Игра лорда Эшфорда - Марджори Фаррелл

Тони услышал о возвращении Джоанны и, выждав день, явился к ней с визитом. Она была в саду со своей матерью. Женщины собирали в корзины семена лаванды и ноготков. Тони взял корзинку из рук леди Барранд и пошел вслед за женщинами, болтая о том о сем, а Джоанна, идя впереди, как бы не очень даже замечала присутствие гостя. Наконец, когда они дошли до конца тропинки, Джоанна остановилась и холодно произнесла:

– Я удивлена, что ты нашел время заглянуть к нам, Тони. Полагаю, ты очень занят приготовлениями к уборке урожая?

– Все уже готово. Благодаря моему замечательному управляющему, – ответил Тони с улыбкой. – Думаем приступить завтра или второго дня, только бы погода не подкачала.

– Вот и Томас так говорит, – вступила в разговор леди Барранд. Глядя в безоблачно-голубое небо, она добавила: – И похоже, что погода еще продержится.

– И я на то уповаю, миледи. Мне надо идти, Джоанна. Очень здорово видеть тебя опять в твоем родном доме, да еще такой отдохнувшей. Ты похожа на негритянку из Вест-Индии!

Леди Барранд рассмеялась.

– Вот уж правда! Перед моими глазами будто опять моя маленькая дочурка Джо, которая бегала без присмотра, как дикарка, с тобой и Недом каждое лето.

Тони заулыбался, но Джоанна, взглянув на него наконец, заметила в его глазах муку.

– Иногда хочется, чтобы опять настало такое лето и чтобы мы снова стали маленькими. Тебе этого никогда не хочется, Джо? – спросил он.

– Иногда у меня появляется такое чувство, что вообще ничего с тех пор не переменилось, – отвечала она, и голос ее звучал ровно, без предательской дрожи. – Летним днем, вот, скажем, сегодня, такое очень даже просто приходит в голову.

Тони произнес слова прощания, а после того, как он откланялся, Джоанна глубоко вздохнула и тихо сказала:

– Мне кажется, что он ни капельки не переменился.

– Нет, ты не права, дорогая. – Мать все-таки расслышала ее слова, потом взяла под руку, и они пошли к дому. – Тони очень повзрослел за последнее время. Он, разумеется, не такой, как Нед. Таким ему никогда не стать. Но и не надо, правда ведь? Какая в том нужда?

Тони Варден становится прекрасным графом Эшфордским на свой собственный манер.

– Может, оно и так, мама. И ему остается исполнить еще один свой долг, чтобы уж вполне стать графом. Я о том, что он должен подыскать себе жену. – В голосе Джоанны слышалась горечь.

Леди Барранд остановилась.

– Ну, дорогая, мне думается, что ты не права. По-моему, все очень изменилось. Это времена года и светские сезоны идут по кругу, уходят и возвращаются. Но ты и Тони… Вы же не только дружите с детства. Вы еще и взрослые люди, которых соединяют общие переживания. Вы многое перенесли вместе: и кончину Неда, и это наказание Божие, что свалилось на вас нынешней весной. И нельзя пройти через такое без единой царапины.

– Но Тони ни разу не сказал мне о своих чувствах.

– А ты давала ему случай понять тебя иначе? Всякий раз, когда я вижу вас вдвоем, ты держишься как старый дружок Джо или, если угодно, как девчонка, очень старательно прячущая свои чувства.

– Не хочу навязываться Тони.

– Ну, милая моя, хочешь, чтобы мужчина полюбил тебя, – так рискуй! Знаешь, Джоанна, – продолжала поучения мать, – в этих делах есть что-то от азартных игр. Все ставится на кон, а там – уж как карты лягут, а тасуешь колоду не ты. Мне кажется, я понимаю, почему Тони увлекло это занятие после смерти Неда. Когда ты знаешь, что можешь потерять все сразу, ты очень остро чувствуешь, что живешь на этом свете, что ты – живое существо. А Тони не успел с войны вернуться, как Нед умер. Он был окружен смертями. Вот и ухватился за шанс почувствовать себя живым.

– Мама!

– Ну, я же не утверждаю, что в игре за карточными столами есть что-то доброе. Понятно, что хорошего в этом ничего нет. Но ты должна понимать: насовсем и навсегда обезопасить себя нельзя.

Следующий день выдался таким же погожим, что и минувший, и уборка урожая началась. Окрестное дворянство по традиции присоединилось на несколько часов к жнецам, и Тони пришелся по сердцу этот обычай. Можно было забыться в монотонной работе, совершая однообразно повторяющиеся движения, а это значило, что несколько часов удастся не думать о Джоанне. А что делать потом, после жатвы? Ладно, Лондон не за горами, можно будет навестить миссис Спенсер.

Дамы из соседних поместий вносили свою лепту в уборочную страду, объезжая верхом округу и развозя жнецам и косцам сидр и хлеб с сыром. У леди Барранд хватало слуг, и, стало быть, в помощи дочери она не очень нуждалась, поэтому Джоанна решила выбраться к Эшфордам и посмотреть, как продвигается уборочная у нового графа.

Поскольку на леди Эшфорд рассчитывать не приходилось, за дело взялась экономка. Повозка с полдником поспела на полевой стан как раз к приезду Джоанны, и она, спешиваясь, видела, как с полей к столу начинают понемногу тянуться люди. Запахи пота, сидра, пива, эля и спелых хлебных зерен, знакомые с детства, кружили голову.

Тони ушел с поля одним из последних. На нем были старые штаны и сорочка из муслина, распахнутая почти до пояса. Джоанна старательно отводила глаза от его груди. Ей было трудно снова поднять глаза и встретиться с его взглядом, отвечая ему естественной улыбкой.

– Помогать явилась, а, Джо? – поддразнивал он гостью.

– Интересно же, далеко ли ушли вперед мужи Эшфорда. Вот я и решила поглядеть на ваши дела, Тони. – Между двумя соседними поместьями издавна велась дружеская, но вполне серьезная борьба. Соперничество выражалось, кроме прочего, в стремлении собрать урожай раньше соседей. Так что мужчины у полевого стана уже вовсю болтали языками: Барранды, мол, молодую хозяйку подослали, но этот шпионаж им впрок не пойдет, Эшфорды все равно опередят конкурентов.

– Проигравшие заслуживают снисхождения, не так ли? – опять поддел Тони Джоанну, протягивая ей кружку с сидром. – Держи, Джо. Скажешь своим, что мы управимся еще до захода солнца.

Когда Джоанна принимала из его рук кружку с напитком, ладони их соприкоснулись, и она ощутила во всем теле необычную дрожь. Вот ведь как, оказывается, можно влюбиться в человека, грезить о его поцелуях и даже о чем-то большем, но не вполне сознавать его мужественность. Никогда прежде Джоанна не чувствовала так остро, что Тони – мужчина. Сидр был терпким и крепким, и после нескольких глотков она ощутила, что его тепло разливается волной сверху вниз.

Глаза Тони сияли яркой голубизной на загорелом лице. Волосы выгорели и кое-где серебрились. Он где-то оцарапал грудь, и Джоанна, не задумываясь, осторожно прикоснулась к ссадине.

– Ты бы поосторожнее, Тони. Гляди, еще волдыри пойдут.