Строптивая наследница - Сабрина Джеффрис

Мастерс заскрежетал зубами.

— Если вы разоблачите меня, вам придется разоблачить и себя самого, — проговорил он. — До сих пор никому не было известно о вашем предательстве, поэтому вы могли тратить семейные деньги и водить компанию с земляками в Париже, не опасаясь быть вовлеченным в скандал.

— Меня больше не волнует мое положение в обществе. — Взгляд Ньюмарша ожесточился. — Я хочу уехать домой и там умереть. И если вы не убедите Рейвенсвуда и его начальство, чтобы они мне это позволили, я раскрою, что действительно стояло за процессом Салли. Полагаю, ваша репутация не останется прежней, если вас публично обвинят в воровстве. И кое-кто из ваших высокопоставленных друзей может потерять к вам всякий интерес.

Давний гнев подкатывал к горлу Джайлса.

— И у вас хватает наглости шантажировать меня после того, что вы сделали с моим отцом...

— Ваш отец сам сделал это с собой, — перебил его Ньюмарш. — Ему следовало быть осторожнее. Но он никогда не мог отказаться от рискованных капиталовложений, не так ли?

Джайлс весь кипел, но ответить ему на это было нечего: барон говорил правду. И хотя именно Ньюмарш предложил его отцу вступить в рискованное дело, которое состряпал Салли, отец сам принял решение о том, чтобы вложить туда деньги.

— Не знаю, сумею ли я убедить Рейвенсвуда, — произнес Джайлс. — И даже если он сам согласится, его начальство может не дать разрешения. Британское правительство строго придерживается правила никогда не идти на поводу у шантажистов.

— В таком случае вам остается надеяться лишь на то, что ради вас они изменят своим принципам, — заявил Ньюмарш. — Если они этого не сделают, в каждой английской газете появится рассказ о том, что же на самом деле случилось с сэром Джоном Салли. Полагаю, вам этого не захочется.

Джайлс бросил на него ледяной взгляд.

Ньюмарш продолжал:

— Вы это устроите, потому что перед вами будущее, которое вы захотите обезопасить. У меня будущего нет. И то, о чем я прошу, — это всего лишь некоторое неудобство по сравнению с тем, что вы со мной сделали.

— Я сделал?! Вы хотите сказать, что я не дал вам погубить еще чью-то жизнь ради того, чтобы получить свою долю пирога из преступных доходов Салли? — Его голос зазвенел от гнева. — Убедился в том, что этого сукиного сына повесили за то, что он обманул сотни людей и вытянул у них все их деньги?! Без этих документов его не удалось бы привлечь к ответственности, а уж вы точно не донесли бы на него.

На лице Ньюмарша не было и следа раскаяния.

— Верно, — кивнул он. — Но я сожалею лишь о том, что не спрятал его подальше от таких, как вы. — Барон откинулся на стуле. — Скажите, как, по-вашему, адвокатура отреагирует на обвинение в том, что один из ее адвокатов помогал правительству, незаконно добыв доказательства?

При одной мысли об этом Джайлса затошнило. Он встал.

— Я сделаю все, что смогу, — промолвил Джайлс. — Это все, что я могу вам обещать.

Когда он уже повернулся, чтобы уйти, за его спиной вновь раздался голос Ньюмарша:

— Насколько я понял, у вас молодая жена.

Шею Джайлса словно льдом сковало. Он медленно оглянулся на барона.

— Она к этому никакого отношения не имеет, — сказал он.

— Должен заметить, что ее отношение к вам изменится, если она увидит в газетах сообщение о том, что на самом деле представляет собой ее супруг.

Ньюмарш прав. Как Минерва переживет то, что его репутацию поставят под сомнение, что все усомнятся в его адвокатских достижениях и что каждое его движение будет тщательнейшим образом отслеживаться прессой? Однажды она уже пережила подобный скандал. И он не сможет попросить ее сделать это во второй раз.

— Вы уже все мне сказали, Ньюмарш, — кивнул Джайлс. — Я сделаю все, что смогу.

Только выйдя из отеля, Джайлс понял, насколько ненадежна его позиция. Он выкрал бумаги еще до того, как начал работать на министерство внутренних дел. Изнывая от желания отомстить — и найти способ хоть как-то наладить собственную пропащую жизнь, — он действовал слишком быстро. Для него цель оправдывала средства.

К сожалению, далеко не все могут его понять. Джайлс не солгал Ньюмаршу о политике правительства, касающейся шантажа: вполне возможно, что члены кабинета не захотят выполнить требования барона. И тогда Джайлсу придется дать им что-то в обмен на их сговорчивость.

А они хотят от него одного — чтобы он продолжил работать информатором.

Всю дорогу в гостиницу он ругался последними словами. Он не хочет возвращаться к этому, черт побери! Он хочет сам распоряжаться своей жизнью. Хочет иметь будущее!

Если Минерве станет известно о том, что рискованные действия, которые он совершил восемь лет назад, могут погубить их жизнь, она перестанет ему доверять. Да и его семья — тоже. Все перестанут ему доверять. И он снова превратится в неудачника, непутевого второго сына. Но он не хотел этого. Слишком много Джайлс работал для того, чтобы все это осталось в прошлом.

Впрочем, возможно, ему повезет и правительство проявит гибкость.

А если нет?

Рейвенсвуд говорил, что он нужен им до такой степени, что они готовы дать ему какие-то политические блага. Джайлс точно знал, каких именно благ он хочет, даже если это означает пойти на поводу у шантажа Ньюмарша. Но тогда ему придется снова работать с Рейвенсвудом.

Дьявольщина!

Все еще кипя от гнева, Джайлс ворвался в отель «Бурбон» и не заметил хозяина, который зачем-то попытался привлечь его внимание. Взбежав вверх по лестнице, он сбавил шаг и пошел вперед крадущимися шагами — такими, какими ходил, добывая информацию. Труднее было бесшумно отпереть дверь, но ему удалось и это.

И тут он с ужасом увидел, что Минерва не спит: она сидела в постели и читала. Оставалась лишь слабая надежда на то, что она просто ждет его. Но когда Минерва отложила книгу и с тревогой посмотрела на него, Джайлс понял, что и эта надежда пропала.

— Где, черт возьми, ты пропадал? — спросила она, глядя на него, как на предателя.

Мастерс попал в беду.

Глава 20

У Минервы засосало под ложечкой, когда она смотрела на то, как Джайлс снимает сюртук и вешает его спинку стула.

— Так что ты мне скажешь? — спросила она. — Я спустилась в общую комнату, но тебя там не оказалось.

Руки Джайлса, расстегивающего в этот момент пуговицы на жилете, замерли.

— Вижу, ты по-прежнему мне не доверяешь, — проговорил он.

— Это не имеет никакого отношения к доверию. Я тоже не могла заснуть и подумала, что мы можем вместе выпить вина.

Полуправда застряла у нее в горле. Заставив себя продолжать, Минерва постаралась говорить не таким тоном, каким обычно разговаривают с мужьями сварливые жены.