Право на жизнь - Андрей Альтанов

Здесь на конечной остановке городского троллейбуса безымянный мужчина меня высадил и, пожелав удачи, умчался по своим курьерским делам. Я же, дождавшись «рогатого», уселся на одну из пустых скамеек салона и все время, оставшееся до своей остановки, молча созерцал плывущие за окном городские пейзажи. Теперь, после Зоны, все вокруг казалось каким-то нереальным, выдуманным и до нелепости ярко раскрашенным, как фантики конфет.

Еще не поздно было, но уже стемнело. Осень. Я шел по улице. Мой микрорайон не изменился ни капли, он продолжал жить своей обычной суетливой жизнью муравейника. Но изменился я. И теперь мои глаза смотрели совсем по-другому на все, происходящее по эту сторону Периметра. Из уст прохожих я слышал обычные, каждодневные, будничные фразы, но уже не видел в них прежнего смысла, не понимал их радости, не осознавал их горечи. Слова людей, суетящихся вокруг меня, были похожи на какой-то пустой и бессмысленный гомон.

Стрельнула выхлопная труба проезжающей мимо машины, я нервно дернулся, пригнулся и глянул на колымагу.

— Что, мужик, служил в горячей точке? — заметив мою реакцию, спросил проходящий мимо пожилой человек.

— Нет, хуже, — мрачно пробурчал я и свернул в переулок.

— Хм, а что может быть хуже этого? — удивился подвыпивший мужик и потопал дальше.

— Эх, дядя, лучше тебе этого даже и не знать, — пробормотал я и наконец-то остановился у подъезда родной «хрущевки». На втором этаже, в окне моей квартиры, горел свет. Ну, слава Богу, мама жива! Словно тяжелый рюкзачище, пригибавший к земле, спал с моих плеч. Теперь уже все будет хорошо, все будет в порядке. Теперь я о тебе позабочусь, ма…

Сердце радостно забилось от предвкушения долгожданной встречи. Я взлетел по ступеням на второй этаж и несколько раз быстро, почти без пауз, как я это всегда любил делать, нажал на кнопку звонка. Что я сейчас скажу маме? Как смогу объяснить, где я был и что делал все это время? Как я выдержу сейчас слезы, слезы моей мамы?..

Время шло, двери никто не открывал. Я позвонил еще раз и прислушался. Внутри, в квартире, играла музыка и были слышны женские голоса. В душу закралось нехорошее, бередящее нервы подозрение.

— Уже иду! А вот и гонец с водярой вернулся! — раздался за дверью знакомый голос, и в одночасье треснули и разлетелись осколками все мои мысли о маме.

Этот голос холодком пробежал по моим жилам и на несколько секунд парализовал мое тело и разум ужасом.

Это был не мамин голос.

Дверь скрипнула и отворилась. На пороге стоял… Я.

Мое бледное от длительного запоя лицо высунулось из дверного проема и уставилось на меня своими опухшими глазенками. В зубах этого человека, который был моей зеркальной копией, торчала дымящаяся сигарета.

— Оба-на, а кто ж мне клоуна заказал?! — Довольное лицо моего близнеца растянулось в улыбке. — То есть, я хотел сказать, артиста-двойника. А шо? Похо-о-ож, заходи, братан!

Человек радостно схватил меня за руку и уволок в мою же квартиру.

А здесь вовсю штормила вечеринка. Везде в комнатах висел густой туман табачной копоти. В центре был разложен гостевой стол, на котором громоздились открытые консервные банки, тарелки с бутербродами, полупустые пачки майонеза, колбасные шкурки, грязная посуда и еще черт знает что. Пустые бутылки из-под пива, водки и вина выстроились шеренгами под столом. На полу, кроме всего прочего мусора, валялись разорванные квадратики упаковок презервативов.

На креслах, диване и стульях развалились мои кореша, до бровей налитые алкоголем. На свободном от стола участке комнаты, возле балконной двери, под музыку дрыгали конечностями какие-то незнакомые шалавы. Дверь в спальню сейчас была закрыта, но, судя по жалобному скрипению моей старой кровати, там полным ходом «шел процесс».

Шок медленно проходил, но его место занимала самая настоящая буря негодования. Что это здесь за хрень такая творится?! Кто этот тип, похожий на меня?! Что он делает в моей квартире?! И где мама?!

— А вот и мы! Та-да-а-ам! — затолкав меня в комнату, закричала моя копия.

— У-у-у! Е-е-е! Ва-ау! — тут же восторженно заверещала толпа.

Какая-то пьяная девка подскочила ко мне, и потянула танцевать. Я поспокойнее, как мог, отстранился и жестами объяснил, что не танцую.

— Круто, да? Признавайтесь, кто нашел человека, а? Кто меня решил порадовать? — вопрошал мой нежданный-негаданный близнец у моих же корешей.

— Не я! И не я! — все они пожимали плечами.

— Это, наверное, Андрюха меня решил развлечь! — осенила догадка мою пьяную копию. — Сейчас он выйдет, и мы его спросим.

Вдруг в моей голове зазвучал голос деда Михея. Я вспомнил его байки, которые он мне рассказывал по вечерам, о Зоне и обитающих в ней мутантах. В памяти всплыло одно странное словечко — «шатун»… И в тот же миг небо обрушилось на мою голову и мне мгновенно стало дурно. В глазах все поплыло, а ноги сделались ватными. Этого не может быть!!

Я, с огромным трудом переставляя совсем непослушные ноги, шатаясь и держась за стены, выбрел на кухню, выдернул шпингалеты и отворил окно. Холодный воздух ударил в лицо, и только благодаря этой волне свежести я не упал без сознания на грязный, заляпанный жиром пол.

Этого не может быть! Не может быть! Не может! В голове по кругу летали одни и те же слова. Вдруг в моей голове опять ожил голос учителя.

«„Шатун“ — очень хитроумное создание. Это творение Зоны и не отличишь от реального человека, потому как оно — его точная копия. Сама Зона зачем-то создает себе такие вот игрушки. Сталкеры говорят, что шатунов и не существует вовсе. Но я-то уж многое повидал на своем веку, и скажу тебе, что в Зоне все возможно. Даже то, что ты посчитаешь откровенным бредом», — слова деда Михея отчетливо, как записанные на диктофон, поднялись из глубин памяти.

Я — самый настоящий шатун. Приговор вынесла мне моя же неумолимая логика. Можно было сейчас отмахиваться от реальности и цепляться за всевозможные соломинки других невнятных объяснений этой ситуации, но… если уже вляпался лицом в дерьмо, то никаким образом не спутаешь его с букетиком фиалок.

И здесь, сейчас я только потому, что Зона зачем-то отпустила меня…

— Тебе шо, плохо, мужик? — в кухню ввалился… мой оригинал.

— Да, немного. Желудок мутит от табачного дыма, — соврал я, стараясь не смотреть в его сторону.

— Тогда я дверку-то закрою. — «Брат-близнец» плотно прикрыл за собой дверь, сел на табуретку и облокотился на кухонный стол. — Слушай, все-таки кто же тебя нашел, такого похожего? Это Андрюха, да?

— Андрюха-бабник? — неуверенно спросил я, вспоминая своего бывшего кореша, с которым давно разругался.

— Да, это он! Есть за ним такое! — обрадовался оригинал, решив, что нашел ответ на свой вопрос. — Подумать только, а я ведь его когда-то считал самым последним гадом на Земле. А он оказался настоящим другом!

Мой оригинал при этих словах едва слезу не пустил, чем сильно поразил меня. Я-то наверняка, и не хуже оригинала, знал, что Андрюха всегда был моральным уродом. Таким уродом он и останется до самой смерти.

— Представляешь, как мать моя умерла, прямо на мой день рождения, ночью, прикинь, так он один из всех товарищей мне помог… — продолжил скулить оригинал. — С той ночи меня не бросает одного…

От этих слов у меня внутри случилось затмение. В этот миг, задрожав, лопнула последняя, невидимая, но самая прочная ниточка души, связывавшая меня с моим прежним «я». Пелена горечи и печали опустилась поверх моих потрескавшихся извилин, поверх нервных клеточек, скрутившихся в узелки от обескураживающего осознания того факта, кто же я есть на самом-то деле.

Оригинал еще продолжал сбивчиво бормотать, восхваляя Андрюху. Но я-то понимал, что тот гад, как шакал, прибежал на запах падали. Тому мерзавцу просто негде было долбить своих шалав, а тут вдруг нарисовалась освободившаяся квартирка. И остальные мои дружки-товарищи тоже молодцы те еще. Быстренько соорудили себе притон. А мой оригинал и рад стараться! Конечно, он ведь может и дальше оставаться в плотном окружении «настоящих друзей». Лучше всю жизнь себя обманывать, чем осознать свое полное одиночество в протухшем течении лет. Никчемность и ненужность.

Для него — лучше, однако для меня этот вариант уже абсолютно неприемлем.

Я закрыл глаза и глубоко вдохнул прохладный воздух вечернего города. Как мне знаком этот привкус гари автомобильных выхлопов и запах жареного подсолнечника с маслобойни, который вечерами извечно накрывал весь наш микрорайон…

Свирепые мысли накатили вдруг. А может быть, дождаться, пока свалят все кореша, и полоснуть «финкой» по горлу это спившееся убожество, не просыхающее со дня смерти матери? А почему нет? Мясорубка есть, за ночь мясо с костями на фарш перекручу и в унитаз смою. А потом разгоню все это гребаное сборище существ, деградирующих в животное состояние, и заживу новой жизнью! Хотя бы в память о маме, сердечко которой не выдержало такого забулдыгу-сынка…