полёте.

– Какими судьбами на Кассио? Честно признаться, не ожидал встретить тебя в этой дыре.

Фелис набрала в грудь воздуху, намереваясь ответить так, как предписывал этикет: сухо, скупо, обезличенно-вежливо. Но в этот момент у неё внутри что-то щёлкнуло, перемкнуло, сломалось – и копившийся всё это время спутанный клубок проблем взорвался, как перекачанный гелием воздушный шарик. Она стиснула зубы, безуспешно силясь унять душившие ее рыдания, – и ей это почти удалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но её собеседник всё понял.

– Что стряслось? – Винсент мягко тронул её за локоть. – Может, я смогу помочь?

И Фелис не выдержала.

Винсент слушал, не перебивая, хотя по его лицу было ясно, что он мало что понимает в её бессвязном, непоследовательном рассказе, то и дело прерываемом сдавленными всхлипами. Его взгляд оставался непроницаемым, лишь тонкая вертикальная складка между бровей становилась всё глубже и глубже. Она закончила, но он не спешил отвечать.