Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 1. Выступления, статьи, манифесты - Илья Михайлович Зданевич

вал вагон валек ванна вахлак

ведро векша вена венера верейка верх верещага война водолей вол волуй вопревых вощанка вулкан выгон выдра выл

гад гадалка галка гайка гады

гей геена генерал географ

год гой глый город горшёк

гуж гулёна гул гуща

дай давно даже давка

Денежка депо дерево дешёвый

Довод дока долгий долго

Дуга дудка дуло дух духовный душа душный

Дыра дырка дышло

Жаркий жалкий жанр

Жевака жезл желе жена жерно жёрнов

Жонглёр жокей жук жупел журнал

Завал завод загар зеркало зерно зелёный зелие

Зонд зола зуав зуд зулу иерарх иод

Как каждый канава каша

Кудровый кедр кенгуру

Ковал корка кол кошка

Кулёк кувалда кушанье купанье

Против Кульбина.

Печатается по рукописи (ОРГРМ. Ф. 177. Е. х. 16. Л. 1–5). Публикуется впервые.

308 Доклад Кульбина «Грядущий день и искусство будущего» был прочитан в «Бродячей собаке» 26 октября 1913 г.

309 В марте 1910 г. к открытию выставки «Импрессионисты» был издан сборник «Студия импрессионистов» под редакцией Н. Кульбина, содержавший его теоретическую статью «Свободное искусство как основа жизни».

310 Имеются ввиду лекции К.И. Чуковского в Москве и Петербурге (осень 1913 г.), посвящённые эго– и кубофутуристам.

311 Речь, по-видимому, идёт о листовке: Кручёных А., Кульбин Н. Декларация слова, как такового. СПб., 1913.

Против Гилеи.

Публикуемый документ представляет собой вариант речи, которую Зданевич, скорее всего, собирался произнести на вечере, организованном обществом «Гилея» в Троицком театре: «Поэты футуристы (о вчера, о сегодня, о завтра)» (20 ноября 1913 г.). Подготовительные наброски этой речи существуют в трёх несколько отличающихся друг от друга вариантах (ОР ГРМ. Ф. 177. Е. х. 30. Л. 1 – 12). Поэтому в ряде случаев мы сочли возможным поместить указания на имеющиеся разночтения с чистовиком или какие-то существенные дополнения. Основанием для датировки текста являются заявление Зданевича о недавнем провозглашении всёчества (там же. Л. 11об.), так и указание на то, что он выступает «в этом зале в третий раз» (там же. Л. 4). В этот промежуток времени (5 ноября 1913 г. – конец января 1914 г.) в Петербурге состоялось два вечера «Гилеи»: 20 ноября 1913 г. в Троицком театре и 29 ноября 1913 г. в Соляном городке. Предшествующие выступления Зданевича в Соляном городке неизвестны, тогда как в Троицком театре он выступал в прениях по докладу С.П. Боброва (18 января 1912 г.) и предположительно в прениях по докладу Д. Бурлюка (30 ноября 1912 г.). Речь осталась непроизнесённой, поскольку публичный диспут после этого вечера не состоялся. Тем не менее эти подготовительные наброски представляют интерес для характеристики позиции группы Ларионова по отношению к «Гилее». Опубликовано с небольшими сокращениями в кн.: Кру санов А. В. Русский авангард 1907–1932. Исторический обзор. Т. 1. Кн. 2. М., 2010. С. 222–224.

312 Своё отношение к деятельности членов «Гилеи» Зданевич высказывал в докладе «О футуризме» на диспуте «Мишени» (23 марта 1913 г.).

313 Вариант: «Деятельность Гилеи – Бурлюков и их друзей».

314 В других вариантах текста к числу единомышленников И. Зданевича добавлены также художники С.М. Романович, В.А. Оболенский и М. Фаббри (Зданевич И.М. Текст выступления против «Гилеи»//ОР ГРМ. Ф. 177. Е. х. 30. Л. 1).

315 В другом варианте этого текста И. Зданевич писал: «Мы не ценим ни Пушкина, ни Бальмонта, ни многих иных. <…> Мы считаем не важными и Пушкина, и Бальмонта, и Врубеля, и Рафаэля, и думаю не по случайным обстоятельствам. Допускаю, их можно выругать в сердцах, как всякую ненрав<ящуюся> или плохую вещь. Но всё это для искусства безразлично» (там же. Л. 7).

316 Заведомо ранняя дата появления футуризма в данном случае отвечает общей тенденции смещать нижнюю хронологическую границу основных событий в авангардном движении. Это характерно для Зданевича начиная именно с 1913 г.

317 В статье, помещённой в сборнике «Ослиный хвост и Мишень» под псевдонимом С. Худаков, И.М. Зданевич конкретизировал суть претензий: «Слишком очевидны заимствования из лучизма Ларионова (фразы “является скользящей”, “слово как таковое”)» (Худаков С. Литература, художественная критика, диспуты и доклады ⁄⁄ Ослиный хвост и Мишень. С. 137–138). См. комм. 120 к разделу II.

О танго.

Текст публикуется впервые по черновой рукописи (ОР ГРМ. Ф. 177. Е. х. 10). Небольшой текст Зданевича «О танго», произнесённый им 13 апреля 1914 г. в Концертном зале Калашниковской хлебной биржи (СПб, Полтавская, 12), собственно, не являлся самостоятельным выступлением на эту тему: наряду с другими он участвовал в прениях по докладам о танго, прочитанным В.Н. Соловьевым и Н.И. Кульбиным. В определённом смысле тема диспута была инициирована публикацией нового манифеста Маринетти «Долой Танго и Парсифаля» (Милан, 11 января 1914 г.), только что напечатанного в газете «Новь» в переводе В. Шершеневича (Шершеневич В. Новый манифест Маринетти//Новь. 1914. № 12. 28 января). Однако у устроителей мероприятия и без того было достаточно оснований внести эту тему в повестку дня.

Танго зародился в конце XIX в. в народной среде, в бедных эмигрантских кварталах Буэнос-Айреса. Легендарной фигурой в Аргентине стал Карлос Гардель, который первым начал исполнять танго на концертных площадках. В начале XX в. новый танец вырвался за пределы страны: в Европе началась подлинная тангомания. Уже в 1911 г. партитура танго латиноамериканского композитора Энрике Сабаридо попала в Париж. Танец настолько покорил парижан, что вскоре там был изобретён новый глагол “tangoter” (Московский листок. 1914. № 32. 9 февраля. С. 4). Из Парижа – всемирно признанного законодателя моды – танго распространилось по всей Европе. Познакомилась с ним и Россия. В Москве в это время наблюдалось буквально «нашествие» танго: открылся танцевальный зал «Танго» с одноименным «Cabaret»; в балетном отделении «Театра одноактных пьес», основанного М. Арцебушевой, показывали танцевальные «па» танго в «последнем исполнении»; в театре «Зон» был объявлен «Бал танго»; в «Эрмитаже» – благотворительный вечер танго в пользу Московского общества народных университетов; в газетах – заметки о танго и многочисленные объявления о конкурсах танго, новом ликёре, чае, блинах «Танго» (См.: Столичные вести. 1914. № 351. 27 января; № 353. 10 февраля; № 354. 17 февраля; № 356. 3 марта; № 359. 24 марта; Московский листок. 1914. № 31. 7 февраля; № 33. 9 февраля). Аналогичная ситуация отмечалась и в Санкт-Петербурге: в саду «Аквариум» на Каменном острове был оборудован «Уголок Парижа», где подавали шампанское «Танго» (См.: «День», 1914. № 78.21 марта); в антракте представления новой пьесы А. Аверченко «Суета сует» в Троицком театре зрители могли посетить в фойе Русскую избу, где их развлекали исполнением танго и игрой балалаечников (День. 1914. № 85. 28 марта) и т. п.

Между тем судьба этого столь популярного в начале прошлого века танца была достаточно драматичной. Официально объявленный безнравственным, танец долго находился под запретом во многих странах, прежде