Анахрон. Книга вторая - Елена Хаецкая

Вамба подумал-подумал и высказался:

— Йа-а крут! Ти-и эта… иди-на-хер.

Вика нахмурилась. Похоже, Анастасия также успела приложить руку к обучению. Вавиле русская речь сородича была вполне внятна. Насупившись, Вавила отвечал вполне достойно:

— Са-ам эта… на хер, мудо-дзон!

Вамба приподнялся на стуле.

— Йа-а, — обрадованно повторил Вавила, — зу ис зата мудо-дзон! Йа казал! Я знат! Ти знат! Ассика знат!

И вызывающе захохотал.

Вамба молча ударил его кулачищем в переносицу.

Скалкс неожиданно пропел:

— В очесвеном париском туалетэ ист натписи на роском ясике.

Таким образом, адаптация вандалов была отдана в крепкие педагогические руки Виктории. Хотя бы на этот счет Сигизмунд мог быть спокоен. Он и был спокоен.

Впрочем, окружающие заботились о том, чтобы жизнь С.Б.Моржу на тридцать восьмом году медом не казалась. В частности, позвонила Наталья.

— Сигизмунд? Еще не забыл нас? Или мне уже пора представляться?

— Всех не перезабудешь, — неудачно ответил Сигизмунд.

— Ты вообще-то отец или кто? Ты знаешь, что дети обычно растут?

— Ну, — дипломатично отозвался Сигизмунд.

— «Ну!» Ярополк из всего вырос. Ботинки нужны, резиновые сапожки на лето, все такое дорогое…

— Притормози, Наталья. А Евгений-то что?

— Евгений — не отец. Отец — ты! Ярополк тебя уже забывать начал. Скоро «дядей» станет звать.

— Наталья, нет у меня сейчас денег. Бизнес стоит.

— У тебя вечно все стоит где не надо. Нам-то что прикажешь делать?

— Да я сам ночами извозом занимаюсь. Тем и живу.

— Да ты хоть тараканами питайся. Эгоист ты все-таки, знаешь ли. Махровый. А лысую свою на что содержишь?

— Какую лысую?

— Ну эту, актерку погорелого театра. Я видела вас на улице. Парочка! Мы с Ярополком сразу на другую сторону улицы перешли. Чтобы хоть ребенок не видел. Позорище.

— Высказалась? — разозлился Сигизмунд, готовясь бросить трубку.

— Только не бросай трубку! Есть у тебя такая милая привычка. И не молчи. Не выношу, когда молчат в телефон.

— Да я не молчу.

— Нет, молчишь! Отвечай!

— Что отвечать?

— Я тебя только что спрашивала.

— Повтори еще раз. Я не помню.

— Хорошо. Повторю. Ярополк вырос из старого. Ему на дачу ехать не в чем будет. Ты о ребенке хоть думаешь?

— Иногда.

— Оно и видно.

Сигизмунд решил, что настала пора поговорить с Натальей о чем-нибудь приятном.

— Ну, а как дела у Евгения?

— А тебе-то что?

— Да так. Симпатичный дядя.

— Не издевайся! — подозрительно сказала Наталья. — Получше тебя будет.

— Так я и говорю: симпатичный. Чем он сейчас занимается?

— Евгений пишет книгу. Кстати, у тебя сохранилась «Кама-сутра»? Помнишь, фотографии в коробке?

— Что-о?!

— Не для ЭТОГО, не думай. Я спрашиваю: сохранилась или ты выбросил?

— Сохранилась, вроде…

— Ну, тебе она явно не нужна. Твоя лысая и без «Кама-сутры»…

— А тебе-то она зачем нужна?

— На пару месяцев дай.

— Приезжай, — сказал Сигизмунд, пожав плечами.

— Ты не думай только. Это Евгению, для работы.

Сигизмунд громогласно заржал. Наталья разозлилась.

— Для книги. Просто сейчас все очень дорого, если покупать. А денег НЕТ.

— Да ладно, ладно. Приезжай. Если хочешь, приезжай с Евгением. Дам я вам «Кама-сутру». Считай, свадебный подарок.

Наталья и впрямь приехала с Евгением. Дядя Женя оказался еще более нелеп, чем сохранилось в воспоминаниях Сигизмунда. Вошел, застрял на пороге, разинул рот, начал озираться, поворачиваясь всем грузным туловищем. Наталья впихнула его в квартиру.

Навстречу гостям выплыла Лантхильда. Толстая, как вертолет. Заважничала. Дабы дорогая супруга от спеси не лопнула, Сигизмунд спровадил ее в «светелку». Лантхильда степенно удалилась.

Наталья стояла прямая, как столб, с поджатыми губами.

— Может, все-таки поможешь пальто снять? — процедила она.

Кобель с любопытством обнюхивал ботинки дяди Жени. Дядя Женя стоял оцепенев — остерегался, видать, не хватил бы его кобель зубами.

— Он не кусается, — напомнил Сигизмунд, снимая с Натальи пальто.

Дядя Женя хохотнул. С опаской погладил пса.

Из «светелки» доносилось монотонное пение.

— Что, так и живешь с этой? — осведомилась Наталья неприязненно. — А лысая твоя где?

— Ее Анастасия зовут.

— Чаю дашь? МЫ замерзли.

Дядя Женя уже протоптанной дорожкой побрел в гостиную. Осмотрелся, забубнил что-то под нос — видать, вел нескончаемый диалог с самим собою. А затем узрел меч. Топоча, устремился к пианино. Бесцеремонно общупал ножны, попытался извлечь клинок. Клинок не выходил. Ножны были завязаны на ремешок. Этого дяди-женин мозг уже не вмещал, поэтому дядя Женя легко отказался от идеи обнажить меч. Повернулся к Сигизмунду сияющий. Заговорил взволнованно:

— Самое… ну, самое… это… и-и-и… значит, ну оружие — это самое у меня, значит, было тоже… я собираю.

Наталья нахмурилась.

— Что это у тебя там такое?

Сигизмунд подошел к пианино. Взял меч. Развязал ремешок, извлек из ножен.

— Ну вот, — сказал он, — полуавтомат. Поднимаешь руками, опускается сам…

— Купил? — агрессивно осведомилась Наталья.

— Да вроде того, — сдуру брякнул Сигизмунд.

Евгений потянулся к мечу трепещущими руками.

— Настоящий?

— Да.

— Двенадцатый век?

— Пятый.

Евгений осмотрел клинок из рук Сигизмунда — тот не на шутку опасался, что дядя Женя порежется — и засмеялся. Толстым пальцем погрозил, будто шалуну.

— Самое… Новодел, самое, видно… Я обучался, самое, металловедению, это… знаю… Да и в музее видел. Пятый век — они корявые, ржавые, закалка у них не та. У них закалка была примитивная, в землю закапывали да потом счищали, это самое, не настоящий закал. Вот у самураев — катаны… самое… настоящий закал.

Наталья каменно молчала. Сигизмунд без труда слышал ее безмолвный монолог. На Ярополка, значит, денег нет! А на всякую ерунду деньги, значит, есть! Какой-то бутафорский меч купил, да еще поддельный! Скоро по лесам начнет бегать с подростками, в хоббитов играть!

— Да нет, — сказал Сигизмунд со вздохом, — настоящий он. Пятый век. — И завел с вамбиных слов: — Представляешь, Наталья, думал я даже обоерукому бою научиться, инструктор мне хороший попался. Вот, меч… Представляешь, он говорит: поверье есть, будто иной раз в обличьи обоерукого воина божество скитается. Был у них в соседнем селе один такой, левой рукой бился не хуже, чем правой, а глаз у него всего один — другой враги выбили.

На Наталью это не произвело ни малейшего впечатления. Дядя Женя воспользовался тем, что Сигизмунд отвлекся, завладел мечом и попытался залихватски взмахнуть. Не совладал с «полуавтоматом» — выронил. Меч тяжело воткнулся в пол и с низким гулом, дрожа, затих. Расщепил паркетину.

— Что ты мне тут всякие глупости рассказываешь! — накинулась Наталья на Сигизмунда. — Убери эту железяку. Нам некогда. Давай сюда «Кама-сутру», и мы пойдем.

Сигизмунд все-таки заставил гостей выпить чаю. Ему страх любопытно было выяснить, что же за книгу ваяет дядя Женя и для чего ему «Кама-сутра» понадобилась. Наталья безучастно смотрела в окно. Дядя Женя возбужденно булькал:

— Оргазм, самое… Два часа должен быть! Нормальный оргазм, значит, два часа. У меня один раз… два с половиной было, самое, оргазм был. — И вдруг заревел, стуча кулаком себя по колену: — Ненавижу, эта извращенная цивилизация, извращенная, самое, пять минут — и все!

— Иногда и меньше бывает, — поделился опытом Сигизмунд. — А иногда не бывает и вовсе. И нестояк случается.

— У меня, самое, страх кастрации, самое, вы про это не говорите мне, — разволновался дядя Женя. — С детства, значит, вбитый страх. Потом только открыли, самое, вывели с глубинного уровня на сознательный. Я ведь по жизни десантник. Воин! Мне надо завоевывать! Горизонты! Высадиться и завоевать! Деньги, самое, власть, секс!.. На этом, самое, все стоит! На этом! На этом! — ярился безобидный, как головастик, дядя Женя и сильно бил себя по колену.

В дверь позвонили.

— Что сидишь? — холодно спросила Наталья. — Открой. К тебе же пришли.

Сигизмунд открыл. Влетела Аська, следом за нею — Вамба. Оба ржали.

Сигизмунд похолодел. Аська с ходу сунула ему в руки какой-то мягкий зеленый пакетик и затарахтела:

— Представляешь, Морж! Там на Невском какой-то хрен зеленый надули, воздушный, такую штуку рекламную! И две девки стояли как вареные, у них еще мешок был, они из этого мешка вот эти херовины всем раздавали! И мне дали! Ты гляди, гляди, чего тут написано!

Сигизмунд машинально глянул на пакетик. Это была рекламная пробная упаковка шампуня какой-то иностранной фирмы. Укрепляет волосы, питает от корней…