Футуризм и всёчество. 1912–1914. Том 1. Выступления, статьи, манифесты - Илья Михайлович Зданевич

Говорили что мы любив все направления неспособные к детям бляди. Смотрите же наших детей.

Правя наш неудачный рот, говоря толпами и всё разное [вместо] поэзии одно<го> рта вводим поэзию многовую. Многовая поэзия походит на рокот пристаней смешанный из эссенций встреч и отплытий – куда чаще всего врываются мысли о будущем, плавясь в магниты, притягивающие дни.

Исправляя наш неудачный рот мы [вводим] её поэзию оркестровую, говоря толпами и всё разное, пришли на рынок [пристань слов] закиданный шкурками встреч расставанья, плавимых мыслью о наконец в магнит волокущий дни. А нечитаемая MV про себя став нечитаемой про себя MV. [Ремесло покинув] Поэзия <нрзб.> ограбленные в молче библиотек гроба <нрзб.> [раскрасившись] <воро>жит на эстраде звуками, [швырять] конфетти шимоз брать приступом, царапать стекла стены окопы и взамен словесных волчков трещоток получить рессоры толпы.

Буквы средство, не более. Но овладев доверием языка они пытаются его задушить. MV шагает к фонографу, избавителю языка от зазнавшегося глаза, зовёт вырывать у букв уже хрипящую жертву, избавить язык от зазнавшихся глаз.

Зазнавшиеся буквы недовольные их участью горничных душат язык. MV вырывает из строк хрипящего толстяка, зовёт, развешивает его треугольные флаги, зовёт фонограф измолоть пластинками грамотность и вывести пятно глаза.

Ракета – [многовая поэзия] – готова, жгём фитиль. Счастливой дороги, пока не станешь врагом.

Вот наше первое открытие – многовая поэзия. Мы пишем её имя на нашем знамени, будем кричать о ней на площадях стонущих под напором толпы, будем бороться за неё, пока она не возмужает настолько чтобы стать нашим врагом. Найден [открыт новый] элемент [что формула] MV не в спектре мобилизующихся туманностей, не в редких [минералах] солях, но в улице [жизни изобильный и особенный уличных] рудах. Мы [выплавили его из уличных руд]. [Мы] слышали говор, смешав с углём честности кряхтя и выпятив зады и накалив добыли смесь в электрических печах всёчества. [Мы получили] розовый метал твёрдый, [вязкий], [розовый] и удельного веса 22. Мы выльем из него много дюймовые орудия, что присев и выпятив зады [будут харкать кровью] заплюют верных [поэзии] одного рта. [Соорудим] плуги что вспашут [искусство] ремесло [и посеют] жатки, которые снимут бешеный урожай [достанут] крупный плод слишком крупный. Мы вытесним им из жизни железо, чугун, платину и сталь

Поэзия одного рта одна не удовлетворяет нас. Груда камней на берегу [моря], из которой ветер извлекает тщетные звуки, покрываемые распустившей слюни бурей. Нужно провертеть дверь в скалах, чтобы смерти ворвались в них, неистово завыли и заглушились в бурливый океан. А поэзии <и> одного рта суждено издавать жалобные звуки, пока не раскидают ногами камни и не задушат верных её. Крысьему калу, им всё ещё забавляются заброшенным кларнетом, которых который не в силах вместить врывающееся в него дыхание жизни, визжит и сопит готовый лопнуть они всё ещё пытаются не выпустить <искус>ство за их заборы, ибо чтобы преодолеть привычность, нужен прыжок, а они не умеют даже ходить. Дыхание жизни требует труб со многими жерлами и клапанами, более широких, чем трубы клоак. Мы создали их. Трамплин всёчества перекинул нас. Сделаны они из MV. Мы добываем MV. Нужно подумать чтобы изобрести

Камни поэзии одного рта одна она не удовлетворяет [нас] сдуваемый ветром [камень] обломок скатывался на дорогу, но не слышит [за гудками и шорохом] покрываемая и прогоняемая шинами. Заглохнет урчаньем извержение, [чтобы] скалы [вспороть и всё покрыл] земля пригнуло город уснул под стёганым одеялом обвала (грохота). Что же покроет блеяние каменных отар?

но прыгнуло извержение

Изнемогшая флейта бессильная вместить смерчи ремесла, визжит перед кончиной готовая лопнуть Смерчи ждут тысячеруких труб которые как щупальца спрута обволокли ухо человечества, более широкие чем стоки нечистот, которые щупальцами обволокли ухо и разбудили мятежи

Да придут тысячерукие трубы тоннели, разинут глотки, щупальцами обволокут ухо и растормошат мятежи.

Мы исправляем наш неудачный рот. Нам дан неудачный рот, [пригодный лишь для жалоб] может лишь нашептывать. И поэзия одного рта только нашептывала. Но мы говорим вместе толпами и все разное. Наша поэзия походит на гул вокзалов и рынков, многогранный и многоликий ропот, куда врываются лучи всех мыслей, сталкиваются, переплетаются, в сети ловят дни.

MV нельзя читать а надо слушать. Ремесло покинув [книги] гроба [читаемые] грабимые в [тиши кладбищ] библиотек в молчании [и воскресшая преображённая идёт на эстраду] бежит на окольцованную головами эстраду звуками исцарапать словами стёкла зданий звуками и [владычествовать над рессорящей толпой] взамен волчков [завладеть] получить рессорами толпы.

Письмо только средство, не более. Буквы рабы, заменившие царя и требующие, чтобы их почитали. MV свободно от власти букв, первый шаг к фонографу, к освобождению поэзии от зазнавшегося глаза, который пора прогнать за его ворота.

Добыв MV мы нашли, что он образует следующие видоизменения.

Вот наше первое прозрение, имя его многовая поэзия. Мы приносим её, мы пишем её на нашем знамени, мы будем кричать о ней на площадях, мы <будем> биться за неё, пока она не возмужает настолько, чтобы стать нашим врагом. Открыт новый элемент не в спектре мобилизующихся туманностей, но в редких солях, но в жизни столь изобильной и особенной. Мы выплавили его [из сернистых окислов] руд смешав с углём честности [и накалив] в электрических [печах нашего] всёчества. Получили металл твёрдый, тягучий, вязкий розовоцветный и удельного веса выше платины. Мы выльем из него орудия, которые, которые повернувшись за вами к ветру, будут харкать, [блевать вниз] под аккомпанемент пропеллеров на верных поэзии одного [голоса] рта.

Мы соорудим из него плуги которые вспашут искусство, и посеем хлеб жизни, для <нрзб.> которые снимут [бешеный] урожай <сам>-миллиард. Мы построим [из него] машины и мы вытесним им из жизни железо, чугун, платину, сталь. Мы возбуждены и никакие рассуждения и призывы не могут успокоить нас. Поэзия одного рта одна не удовлетворяет нас. Она [сидит] на <нрзб.> берегу [океана] вечности сжавшись в комочек, подперев руками голову и глядя на распустившую слюни бурю, из которых извлекает тщетные звуки, а то тщетно кричит. Нам нужны [хоры голосов] трубы, эскадры и аэропланы который сумел бы покрыть рёв океана, [более исступлённый]. Нам нужны [толпы] несчётные толпы которые <нрзб.> упорно шли в океан, гибли пока не образовали моста из тел, по которому наконец перейдут.

А поэзии одного рта суждено всё сидеть на берегу и хныкать от бессилья, пока не придёт час и не раскидают ночами