Трофей для Зверя - Полина Верховцева

смотрела, словно в душу заглядывала своими янтарными глазами. Не детский взгляд. Совсем.

Горло снова запершило. С трудом проглотив сухой ком, Мелена просипела:

— Прости меня.

Маленькая рысь фыркнула, не понимая, о чем речь, но когда Мелена протянула открытую ладонь, тут же отскочила в сторону и зашипела.

— Можешь укусить. Я не обижусь.

Эсса вытянула шею и прихватила зубами за основание большого пальца. Сильно, но не прокусывая до крови, неотрывно наблюдая за реакцией.

— Вкусно? — усмехнулась Мел, — на твоем месте, я бы не стала пробовать. Я меня мясо жесткое.

Рысь разжала зубы и снова села напротив.

— А ты похорошела с прошлого раза.

Надо признать, заботились об Эссе хорошо. Питание, помощь лекарей и уход сотворили настоящее чудо. Из тощего полуоблезшего котенка, она превратилась в крепенького зверя с лоснящейся шкуркой. Даже кисточки на ушах стали длиннее и забавно шевелились, когда она двигала ушами, а крылья перестали быть похожими на грязные мятые тряпки.

— Покажешь, что у тебя тут? — Мел специально прошлась по комнате, чтобы проверить, пойдет ли мелкая за ней.

Пошла.

И по лестнице наверх поднялась, и в узкое окно, из которого открывался прекрасный вид на подступающие к городу сизые заснеженные леса, выглянула.

— Красиво, да?

Эсса широко зевнула, демонстрируя белоснежные, острые, как иглы зубы.

— Хочешь есть?

В этот раз ответное ворчание было довольным.

Весь вечер Мелена вела себя так, будто находилась на прогулке, а маленькая рысь хвостом ходила за ней. И если сначала ее поведение было настороженным, то позже она уже не скрывала своего интереса. Ластилась к Мелене, залезала на руки, терлась жесткими щеками и предлагала поиграть, а потом и вовсе заснула у нее под боком.

Мелена наоборот не спала долго. Все никак не могла успокоиться. Не помогали даже мысли о том, что теперь ей известно, как снять невольничий ошейник и сбежать. Это казалось таким пустым, неважным.

Просто лежала в кромешной тьме, позволяя горечи окутывать с ног до головы. Вспоминала. Впервые с того момента, как память вернулась к ней, она добровольно, не закрываясь и не отталкивая, проживала тот страшный день. Пропускала его через себя, впитывая каждый жест, каждую эмоцию. И хотя боль была невыносимой, она чувствовала себя гораздо живее, чем все эти годы проведенные в Асолле.

Засыпала она с мокрыми ресницами и солеными дорожками по щекам.

…А когда проснулась, увидела Маэса в зверином обличии.

Глава 18

Медленно, стараясь не делать резких движений Мелена села. Под боком у нее все так же сладко сопела Эсса, но утреннее умиротворение испарилось без следа, и причина в большом коте.

Зверь не спал. Лежал, опустив морду на лапы, и лениво наблюдал из-под полуопущенных век. В замкнутом помещении он казался настолько огромным, что Мелена невольно напряглась. Ее крайне беспокоило, почувствовал ли он, как вчера на несколько долгих секунд ошейник раскрылся. Если да, то плохи ее дела.

Однако время шло, а Маэс никак не реагировал. Не обращался, ничего не говорил, просто смотрел. Почему-то от этого взгляда становилось больно внутри и тоскливо, будто натягивалась какая-то невидимая нить, соединяющая с этим мужчиной. Против воли, неправильно, не желанно, но так прочно, что не получалось отмахнуться и сделать вид, что ничего нет.

— Я могу уйти? — хрипло произнесла она.

Зверь вопросительно поднял одну бровь.

— Я сюда не просилась. Меня привели.

Поднял вторую бровь.

— Я не нянька. Ты это знаешь.

Хмыкнул.

Чем дольше она находилась рядом, тем сильнее казалось, что вот-вот и он почувствует правду, прочитает во взгляде, и тогда на едва забрезжившей надежде на побег можно будет поставить жирный крест.

Тем временем проснулась Эсса. По-кошачьи изящно потянулась, выпуская длинные острые когти и зевнула, широко распахнув розовую пасть, потом перекатилась на спину, и смешно согнув лапы, ткнулась головой Мелене в бедро.

А затем увидела Маэса…

Секундное затишье, изумленные янтарные глаза, наполняющиеся радостью, и дикий визг. Она бросилась к нему. Неуклюже пыталась обнять, падала, вскакивала, терлась, облизывала и мурчала. Маленький, счастливый ребенок.

Маэс морщился, позволяя ей хватать себя лапами за морду и таскать за уши от избытка чувств, но глаза были довольными. Мел, наблюдавшая за их возней, внезапно поняла, что зверь может быть ласковым. И это никак не вязалось с тем образом жестоких андракийцев, который вбивался с самого рождения.

Она скатилась с матраса:

— Раз вы так хорошо проводите время, я пойду.

Уйти хотелось нестерпимо. Потому что этот разлад в душе причинял неудобство и мешал нормально мыслить. После путешествия в Лосиному утесу у нее вообще было слишком много ненужных мыслей и эмоций, а она не умела с ними жить. Гораздо проще быть бесчувственной стервой, выполнять чужие приказы и ни о чем не жалеть.

— Уйдешь? — прилетело в спину, когда уже подошла к тяжелой двери.

Ноги тут же приросли к полу. От этого голоса, странного, напряженного, полного непонятных переливов, по спине волной прошлись мурашки.

Что она ощущала? Наверное, где-то в глубине души ей хотелось остаться. Просто сесть в сторонке и смотреть, как большой сильный мужчина возится с чужим котенком, а та льнет к нему, как к родному. Смотреть, чувствуя, как внутри все ширится горячий ком, и позволять ему шириться.

Но потом снова наотмашь било осознание того, что это враг, и несмотря ни на что врагом и останется. И она не свободная, а всего лишь рабыня, жизнь которой висит на волоске и принадлежит императору.

— С превеликим удовольствием, — процедила сквозь зубы, — лучше уж на конюшни…чем здесь…с тобой.

— Хорошо. Пусть будет по твоему.

Мел вздрогнула, потому что в этот раз голос прозвучал прямо у нее за спиной. Андракиец подошел так близко, а она не услышала!

Когда он через нее, невесомо касаясь грудью спины, потянулся к дверной ручке Мелена перестала дышать.

— На конюшни ее, — холодно приказал император.

Стоило ей сделать шаг через порог, как дверь с глухим ударом захлопнулась.

— Проклятый котяра.

Стражник сделал вид, что не услышал надрывного шипения, и вывел ее из башни.

С конюшнями она, конечно, погорячилась. Приятного тут было мало — грязно, жарко и вонюче. С другой стороны физический труд не оставлял места для размышлений. Она просто делала свое дело, запрещая себе думать о Маэсе.

Это запретная тема. Лучше сконцентрироваться на том, что действительно важно.

На побеге.

Мел долго думала, куда податься после того, как выберется из Асоллы. О том, чтобы собрать людей и оказать сопротивление завоевателям, она уже и не помышляла. Потому что силы были неравны, а еще,