Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов - Владимир Геннадьевич Поселягин

«Шторьх», буду брать бензин до упора, две тонны и двести кило, что сейчас есть в хранилище, и лечу прочь. Планы у меня неплохие, на месяц вперёд, вот и буду осуществлять их. Так что всё удалось, и пробраться на территорию, уведя бочки с бензином и две канистры с моторным маслом, и заправив свой самолёт, на самом аэродроме ничего нет интересного, пустой, полетел в сторону Германии. Да, у меня туда лежит дорога.

* * *

— Ну и кто ты? — вдруг услышал я, находясь в позе атакующего орла над очком, в туалет приспичило ночью. Вот сижу на очке и тут этот голос. Кстати, помогает облегчаться здорово.

Находился я в бараке. Соседей рядом нет, три других очка пусты, так что я один был. Совсем один. Зима, январь сорок третьего, лагерь под Воркутой. Даже Инга у меня отсутствовала. А её вообще не было, оставил в Швейцарии, выдав вторую часть оплаты. А она в залёте, уже убедился, так что велел ей перебираться в Швейцарию, собственно сам туда и доставил воздухом, и получить гражданство помог, а дальше сама, и убыл на Чёрное море под Одессу, пока бархатный сезон не закончился. Всего неделю, но мой отдых был. Ладно, всё по порядку. Добыв тогда бензин, я добрался до Днепропетровска. Там используя хранилище, а бензин выложил, выкопал схрон. Сначала туннель, а внутри убирая землю и скидывая в воду Днепра, сделал комнату. Куда выложил почти весь бензин, одну початую бочку оставил, замаскировал схрон и полетел дальше в Германию, успел отлететь километров на сто, когда светать начало. С Ингой провёл время, да передневал с ней же в палатке. Место удобное и тихое. Степи, никого вокруг. А вот всю следующую ночь потратил на полёт и добрался до Берлина. Там набирал кулинарию, особенно сладости, вскрывал магазины кондитерские, отличный патефон добыл, а то у моего пружина сломалась. «Мессер» связной тоже с аэродрома увёл, ну и по мелочи. Потом Ингу в Цюрих, в Берлине она уже прошла врача, тот срок поставил в три месяца. На этом попрощались, заплатил я щедро, почти все марки отдал, пусть живёт как хочет. Сам на Чёрное море, по пути посетив Польшу и наняв двух полек. В любовницы. Ну и отдыхать с ними. Делал это, разбирая покупки. Так до начала октября. Там уже к нашим, в районе Сталинграда и вышел, причём на трофейном танке выехал, да ещё в боевом отделении немецкий полковник связанный сидел. Командир танкового полка, где я эту новенькую машину позаимствовал.

Отлично поначалу встретили, тем более узнали. А я огромным уважением пользуюсь и как командир-танкист, и как певец. Но затребовали в Особый отдал фронта. Я ещё тогда понял, это неспроста. А работать начали сразу с кулаков. Видать слухи до них о моих «подвигах» на Лубянке не дошли, иначе не рискнули бы. Семь трупов. Им пофиг, что я известный певец и музыкант, им награды нужны, а выявленный предатель такого уровня, это и чины, и награды. Только это не Лубянка, тут всё по серьёзному. Суд дал десять лет лагерей, учёл мои заслуги. Хотя прокурор двадцать просил. Или расстрел. Я в отрицалове был и на суде, и в лагере, не признаю своей вины, у меня самооборона. На меня напали — я отбился. Как мог. Вербовщики, что работали по лагерям, уже начали действовать штрафные роты и штрафные батальоны, склоняли меня пойти добровольцем. Искупить кровью. Какое искупление? Я не виноват, не признал и не признаю, вины там моей нет. Чистая самооборона. Вот и дошло до этого дня, января сорок третьего. Я хорошо устроился, две польки отлично отрабатывают оплату, припасы всякие. Меня всё устраивало, тем более и в лагере среди сидельцев я пользовался большим уважением. Я всё сделал правильно, и то, что до подобного дошло, вполне ожидаемо. Планы дальше до конца войны отсидеть, там по амнистии выйду. А тут такая неожиданность.

Дёрнувшись, я закрутил головой, но рядом никого не было. У меня тут же всё сложилось. Дядя нашёл. Поэтому обрадованно воскликнул:

— Степан Райнов. Передайте дяде, что я нашёлся.

— Стёпка? — явно обрадовался тот. — Не узнаешь? Я Лето.

— Лето? — удивился я. — Это тот хитрозадый пожилой хакер, что тайком проник к нам на станцию и сбежал в другой мир, прихвати изрядно добра и оставив своё старое тело?

— Стоп. Ты Степан Райнов, племянник главы проекта Артёма Райнова? Его телохранитель и пилот?

— Всё верно.

— Как ты меня можешь не помнить если сам помогал проникнуть на станцию?

— Оп-па… Кажется мы говорим о разных людях.

— Параллельный мир? Где те же события проходили с небольшими неточностями? — с заметным удивлением уточнил Лето.

— Да, я тоже про это подумал.

— Похоже. Расскажи о себе.

— Прямо тут, на толчке? Давай поищем место другое.

Так что я привёл себя в порядок, помыл руки из рукомойника, вода была, дежурные не халтурят, и прошёл в небольшую подсобку. Пусто, это хорошо. Да и закрыта на навесной замок была снаружи. Дальше я описал, с подробностями свою жизнь. Специально в доверие входил, надеюсь из-за хорошего отношения к Степану Райнову из параллельного мира, и мне что обломится. Попросить хотел амулеты, и ещё одно хранилище. Однако застопорилось всё на рассказе о моём чудо-хранилище, что позволило снова переродится.

— Многоразовое хранилище? — даже обрадовался собеседник. — Я пятнадцать лет магий занимаюсь, а о таком не слышал. А ну иди сюда, я тебя исследую…

Я ухватился было за лавку на которой сидел, но меня неудержимо потянуло в образовавшийся рядом овал портала, и втянуло. Я умер, при переходе это обычное дело.

Мне кажется очнулся я сразу. То есть не было долгого ожидания, как вырубило, сразу глаза и открыл. Лежал я в неудобной позе на полу, явно в боевом отделении какой-то бронемашины. Дрожал корпус, двигатель работал, видел боевую часть с откатником в башне орудия. Ленты со снарядами. Рядом десантные лавки. Что-то эта бронемашина, явно для перевозки десанта, на образцы времён ВОВ не похожа. Рядом два бойца. Явно погибшие, в цифровом камуфляже, разгрузки, в касках-сферах, при оружии. Это явно более современный мир. Я зашевелился и сел, поморщившись от боли в голове. Глянул на руки, но они в боевых тактических перчатках, но уже по зубам ясно, провёл языком по частоколу, что тело другое.

— Очнулся? — раздался рядом знакомый, и уже ненавистный голос Лето.