Тьма сгущается - Саймон Кларк

Ричард снова прижал палец к губам. Горячий зуд помогал разогнать туман, застилавший мысли. Последние три дня он провел словно в трансе. Майкл солгал им, теперь это несомненно. В чем именно солгал, пока неясно, но его ложь имела цель. Шагая через лес по направлению к деревне, Ричард пришел к выводу, что цель эта была: увезти от него Кристин.

Кристин? Он вспомнил, как они переглядывались украдкой. Но вспомнился и интерес Майкла к дочери. Тогда, в Йорке, когда собор валился им на головы, Майкл думал о спасении Эми, и только Эми.

Вопросы кружились в голове, как галки над лесом. Выходя на дорогу, Ричард едва обратил внимание на вывернувший слева желтый “фольксваген”. Он думал об одном: найти Майкла. Скорее.

Потому что теперь было абсолютно ясно, как солнце над головой, что должно случиться что-то ужасное. И очень скоро.

Глава 56

Рядом

“– ...Привет, Майкл. Не забыл меня? Розмари Сноу. Я немного переменилась в лице с нашей последней встречи... Ублюдок!

И ножом в глаз. Прямо в этот теплый коровий глаз с мягким взглядом святого.

Нажать посильней. Пробить роговицу, глазное яблоко и дальше...

Нажимать, нажимать. Кончик ножа проходит по каналу зрительного нерва, почти не встречая сопротивления.

Если повезет, клинок по рукоять уйдет в мозг, рассечет лобные доли.

Он сдохнет у твоих ног.

Майкл мертв.

Майкл мертв. Как невыразимо приятно это звучит. Словно песня”.

– Майкл мертв, Майкл мертв, – напевала она, выезжая на лесную дорожку. – Майкл мертв и похоронен, аллилуйя, аллилуйя!

Девочка захихикала. Пронзительный резкий звук перекрыл даже громыхание перегретого мотора.

Страх и возбуждение только что не сыпались из нее искрами.

За деревьями уже краснела черепичная крыша. Розмари узнала место, виденное глазами Эми.

Вот здесь ее судьба снова скрестится с судьбой Майкла. Она не строила сложных планов. Постучаться в дверь, пряча нож за спиной. Сказать, когда он откроет: “Помнишь меня?”

И ударить.

Когда она, съезжая с холма, въехала в тракторную колею, передача жалобно взвыла. За следующим поворотом открылся вид на коттедж. Розмари выключила мотор и по инерции пересекла засыпанную гравием площадку.

Девочка еще не успела вылезти из кабины, сжимая в кулаке нож, когда смутное чувство подсказало ей: опоздала. Во дворе ни одной машины, окна в доме закрыты. Все кругом словно вымерло.

Минут пять она непрерывно стучала в дверь и в окна, прежде чем окончательно убедилась – уехали. Девочка заглянула в окно. В кухне чисто, не похоже, что собирались в спешке. На кухонном столе стояла коробка из-под обуви, на которой кто-то подрисовал колеса и окна кабины.

– Черт подери! – она в сердцах пнула дверь ногой.

Внезапно подступила слабость, девочка присела на ступеньку. Ее трясло, слезы сами собой текли по лицу. Когда она утирала щеки, на пальцах черными крошками остались кусочки струпьев.

“Еще бы чуть-чуть, – думала Розмари. – Почти успела, чтоб его... Разминулись на несколько минут... Черт подери все”.

Луч света, отразившись от блестящего клинка, ударил в глаза. Девочка зажмурилась.

Но вспышка по-прежнему стояла перед глазами.

– Эми, – прошептала Розмари. – Эми, где ты?

У Ричарда болела нога. Должно быть, в сумасшедшей гонке он растянул связки.

Тем не менее он упрямо брел через лес, спотыкался об узловатые корни, отводил руками ветки кустов. Он брел так уже целую вечность. В памяти засела одна мысль: добраться до гаража в деревне. Может быть, Майкл еще ждет его там.

Ричард сознавал, что обманывает себя. Майкл уже далеко, и с ним Эми, Кристин и Джо.

“Ладно, выполним план А, – угрюмо думал он. – Но как бы, черт возьми, составить план Б?”

Розмари стояла над останками сарая. Под ногами блестели куски металла. В воздухе висел тяжелый запах паров бензина.

Девочка сразу поняла, кто побывал здесь. Справа вниз по холму пролегла широкая просека. Насколько она могла видеть, деревья были не просто свалены, но размолоты в кашу.

Над гравием невдалеке от нее роились синие мухи. Она подошла ближе, взмахнула рукой, отгоняя насекомых. Рот наполнился слюной. На язык просочился отвратительный привкус.

“Здесь кто-то умер”, – сказала она себе. Девочка знала, что это не Эми, потому что, пока она сидела на ступеньках у двери, перед ней промелькнула серия картин. Не очень ясных, но она успела узнать Майкла за рулем машины, едущей по извилистому проселку. Еще там был толстяк, то и дело проводивший жирной пятерней по волосам. Мать Эми с озабоченным видом выглядывала в окно. Но...

У Розмари перехватило дыхание. Она резко отшатнулась от места, которое черным ковром покрывали гудящие мухи.

Там не было отца малышки, Ричарда. Розмари посмотрела на оранжевый щебень. Значит, он там, под этим. Превращенный в мушиный корм.

Девочка шарахнулась прочь и побежала к фургону.

Глава 57

По течению

В то время, когда Розмари подбегала к фургону, Ричард добрался до деревни. Губы все еще зудели от ожога.

Базарный день. Люди шли семьями, несли сумки с морковкой, яйцами, дынями и бананами.

Ричард отчужденно смотрел на людей, занятых обыденными делами. В какое-то безумное мгновенье ему почудилось, что он обернулся невидимкой. Как могли они не увидеть ужаса на его лице? Как могли не слышать грохота рухнувшего сарая, треска погибших деревьев?

Он остановился перед большим окном почтовой конторы, посмотрел на свое отражение. К удивлению Ричарда, побывавшего в когтях у смерти, пережившего панический ужас, отражение показало абсолютно нормального мужчину лет тридцати с небольшим. Он вовсе не выглядел потрепанным. Правда, на локтях и на одной штанине остались травяные пятна, но на черном фоне они почти не заметны. Его охватило жгучее желание вскочить на пьедестал военного памятника и прокричать: ЛЮДИ, РАЗВЕ ВЫ НЕ ВИДИТЕ, ЧТО СО МНОЙ? Я ВИДЕЛ СМЕРТЬ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН! Я САМ ЕДВА НЕ ПОГИБ! МОЮ СЕМЬЮ УКРАЛИ! ЗАГЛЯНИТЕ МНЕ В ГЛАЗА, НЕУЖТО ВЫ НЕ ВИДИТЕ?

Мимо спешила толпа. Все казались счастливыми и довольными. Каждая улыбка кинжалом пронзала сердце Ричарда. Почему они не могут разделить его боль? Почему не страдают, как страдает он?

Надо бы хватать прохожих за плечи и рассказывать, выкрикивать на всю улицу...

Но Ричард не мог этого сделать. Родители, учителя в школе, общество в целом приучили его к “нормальному” поведению. Прокричать правду с вершины обелиска было для него так же невозможно, как выйти на улицу без штанов.