Училка и мажор - Юлианна Орлова

вылетаю из аудитории как пробка из-под шампанского, решая ретироваться через черный вход.

—Василиса Григорьевна, — знакомый голос бьет в спину, но я ускоряюсь, ощущая, как по щекам начинают течь слезы. Откуда эта плаксивость в самом деле? Да пошел он!

—Оставь меня в покое, — цежу, стирая влагу тыльной стороной ладони.

—Василиса Григорьевна, у меня вопрос к вам! — громче продолжает Белов, но я сворачиваю на людную сторону двора. Тут он не решится же? Так ведь?

—После пар не консультирую, для этого есть предусмотренное нагрузкой на преподавателей время.

Но когда Рустама вообще волновало хоть что-то, связанное с правилами?

Он резко хватает меня за руку и тянет…в сторону подвалов, где у нас бомбоубежища…на всякий случай. Взгляд у парня игривый. Радостный, счастливый, я бы даже сказала. Ну да, а чего вдруг печалиться? Столько баб и он один нарасхват.

—Отпусти меня, ты забываешься.

—Малыш, ты когда ревнуешь, просто бомба.

—Отвали от меня! — вырываюсь сильнее, но против лома нет приема.

—Нет, — Рустам толкает меня к стене и целует, так, что ноги подкашиваются. Горячие губы сминают мои потрескавшиеся, жалят, пока руки хаотично гуляют по телу, заставляя хрипло стонать в ответ. Любое сопротивление падает, остается только невыносимое желание продолжать купаться в этой ласке. — С Соней общение чисто научное, по работе, малыш, а у меня стоит только на тебя, на остальных отек Квинке, клянусь. И вообще, как ты могла подумать, что я мог бы променять такую девочку на этих вошек-мандовошек? Ну? Такую нежную, ласковую, мою…ни за что на свете. Но смотреть на тебя, ревнующую, прям одно удовольствие…а еще говорила, что не ревняшка. Ага-ага!

—Ты меня проверял? — недоверчиво смотр на парня. а тот начинает смеяться сильнее.

—Это профилактические мероприятия, чтобы ты была в тонусе.

36. Пукни от злости

ГЛАВА 36

БЕЛЫЙ

Работы просто завались. Ее так много, что я серьезно начинаю беспокоиться о своей девочке, скоро забуду, как она выглядит. Конечно, я немного преувеличиваю, но сам факт остаётся фактом, и я не жалуюсь, если что, это даже хорошо, что работы настолько много. Благодаря ей, я быстрее закончил ремонт и больше не должен думать, как содержать свою девочку. Пусть Вася и брыкается как характерная кобылка, но она должна привыкнуть к тому, что все оплачиваю я.

Я мужик, на мне ответственность, на ней красота и отдых, я хочу, чтобы моя девочка не думала, где брать деньги на сапоги, ела свои любимые сладости из той модной кондитерской и жила свободно. Может машину ей куплю, но надо узнать, есть ли права. А если нет, то впору бы записаться на курсы, потому что в последнее время я даже не всегда могу ее на работу отвезти со своими вечными переработками.

И на парах еще так сложно, так невыносимо просто смотреть и не сметь прикоснуться. Иногда мне мозги наружу этот факт вытаскивает и прокручивает в мясорубке. Я без нее толком не дышу и не живу, а ее попытки ревновать лишь смешат, ну куда я без нее.

Да, не спорю, бабы на меня вешаются, но вне пар Влащенко я даже не реагирую на них, а тут вдруг вспомнилось, что мол, «я не ревную», ну раз не ревнуешь, значит не буду таким грубым с остальными, но черт, она ревнует. Меня ревнует, и это чертово чувство на самом деле окрыляет. Я долбанный садомазо, иначе как назвать мой восторг, полученный от пунцового румянца своей девочки при невинном разговоре с Соней, и это при условии, что все касалось реальной работы, девочка мозговитая, тоже устроилась куда нужно, и теперь периодически мы на самом деле обсуждаем работу.

Но тут моя малышка просто взрывается, такой яростной я еще ее не видел. Серьезно, сейчас бы нагнуть да отшлепать ее, да здесь свидетелей многовато будет. И как же она Соньку и в хвост и в гриву, а когда интеллектуальное насилие заканчивается, а вместе с ним и пара, я наклоняюсь к Соньке и, сдавленно смеясь, выдаю:

—Ты в голову не бери, это дело семейное.

Девушка разворачивается и хмурится:

—Меня ваши дела семейные уже достали, решайте все дома и не несите это в стены университета!

—Ой, кто бы говорил вообще?

Сгребая вещи, Соня вылетает вслед за остальными студентами, а я быстренько подскакиваю, чтобы догнать свою зазнобу.

Как я и думал, малышка чуть ли не на Канадскую границу успевает добежать, пока я ее нагоняю ее и буквально втрамбовываю в себя и в стенку позади. Словесные пререкания с ней — это море удовольствия, конечно, но сейчас, заприметив слезы, я начинаю себя ненавидеть. Да к черту все, лишь бы она не плакала, и пусть сейчас Рапунцель старается держать лицо и марку, но не получается же, видно по глазам.

—Вась, ну прости, я не хотел никого в тонусе держать, так…просто вспомнилась твоя фраза, что не ревнуешь…

—Какая работа у тебя с Соней?

—Самая что ни на есть простая работа у нас. Моя уж точно благодаря Клыку и его очень богатенькому Буратино, которому срочно понадобились такие компьютерные гении, как мы с ним. Сонька, кстати, тоже та еще мозговитая божья коровка, так что не злись и не срывайся на нее.

—Мне неприятно твое общение с девушками.

—Как мне неприятно твое общение с мужиками, Вась.

Малышка поднимает на меня свои заплаканные глаза и печально хмурится.

—Это мои студенты, Рус…

—Я не только о них, теперь мы с тобой в одной лодке, как выгребать будем? — скалюсь, сталкиваясь носом со своей девочкой.

—Я не даю поводов, и ты не давай. Это не так уж и сложно.

Несложно, ага, конечно, когда все, о чем ты думаешь, это она, конечно, несложно.

—Поводов не даю, так, просто не отогнал всех, кто сегодня на меня слетался как пчелы на мед. А вообще я даже не обращаю никакого внимания на них. В моих мозгах только ты, моя красавица.

Вася краснеет, а потом бледнеет и переводит куда-то взгляд, после чего резко отскакивает от меня и грозным голосом произносит.

—Белов, у меня нет времени пояснять вам довольно простые вещи, потрудитесь самостоятельно посмотреть все в конспекте, разжевывала довольно детально, осталось только проглотить, — тон резко меняет на «злобную училку», а я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать как конь педальный.

Но тут мой взгляд цепляет то, ради чего Вася сейчас устраивает этот концерт.

—Ольга Павловна,