Если движется небо (СИ) - Духовникова Евгения

За толстым усиленным стеклопакетом, насколько хватало глаз простиралась унылая безжизненная равнина. Кусок спрессованной гравитацией пыли, болтающийся в безвоздушном пространстве.

Что с Лейфом, успел ли он покинуть Птерос? Увидятся ли они когда-нибудь или нет?

– Чего грустим?

Небритый широколицый мужик в измазанной машинным маслом спецовке задорно подмигнул ей и сально оскалился. Фелис не хотелось ни с кем разговаривать – слишком тяжело было на сердце, но, сделав над собой усилие, она выдавила ответную улыбку и в двух словах рассказав, что произошло, спросила, можно ли отсюда улететь на Землю. Спустя пару минут выяснилось, что прямые рейсы с Кассио-17 есть только на промышленный Цезий и на Люцерну; на Землю же ввиду последних событий вообще все гражданские рейсы отменены: и регулярные, и чартеры, и попасть на планету можно только по спецпропускам.

Час от часу не легче.

Сняв рюкзак, девушка устало опустилась на подобие скамьи, пытаясь справиться с царящим в душе сумбуром и понять, что делать дальше. В который раз за последние несколько дней она оказалась на волосок от гибели – и в который раз ей удалось спастись. Но вечно так продолжаться не может.

Здесь, в центральном куполе убогой окраинной станции, в неизбежной суете и сутолоке, в шумной разноголосице, заполняющей пространство от пола до потолка, можно было хоть ненадолго отвлечься от невесёлых мыслей. Сновали разнорабочие в засаленных комбинезонах; пилоты пили кофе, пока их корабли стояли на техобслуживании; ростовщики, маклеры, агенты предлагали свои услуги, жулики всех рас и мастей – от карманников до менял, от фарцовщиков до контрабандистов мониторили окружающую обстановку в поисках "клиентов". Основную массу и тех и других составляли люди и орнитты, хотя Фелис заметила группку угрюмых циар и даже одного ликтианина – редкого гостя в этой части космоса. Немного выбивались из общей картины двое альбинов, одетых по дресс-коду "черный галстук", которые сидели на высоких табуретах у окна и, брезгливо морщась, вели неспешную беседу, всем своим видом старательно подчёркивая, что они здесь исключительно по делу и не намерены задерживаться сверх необходимого.

– ...торчать в этой клоаке, где даже приличного отеля нет, – донесся до неё обрывок их диалога. – Как только заменят двигатель – сразу вылетаем. Я с удовольствием доплачу за внеочередной старт.

Фелис тяжело вздохнула. В отличие от альбинов, рафинированных интеллигентов, избалованных тепличными условиями родной планеты, она не была такой экзальтированной неженкой и вполне могла обойтись без некоторых благ цивилизации – но сейчас ей хотелось именно этого: комфорта и покоя. Горячей ванны с пеной и пузырьками, пушистого махрового полотенца, уютного мягкого кресла, какао с мятным сиропом и зефирками...

– ...квоты кончились. Мы ещё вчера отправили заявку на дополнительные топливные талоны...

– ...запрашивают апостиль, заверенный нотариусом. Простая письменная форма им, видите ли, не подходит. Бюрократы чёртовы...

– ...неправильно заполнены, а рефрижераторы сжирают ресурс аккумуляторов. Мы можем стоять не больше суток, – иначе на Люцерну прилетит не мясо, а тухлятинка...

– ...объявят дефолт. Так что меняй на облигации, пока не поздно...

– ...двойной со сливками и круассан...

Чужие разговоры. Чужие проблемы, заботы, печали... У всех – разные, у каждого – свои, и для каждого из них – безусловно, самые важные. И никому из них нет дела до чужих проблем.

– ...не подскажете, когда ближайший рейс на Джамлу?

Фелис не сразу осознала, что на этот раз обращаются к ней.

Орнитт. Юный, можно сказать, подросток. Тощий, нескладный, тщедушный. Но с таким невинно ангельским личиком, что хоть картину пиши.

– Вы же понимаете юнивёрс? – словно зная заранее, что ответ будет утвердительным, он развернул перед ней карту – бумажную, не электронную. Фелис внутренне сжалась, ожидая подвоха.

– Я говорю на юнивёрсе, но плохо понимаю написанное, – одарив её очаровательно милой улыбкой, пожаловался орнитт. – Поможете разобраться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Что?.. – Фелис растерялась. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что от неё требуется. – Ах, конечно...

Орнитт развернул карту, придерживая с одного края. Чтобы карта не упала, ей пришлось взяться за другой край.

– Это второй гейт? – взволнованно верещал орнитт. – Или первый? Где-то здесь должен быть отдельный гейт... Мы же в центральном вестибюле? – он ткнул в совершенно другое место. – Здесь?

– Мы находимся здесь, – терпеливо объяснила Фелис. – А вам, видимо, нужно вот сюда...

Орнитт с готовностью протянул ей фломастер.

– Нарисуйте, пожалуйста. Можете рисовать прямо на карте.

Снабжённый подробными инструкциями, орнитт горячо и как-то сумбурно поблагодарил её за помощь и моментально исчез.

Растормошённая его суетливостью, Фелис поднялась на ноги. Усталость слегка отступила, хотя никуда не делась, но больше она не могла себе позволить бездействовать. Надо разузнать, как оформить этот пресловутый пропуск, и возвращаться на Землю. И выяснить, где у них здесь – ладно, пусть не отель – хотя бы элементарный санитарный блок и комнаты отдыха. Приключения приключениями, а принять душ и поспать хоть немного стоит. Это только в кино такие вот бытовые моменты намеренно опускаются, оставаясь за кадром. В реальности, увы, без них не обойтись.

Оглядевшись, Фелис сделала было шаг, как вдруг остро почувствовала, что что-то не так.

Чего-то не хватает.

Того, что она старалась не выпускать из рук.

Её рюкзака. Рюкзака со злополучным кейсом.

В памяти всплыли раскосые глаза орнитта, настойчиво сующего ей в руки карту и фломастер, суетливые нервные движения, приторно-вежливые интонации. А неподалёку вроде бы крутился какой-то нервный тип. Не орнитт, человек. Кажется, парень. Или девушка?.. Она не запомнила. Назойливому собеседнику удалось безраздельно завладеть её вниманием – ненадолго, на секунды, но этого оказалось более чем достаточно.

Рюкзак был украден. И пропажу она обнаружила слишком поздно – воришек уже и след простыл.

* * *

Исполинских размеров игла с антрацитово-чёрным острием парсек за парсеком штурмовала межзвёздное пространство, методично нанизывая на временну́ю ось сплющенные мощным движком сферы миров. Где-то в сердце корабля, под силовыми полями многослойного защитного купола неистово кипела антиматерия, давая энергию двигателям, но любоваться этим впечатляющим зрелищем было некому: дежурный бортинженер следил за показаниями приборов на узкой полоске экрана, кольцом опоясывающей его рабочее место, а остальные члены экипажа находились в кабине в носовой части корабля. Как и их единственный пассажир.

От услужливого гостеприимства ликтиан Лейф даже испытал нечто похожее на угрызения совести. Хозяева корабля приняли его как старого друга, разместили в лучшей каюте, настроили вентиляционную систему на комфортный уровень кислорода и долго рассыпались в извинениях, сокрушаясь, что у них нет ни крошки человеческой еды. Впрочем, на борту имелась чистая питьевая вода и фруктоза в драже – так что сутки-другие здоровому человеку вполне можно было продержаться.

К счастью, Лейф не успел ни проголодаться толком, ни устать от совершенно искреннего, но немного назойливого радушия хозяев корабля: полёт до Ликтиса занял всего двенадцать часов, и уже скоро пилоты перевели двигатели из турборежима на обычный полёт и повисли на низкой орбите в ожидании разрешения на посадку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это были коммерсанты из местного торгового объединения, желающие наладить поставку на Птерос новых, усовершенствованных синтезаторов органики. Переговоры прошли успешно, подписанный контракт был отправлен факсограммой в головной офис, и довольные проделанной работой ликтиане уже собирались было отправляться на колониальную базу за первой партией товара – как внезапно начавшаяся аннигиляция спутала все карты, заставив их все бросить и, повинуясь инстинкту самосохранения, уносить ноги.