Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

кто-нибудь полукровку наверняка видел, но не окликнули. Дошел до птичника — не того, где держали для еды откормленных цесарок и уток, а другого, похожего на кусочек леса, где под зеленым лиственным пологом жили вобравшие в себя чуть не все краски попугаи, трогоны, тонкоклювые якамары. Изумрудно-красно-оранжевые, бирюзово-малиново—желтые… Их разводили для перьев и просто так, радовать глаз. С подрезанными крыльями, толстой ниткой на лапках, привязанной к ветке — не могли никуда деться из дома.

Совсем как он сам. Только нитка невидимая, а крылья…

Сегодня стало полегче, отпустили жар, напряжение, и он совсем потерялся. Теперь-то что будет?

Огонек сел, обхватил колени руками, опустил на них подбородок. Смотрел на яркие переливы, слушал неохотные, нечастые птичьи голоса. В эти дни в лесу птицы вовсю заливаются, а тут им особо и незачем…

— Ты чего здесь торчишь?

— Так…

Осознал, что небо уже вовсю розовое, и такие же розовые плывут по нему облака. И от прохлады почти ничего не осталось.

— Ты какой-то нахохленный, — Кайе присел подле него на корточки, бросил взгляд на усеявших ветки птиц, потом на Огонька. — Опять снилось невесть чего?

— Нет. Скажи… Ты решил подарить мне Силу. Но раньше и не думал, что с полукровками это возможно, а потом — ведь тебе стало интересно, ты любишь новое, любишь вызов. Если бы не вышло, и я погиб, ты бы нашел кого-то …

— Разумеется! Это же так забавно! — вскочил, неожиданно чуть качнувшись, и скрылся за жасминовой изгородью. Поднявшись, Огонек пошел следом за Кайе. Нашел его сидящим на краю небольшого бассейна, швыряющим в воду камешки; пристроился рядом.

— Прости.

— Я давно знаю, что ты придурок, — глуховато заявил тот, все еще глядя я воду. — Просто для развлечения не говорят такие вещи там, где я это сказал. Когда ты уже поймешь…

Остыл он быстро. В эти дни на редкость был терпеливым, может, из-за усталости.

Пятый день подходил к концу. Видно, самая сложная часть “пути” была позади, Огоньку становилось все лучше. Вчера уже мог смотреть на птиц, а сегодня вовсе повеселел. Снова были в саду, и Кайе рядом. Тот подогнул под себя одну ногу, подбородком оперся о колено другой. Рыжеватый закатный свет подчеркнул черты его, заострил. Или не закат? Лицо юноши было так явно осунувшимся, усталым, словно он поднялся после тяжкой болезни или вовсе от нее не оправился.

Огонек, желая, чтобы с этого лица сошла пугающая маска, спросил первое пришедшее на ум:

— Почему ты не хочешь длинные волосы? Носил бы хвост или косу, как многие в Астале… Тебе бы пошло…

— Зачем они мне, только мешают.

— Но они же не столь короткие, чтоб не мешать вообще, — мальчишка впервые протянул руку, запустил пальцы в беспорядочно лежащие пряди. Подивился, что они не жесткие, как воронье гнездо, а вовсе наоборот.

— Давай я тебе тоже что-нибудь заплету. Хоть в палец длиной.

— Иди в Бездну!

— Там я уже побывал, когда у нас ничего не получалось. Продолжим, или наконец отдохнем сегодня? — со смехом спросил мальчишка.

— Продолжим. Когда стемнеет. В такую жару даже у меня сил нет.

— В жару? — удивился про себя Огонек: прохладно было сегодня вечером, на удивление. Словно уже схлынул жаркий сезон, а не начинался.

Кайе смерил мальчишку оценивающим взглядом.

- Если сегодня все пойдет хорошо… завтра закончим. Дальше останется только учиться… самостоятельно, я уже помочь не смогу. Мы разные.

— Учиться будет столь же трудно?

— Тебе — не думаю. Ты стараешься… Может, и память к тебе вернется. Эти кошмары твои…

— Самостоятельно… — Огонек почесал переносицу, размышляя. Как-то не спрашивал раньше, а надо бы… — А кроме тебя… домашние знают, что ты делаешь? Что ты — мой наставник?

Кайе пожал плечами:

— Вот еще. Других это не касается.

— Что будет, если узнают?

Высокие брови округлились:

— Будет? За то, что я делаю с полукровкой? Или ты думаешь, станешь по-настоящему сильным?

Огонек вскочил, лицо запылало. Кайе ухватил его за штанину, потянул вниз:

— Мир. Я тоже говорю искренне.

— Мир, — прошептал Огонек, задетый за живое.

Да, за этот день ему стало еще легче — и он смотрел уже не только внутрь себе; и вновь замечал страх домашних перед своим “ведущим”, и его безразличие, и как тот порой распоряжался полукровкой, как вещью. Даже в эти пять дней. Очень ценной, но вещью. Мальчишка выпрямился, глянул на полыхающие над верхушками деревьев облака. Закаты здесь длятся дольше, чем в лесу, но они тоже коротки. Нарядные краски, небесный пожар, но не успеешь полюбоваться, приходит тьма.

У тебя есть все, подумал он. Теперь еще больше, чем раньше. Ты можешь убить, можешь подарить Силу, а я…

Ночь не принесла прохлады. Завершение Пути далось Кайе труднее всего — не мог сосредоточиться, дико хотелось пить. Но не стоило прерываться — и без того напарник его, ведомый, слишком слаб. Начни прыгать туда и сюда, точно толку не выйдет. А цель маячила почти перед самым носом… как же трудно с этими полукровками. Словно деревянные — ладно тело, оно и не важно сейчас, сидит себе на полу, а суть внутренняя Силу как следует обрести не торопится…

Когда показалась последняя “стена”, с неслышным стуком обрушилась, открывая пламя, вздохнул с облегчением. Все. Пусть идет и… и в Бездну всех!

Кайе проснулся, потянулся, чувствуя себя хорошо-хорошо впервые за последние дни, раскинул руки с сонной улыбкой. Легко… привычное, приятное чувство — словно горячий ветерок под кожей. Позвал:

— Огонек?

Когда никто не откликнулся, спрыгнул на пол, побежал по каменным плитам. Заглянул в одну комнату, в другую. Оббежал все. Пусто. Кликнул слуг, выглянув с террасы. На вопрос они отвечали недоумением.

— Нет, али. Не знаем.

— Огонек…— растерянно проговорил он. Отправился осматривать сад и окрестности — ведь тот все еще мог заблудиться. Добрался до стойл грис. Пара слуг, стоявших возле, обернулись, испуганно вздрогнули.

— Что случилось? — спросил недовольно.

— Али, прости — исчезла твоя пегая Весна!

— Весна? Как?

— Ночью… вчера. Кто-то увел ее, а ты спал долго, сутки … не решились будить.

Воры — здесь? Кража одной грис? И помыслить смешно. Он и смеялся бы…

— Вот как.

Развернулся — людям лица опалило, словно взвился к небу огромный костер. Кайе быстро зашагал прочь, и