От лжекапитализма к тоталитаризму! - Михаил Антонов

Естественно, что такая работа премьера за всё правительство требовала от него напряжённейшего труда. Те, кто видел, как он работает, искренне говорили: он жертвует собой ради блага Португалии. Салазар не только не был замешан в коррупции, воровстве государственных средств, но и часть своего должностного оклада возвращал государству, по его мнению, нуждающемуся в средствах. Этот его не показной, а естественный аскетизм был, видимо, одной из главных причин популярности в народе диктатора, политика которого, казалось бы, исключала саму возможность популярности.

В отличие от Гитлера или Муссолини, Салазар не любил публичных выступлений и митингов, его главными интересами оставались научные. Но и ими пришлось пренебрегать ради государственных дел. Естественно, что и культ личности Салазара был не таким явным, как у других диктаторов.

Если в Италии говорили «Дуче всегда прав», то Салазар любил повторять: «Бухгалтерия всегда права». Он предпочитал убеждать не пылкими речами, а экономическими расчётами и цифрами. Противники диктатора утверждали, что у него нет сердца, он презирает свой народ. «Нами руководит человек, не способный ни понимать, ни чувствовать, как мы, не знающий наших желаний, не обладающий ни достоинствами, ни недостатками нашей нации…»

Да, многие удивлялись такому несоответствию: руководит нацией, упивающейся красноречием, человек, не склонный к ораторству. Управляет государством, опираясь на армию, штатский, всего лишь преподаватель университета. Народ, всегда мечтавший хорошо пожить, отличающийся больше формальным благочестием, чем искренней верой, и любящий богатство, возглавляет глубоко верующий аскет. Выражает мнение народа страстного, склонного к щёгольству, высоко ценящего женскую красоту, человек, никогда не знавший ни страсти, ни гнева, ни личных амбиций, ни тем более любовных приключений. Это чудак, закрывшийся в своей башне из слоновой кости и более всего ценивший тишину рабочего кабинета, а из всех женщин предпочитающий общаться лишь со своей экономкой, прислуживавшей ему ещё в студенческие годы (ходили, правда, слухи, будто они заключили тайный брак). Португальцы — прирождённые виноделы и, следовательно, любители выпить, Салазар не пил (и не курил). Вообще Салазар по складу личности мало походил на португальцев. Те сентиментальны и экспансивны (сам диктатор отмечал ещё, что они ленивы), а он холоден, рассудителен, не склонен к фантазиям и деятелен. Иными словами, Салазар — это антитеза португальца, и тем не менее его режим был необычайно прочен, да и за рубежом он менее других диктатур вызывал неприятие. Про Салазара иной раз говорили: «этот диктатор готов изнасиловать свою страну, чтобы её спасти».

Но этот кабинетный диктатор вовсе не был человеком не от мира сего, при всех странностях своего образа жизни он тонко чувствовал политическую ситуацию и зорко следил за происками своих противников, которых было немало, и всегда успевал обезвредить их, предупредить их заговоры. Устраивали на него и покушение, но оно не удалось. Ему приходилось наносить удары и по левым, и по правым, и каждый раз он делал это своевременно, с точки зрения сохранения режима. Салазар никогда не покидал Португалию, став по совместительству министром колоний, не ездил ни в Африку, ни в Индию, и даже три его встречи с Франко прошли возле границы двух стран. В общем, при всех его странностях, это был политик высокого класса, что и объясняет его удивительное политическое долголетие.

Что же такое салазаризм?

Уже упоминавшийся Жак Жоржель отмечает, что если личности Салазара посвящены сотни страниц в книгах и статьях, то о сущности салазаризма известно крайне мало.

Салазар был убеждён в том, что либерализм, рассматривающий человека вне его связей с семьёй, обществом и государством, как и соответствующее ему юридическое понятие о безграничной свободе предпринимательства, безнадёжно устарели, это показал, в частности, мировой кризис конца 20 — начала 30-х годов. Но и полное огосударствление экономики, с подавлением частной инициативы (как это было, по его мнению, в СССР), также не отвечает требованиям современной экономики.

Английский исследователь Мартин Кейман посвятил исследованию режима Салазара большую часть своей книги «Революция и контрреволюция в Португалии» (Kayman, Martin. Revolution and counterrevolution in Portugal. L., 1987.) По его мнению, этот режим возник в обстановке, когда усилия республиканской власти построить в стране капитализм, способный конкурировать на мировой арене, потерпели неудачу, а организации рабочего класса и других трудящихся слоёв общества были слишком слабы, чтобы направить развитие Португалии по пути к социализму. В этих условиях режим Салазара оказался востребованным верхушкой португальского общества, ибо он выступил как единственная жизнеспособная идеология, пригодная для того, чтобы наладить сотрудничество труда и капитала, обеспечить стабильность в государстве и обуздание инфляции, а этого население, уставшее от роста цен, бесконечных политических стычек и переворотов, жаждало больше всего.

На мой взгляд, наиболее полную характеристику взглядов Салазара даёт французский исследователь Кристиан Рюдель в своей книге «Свобода цвета гвоздик», написанной уже после «революции гвоздик» в Португалии. (Rudel, Christian. La liberte couleur d,oeillet. Paris, 1980.)

Главным в теории Салазара было понятие нации, его национализм был надклассовым и требовал централизации и авторитарного государства. Надклассовый характер государства может быть достигнут тогда, когда наёмные работники и работодатели (то есть все «производители») объединены в корпорации. Ради блага нации государство должно влиять на экономическую жизнь, но не непосредственно командуя производством, а выступая в качестве верховного арбитра, когда в корпорациях не удавалось достичь согласования интересов разных слоёв общества. Цель своего правления Салазар видел в том, чтобы возродить блеск и величие Португалии как колониальной империи. (Салазару удалось довольно широко освоить богатства колоний, чего так и не смогли добиться ни монархия, ни республика.)

Согласно конституции, принятой в 1933 году, Португалия объявлялась «унитарной корпоративной республикой». Власть формально осуществляли президент и государственный совет, а по существу — премьер-министр с диктаторскими полномочиями, который сам назначал министров (поэтому про него говорили, что он — «президентствующий премьер»). Национальное собрание (парламент) было совещательным органом. (Сам Салазар говорил, что ему достаточно небольшого парламента — совета министров.) Была создана и Корпоративная палата, которая включала представителей местных властей и религиозных организаций, промышленников, торговцев и деятелей культуры. Этот орган мог обсуждать проекты законов, которые потом передавались на рассмотрение Национального собрания. Избирательными правами пользовались люди состоятельные и грамотные (женщины — не менее чем с дипломом средней школы).

По мнению Салазара, моральное единство нации можно обеспечить, опираясь на ещё живущие в народе ценности, руководствуясь лозунгом «Бог, отечество, семья, труд».

По его мнению, португальцы убеждены в ценности и необходимости высшей духовности, и на этой основе можно сплотить нацию и обеспечить религиозный мир. Салазар был верующим католиком, но и в его устах ссылка на Бога звучала лишь как способ легитимации, оправдания своей власти: «Я верю в Провидение, которое помогло мне стать фюрером моего народа». Но это выглядело скорее как обычное приспособление Священного Писания к нуждам политиков с учётом особенного сильного влияния Церкви в Португалии, христианство здесь только прикрывало цезаризм.

Салазар провозгласил основой Нового государства португальский национализм, потому что, «во-первых, это самый ясный императив нашей истории, во-вторых, это источник прогресса и социального подъёма, в-третьих, живой пример для всех континентов, служащий интересам всего человечества».

Важное место в концепции Нового государства отводилось семье. Семья, по Салазару, это та среда, в которой человек рождается, воспитываются поколения, формируется маленький мирок привязанностей; это источник моральных ценностей, вдохновляющих человека в повседневной борьбе за хлеб насущный; словом, это то, без чего человеку было бы трудно прожить. Салазар считал, что зарабатывать на жизнь семьи должен муж, а дело жены — вести домашнее хозяйство и воспитывать детей. Правда, он не говорил о гарантиях достаточного заработка мужа для обеспечения безбедной жизни семьи, что для большинства португальцев оставалось недосягаемой мечтой.

В отличие от других экономистов, которые рассматривали труд лишь как один из факторов экономической жизни, Салазпар утверждал, что труд — это и право гражданина, и его обязанность. Благодаря труду бедные не умрут от голода, богатые не будут жить за счёт труда бедных. Труд, созидающий богатство нации и процветание народа, — это дело чести и славы. Поэтому необходима дисциплина труда, а «право на лень» — это путь в рабство голода и нищеты.