Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом - Карр Джон Диксон

Иными словами, они опять пошли на компромисс.

Это было слишком. Будто отравленные стрелы, на министра внутренних дел посыпались вопросы в палате общин. Юридическое общество, отражая мнение специалистов в этой области, моментально восстановило Эдалжи в рядах адвокатов с правом иметь практику. «Дейли телеграф» по подписке собрала для него пожертвований на 300 фунтов стерлингов. А Конан Дойл продолжал донимать министерство внутренних дел.

«Вы утверждаете, что Джордж Эдалжи — страдающий галлюцинациями сумасшедший?» — задавал он вопрос.

«На это нет никаких указаний».

«Выдвигалось ли когда-либо предположение о том, что он не в своем уме?»

«Нет».

«В таком случае, серьезно ли ваше предположение о том, что он послал мне семь бредовых писем с угрозами жизни?»

«Мы можем лишь обратить ваше внимание на шестую страницу доклада комиссии. Там говорится, что «эти письма имеют лишь весьма отдаленное отношение к вопросу о том, правильно ли был осужден Эдалжи в 1903 году». К нашему сожалению, этот вывод должен считаться окончательным».

Он не был окончательным. Конан Дойл снова ввязался в борьбу, сначала опубликовав в «Дейли телеграф» статьи под общим заголовком «Кто писал письма?», а потом — с июня по август — написав собственные письма. «Я не оставлю это дело полузавершенным!» — писал он. Каким-то известным только ему способом он получил образцы почерков Питера и Джона Хадсонов. Вместе с анонимными письмами он отправил их крупнейшему в Европе специалисту по почеркам доктору Линдсею Джонсону, к которому магистр Лабори обращался во время суда над Дрейфусом. С помощью имевшихся у него улик и заключения Линдсея Джонсона он доказал, что письма писал главным образом Питер Хадсон, а Джон Хадсон был их вторым автором.

С официальной точки зрения это не имело значения. Явно сговорившись, все органы власти вежливо уверяли в том, что в отношении Питера Хадсона нет улик как в авторстве писем, так и в увечье скота. Посему не могло быть и речи о каком-то дальнейшем расследовании. Надо добавить, что веселый шутник, уже после того, как об Эдалжи давно забыли, время от времени продолжал рассылать свои бешеные угрожающие письма по центральным графствам Англии в 1913 году.

Но вся эта отвратительная история потонула в церковной музыке, звуках органа и журчащих голосах. В прессе было объявлено, что 18 сентября 1907 года в отеле «Метрополь» состоится свадьба. Заголовки:

«Женитьба сэра А. Конан Дойла» («Лондон морнинг пост»), «Сэр Артур Конан Дойл женится на мисс Джин Леки» («Нью-Йорк геральд»), «Женитьба сэра А. Конан Дойла» («Манчестер гардиан»).

Перелистывая страницы альбома с газетными вырезками, мы найдем отклики и из более отдаленных мест: «Мастер детектива и его невеста» («Берлинер цайтунг»), «Шерлок Холмс тихо женится» («Буэнос-Айрес стандард»), «Леди-детектив» («Кроник», Брюссель). Последний заголовок выглядит загадочно, если не принять во внимание перевод еще более поразительного замечания бельгийского репортера.

«Английский писатель Конан Дойл, который создал образ добродушного детектива Шерлока Холмса, только что женился. Французский журналист поведал нам, что молодая леди была настолько увлечена необычайными приключениями короля детективов, что согласилась выйти за него замуж».

Венчание состоялась в церкви Сент Маргарет, в Вестминстере. Чтобы избежать толп зевак, которых Конан Дойл терпеть не мог, название церкви не разглашалось. Приглашены были только ближайшие родственники и несколько друзей. Когда в отдаленном уголке аббатства около церкви Сент Маргарет был поднят полосатый занавес, остановились лишь немногие из прохожих.

Первым прибыл жених, тяжело ступая, одетый в традиционный сюртук, в белом жилете, с большим жасмином в петлице, выглядевший, по словам одного репортера, «в высшей степени счастливым». В качестве шафера выступал взволнованный Иннес. Далее шли гости во главе с седовласой, в парчовом платье Мадам. В два часа, опираясь на руку отца, из подъехавшего автомобиля вышла Джин Леки в отделанном испанскими кружевами и жемчугом белом шелковом платье с длинным шлейфом.

Богослужение совершал зять жениха священник Сирил Энджелл. Одетый как паж пятилетний сын Сирила и Додо нес шлейф невесты, когда Джин проходила в церкви между рядами в сопровождении подруг Лили Лодер-Саймондс и Лесли Роуз. В церкви было прохладно, пахло цветами, там царили эмоции и возбуждение. Один из очевидцев рассказывает, что жених выкрикивал свои ответы «четким звонким голосом, а невесту было едва слышно».

Служба проходила торжественно, в полупустой церкви эхом звучали голоса хора, а потом в отеле «Метрополь» состоялся свадебный прием, на котором царила уже совершенно другая атмосфера. Он на руках пронес Джин по устланной красным ковром лестнице, чтобы она не запуталась в своем шлейфе. Среди высоких пальм и белых цветов их ожидали две с половиной сотни гостей.

Он приветствовал доктора и госпожу Хоар, у которых за двадцать пять с лишним лет до этого работал учеником-медиком, Булнуа, с которым был знаком со времен Саутси. Были там и Барри, и Джером К. Джером, и Брэм Стокер, и Роберт Барр, который рычал, как медведь, над бутылками с шампанским. Были и другие друзья: сэр Гилберт Паркер, Макс Пембертон, Фрэнк Буллен. Сэр Джон Лэнгмэн, не говоря уже об Арчи Лэнгмэне, вызвал воспоминания об Англо-бурской войне; присутствовал сэр Роберт Крэнстон, который в Эдинбурге был председателем его предвыборной кампании. Играл оркестр, были открыты три корзины поздравительных телеграмм, и все напоминало Конан Дойлу добрые старые времена.

Присутствовал и еще один гость, которого все приветствовали. Это был Джордж Эдалжи. Эдалжи, который подарил на свадьбу однотомные собрания сочинений Шекспира и Теннисона, заикаясь, выразил свою благодарность и поздравления. Он попытался сделать это еще раз, в пять часов, когда невеста с женихом уезжали в Европу в свадебное путешествие, которое должно было довести их до Константинополя. Но жених сказал, что заслуживает поздравления только по случаю свадьбы.

«Мне очень повезло. Я очень счастлив. Да благословит вас Бог».

В том же году, во многом из-за дел Адольфа Бека и Джорджа Эдалжи, был наконец создан Уголовный апелляционный суд. Это совпало с новыми чудесами науки и техники: синьор Маркони соединил берега океана с помощью радио, а господин Фарман почти час продержался в воздухе на биплане. Но оглядываясь назад на работу Конан Дойла в качестве детектива в деле Джорджа Эдалжи, мы можем задать вопрос, ответ на который будет сам по себе разумеющимся.

Кто был прообразом Шерлока Холмса?

Глава 16

ОБИТАТЕЛЬ АРКАДИИ

«Поскольку я — единственный оставшийся в живых свидетель похорон Эдгара Аллана По и один из немногих, кто видел его при жизни, — писал в феврале 1909 года господин Олден, — я чрезвычайно сожалею, что преклонный возраст и слабое здоровье не позволяют мне присутствовать на обеде по случаю его столетия, на котором вы будете председательствовать.

Я тогда жил в Балтиморе, моем родном городе, и часто видел господина По; будучи несколько сентиментальным молодым человеком, я испытывал к нему и его литературному гению чувства огромного восхищения.

Однажды холодным и унылым октябрьским днем, который был так необычен для местного климата, я вышел из дома, и мое внимание привлек приближавшийся катафалк, который сопровождали два наемных экипажа, все было очень скромным. Когда кортеж поравнялся со мной, что-то побудило меня спросить извозчика: «Кого хоронят?» К моему великому удивлению, он ответил: «Господина По, поэта».

Так говорилось в письме, автор которого описывал жизнь и кончину этого худого, вечно голодного гения. Когда Конан Дойл читал письмо, на него нахлынули живые воспоминания об одном из его давних литературных кумиров. Эдгар Аллан По, заявлял он, был величайшим автором оригинальных рассказов за все времена. И он вновь это подчеркнул, отдавая дань писателю, когда в отеле «Метрополь» занял председательское место на обеде по случаю столетия со дня рождения По.