Отбитая - Кира Романовская

прижимая телефон к своей груди. Он ей позвонил, чтобы пожелать спокойной ночи, так мило. Или ему было жизненно важно рассказать про Игоря? Да пофиг, даже если он там с проститутками был. Лишь бы предохранялся.

Все эти расстановки ролей в отношениях, штамп в паспорте, взаимные чувства, влюблённость, угроза расставания из-за измены, даже угроза убийства и кастрации не имеют никакого значения, как вынесла она уроки за тридцать один год своей жизни.

Мужик видит доступную голую женщину — он её трахает, пока другая голая женщина, которая ему нравится или которую он даже любит, ждёт его дома. Она не увидит и не узнает. Так стоит ли об этом переживать? Нет, решила Катя, можно просто наслаждаться моментами, которые они проводят вместе. И всё же профилактические порки за взгляды налево нужны, без них мужчины совсем наглеют. Она положила телефон на место и свернулась калачиком, засыпая счастливой.

Вадим смотрел в потолок, весь разговор он будто слышал, как она улыбается и даже видел её прямо перед собой. Он прикоснулся ладонью к своей груди, там билось сердце, которое по ощущениям начало биться чаще, как только он услышал её голосок. «Ты, идиот, Вадим, просто идиот. Зато счастливый идиот, тоже неплохо» — подумал он, закрывая глаза.

* * *

Чем больше в Катиной квартире стало людей, тем многочисленнее стала толпа тараканов в её голове. Она любила свою маму больше всех на свете, вот только ей иногда казалось, что это работает в одну сторону. Будто она её разочаровала — разведённая женщина, которой по мнению мамы мешает быть счастливой её успешная карьера. Мама посмеивалась над ней, что слышит имя Игорь чаще всего из всех мужских изо рта своей дочери. И если уж так, то почему она ещё не с ним?

У её мамы не было понятия «личное пространство». Она переставила её вещи на кухне, в ванной, порылась в книжном шкафу, а Катя только предполагала, что комод в спальне и кладовка были безжалостно переворошены, в её отсутствие. Мама перебрала всю её одежду в шкафу, иногда ее лицо сразу говорило о пренебрежении, редко о восторге, но чаще всего она просто закатывала глаза.

Размер у них с мамой был одинаковый, поэтому Людмила без труда напяливала на себя вещички. Её мама занималась примеркой понравившихся ей шмоток и вертелась перед зеркалом, пока папа смотрел соревнования по дзюдо в гостиной.

— Ого, Катя, это что за красота? Это реально Версаче? — вскинула брови её мама, вертя в руках новую кожаную куртку.

— Да, купила на распродаже, в Милане, подружку попросила, она привезла, — соврала Катя маме.

На самом деле Маурицио прислал ей подарок на Новый год.

— У тебя прям болезнь на них, а мне вот костюмчик понравился твой синий, классный.

— Хочешь, возьми себе?

Большая девочка улыбнулась своей маме, она готова была отдать ей что угодно, лишь бы она улыбнулась ей в ответ. Мила хмыкнула и отложила костюм, продолжая рассматривать вещи дочери.

— Зайчонок, у тебя столько кожаных вещей, ты как будто не на работу, а на вечеринку БДСМ ходишь.

— А ты что там была?

— Да, мы с папой, когда к Артёму ездили в гости, сходили на одну. Разврат, конечно, но интересненько.

Катя зарылась лицом в подушку, вспоминая, как мать напросилась в гости к её бывшему мужу в первый год после развода, а потом изводила её рассказами, как ему там офигенно живётся. Зачем? Чтобы довести до второго нервного срыва? Она о первом-то не знает.

— А где ты прячешь свою коробку с секс-игрушками? Такая уж точно у тебя должна быть, ты же ни с кем не встречалась после развода. Только Игорь на уме, а до этого был, как его? Смешной такой. Виталик?

Катя закусила губу, про Маурицио она маме ничего не говорила. Она бы её с потрохами сожрала — такого мужика упустила. Про Вадима тоже будет молчать до последнего.

— У меня нет такой коробки. Знаешь, как девочки между собой говорят — купишь себе вибратор, мужик нахер уже не нужен.

— Да? Спорный момент, конечно, мне твоего папу никто не заменит! Так уж иногда играемся, когда настроение игривое. Одна я что-то ленюсь.

— М-А-А-М! Хватит!

— Нет не хватит, Катя! — вдруг разозлилась её мама. — Артём всё ещё тебя любит! Ждёт пока ты перебесишься, как всегда! Но вечно он ждать не будет! Вы вместе с тринадцати лет, ты без него на свете жила меньше, чем с ним! Он твоя идеальная пара! По всем фронтам и натальным картам! Ты долго страдать собралась и гордость свою в ладошках баюкать?

— Гордость? Ты это о чём? — нахмурилась Катя.

— О том, доченька, что в жизни надо уметь прощать. Он любит тебя такой, какая ты есть, а это дорогого стоит, в твоём случае, так точно.

— В моём случае?

— Катюш, ну ты у нас девочка своеобразная, со своими причудами, — хмыкнула её мама. — Ты молодец, доказала всем, что и без мужа чего-то стоишь, квартиру, машину купила, доросла до замначальника или кто-ты там, не помню. Может, хватит, уже карьеру строить? Долго ты собираешься хернёй страдать? Тебе тридцать один год, твои яйцеклетки вечно созревать не будут. Пора подумать о семье.

— С Артёмом?

— Да! Он до сих пор наша семья! Нам других твоих мужей нахрен не надо! С твоим вкусом на одежду и странных друзей, твой новый муж будет что-то с чем-то, не дай Бог под стать тебе!

— А мне, может, вообще мужа больше не надо? Обо мне ты не подумала? Или Тёмочка у нас ближе, чем родная дочь?

— Он нам с папой, как сын!

— Так вот пусть его новая жена вам будет, как дочь! Вместо меня! Пойду у папы спрошу, готов ли он новую доченьку принять.

— Ты бы с Артёмом поговорила для начала, просто бросила его в один прекрасный день, без объяснений, без причин! Ты хоть представляешь, что с ним было после этого?

— Причины были, мама, и он о них прекрасно знает, просто говорить стыдно, — дрожащими губами ответила Катя, сжимая кулаки и направляясь прочь от неудобного разговора.

— Нет, не знает! Ты же молчишь почти четыре года, хотя обычно болтаешь, как заведённая со всеми кроме меня! Родной матери сказать не можешь?

— Иногда я сомневаюсь, что я тебе родная. Как будто меня тебе цыгане подкинули, а ты брать не хотела, пока они тебе кило золотых зубов не отсыпали за беспокойство, — буркнула Катя и захлопнула за собой дверь.

Мама её, конечно, не бросилась догонять.